Александр Макушенко - Агония бессмертия

Сомнения отката. Это идет на пользу. Даже утрата джибсона. Заимели проще гитару, но качественней, что не странно, учитывая, что сам джибсон со своими гитарами делает. Мы любим лики смерти, теперь с гитарами.

А теперь я старею. Это проявляется тем, что у меня по утрам лицо никуда. Что с ним делать я не знаю. У меня клавиатура стареет, конечно, быстрее, но мой план таков, чтобы просыпаться со свежим лицом. Ухи трансексуалов говорят, что надо использовать притирку и ничтожное количество героина, чтобы посвежеть. Насчет гера я согласен, но я его помню, на нем плохо!

Причем ровно настолько, что ты начинаешь активно тратить деньги. А что принимал я в последний раз? Говорят, что то наивное, ровно настолько такое, что духом стал и во времени пошел. Я спрашиваю у того, что тот принял, и он говорит, что магнезию, и адское количество чего то такого, витаминов, что пошел гулять и телу подцепил. Ну я намазался малом виноградных косточек, и теперь сижу и думаю, уже меньше, то будет с моим фейсой такое, что мне понравится. Масло еще свежее, и его много.

Лики умерших. Ты их не видишь, либо это не совсем физическое. Но они часть сознания имеют, и ты этим пользуешься, чтобы получить себе компанию. Тут нету ничего страшного. Хотя да, сначала напрягает. Как и старость. Хотя мне сейчас тридцать, я не первый раз живу. Воспоминания смутные. Но как все духи, брезгую собой. Бывало всякое. Но я жил одиноко. Вспомнить нечего. Министр СССР.

Алевернис. Я достоин этого имени, как Казиила Малевича. Тоже много всякого натворил. Однажды Мировую Войну вызвал. Третью. Она была наркотического направления, летали самолеты и распыляли наркотики. Ох драк было между соседями. Но так как я не дрался, а только бил свою девушку за нож и беременность (она была трансексуалкой) то считаю, что мои соседи полные уебки. Но шла война, я проводил религиозное жертвоприношение, в кругу икон с гитарой, и там были приятные моменты, например, групповуха с девочками – подростками.

Но все прошло уже с Жертвоприношением меня. Война продолжалась и меня отшвырнуло во время на два года назад. В итоге были старые вещества, никакого секса и никакого богослужения. Но я купил мини усилитель, влез в долги и вообще, сделал столько покупок, что считаюсь довольным. Но надо было продуманней. Продуманней, говорю, чтобы все запомнилось. И вообще, кто придумал кредиты, кредитки и долги? Бог их запрещал! А все потому, что он круто влезает в долги, едва увидев банк. Справедливо запрещал. Мы тоже такие. А теперь запрети нам ходить в школу, и отправь на работу. Чтобы деньг были на сигареты.

Так вот, старость. Маска помогла. Нанес на себя масло из виноградных косточек, дряблость почти ушла, остались поры, сидим и думаем, что будет дальше.

И что сейчас? Справедливо сидим и считаем, что магия на что то пригодна. Во первых, она сокрушает. Во вторых, кого? Все пророки чего то химичили, зарекали, предрекали исполнялось. Но нам того нет. Мне на веки дом, котором ремонт надо делать. Теперь я знаю, что есть обои и клей, может, выживу.

И сейчас я, Гавриил Малевич, зачитаю вам сказку. В далеком 3070-м я был молоденьким трансексуалом. Мне было плохо. Я жил на таблетках и много спал. Сейчас я тоже сплю по двенадцать часов в сутки, но зато с каким эффектом! Например, пашу по многу. И тоже ничего. Смотря, чем занимаешься! И в итоге вечность усекла, что за ней следят, и я просто провожу так время, зная, что в случае чего либо помолодею, либо вернусь буквально во время юности. Книга пропадет. Но я буду жив и молод, а эффект останется другой Время никогда не повторяется. Никогда. Вот и вся загадка времени.

В старое время это был унылый дом с открываемым лифтом, где я падал в шахту только так. Но чем закончилось? Меня два раза раздавил лифт! Прохожие спасли и отодрали. И я пошла в монахини. Но чем все закончилось? Смертью и сворачиванием времени. На то он и далекий 3070, год. Год безумства, волшебства и закопанного. Теперь я сижу, пахну и считаю, что все круто.

Чем мне питаться? Теоретически, мне хуже, чем до появления холодильника в моем доме. Тогда еда кисла за день, я готовил на час и всегда был у плиты, всегда был голоден, ел по десять раз в сутки, и думал, что умираю с голода. Но, наверное, я умирал от тоски и путал причины. Сейчас у мамы легкая фаза бессмертия, и я сейчас считаю, что нам пора дальше, к полному маразму. Например, к воскрешению с долгами. А попытка осязать вечность кончается такими вот книгами и молодостью. Она важнее мудрой старости, тем более, что ее все равно нету.

Не было никого из седины, кого можно было бы почитать. Отвергай библию, ее писали жалкие люди. А иногда и вовсе прохожие, например, Иеремия, которому запрещено было вставлять хоть строчку в пророчество.

А сейчас я пишу симбиоз правды, искомого и надежды с приговором. Первое, пора менять правила. Сейчас воскресающих казнят только так. Воскресают в морге, их пытают и казнят. Я на сегодняшний день единственный, кто успешно воскресает. У меня анлимит на умершесть, твори что хочешь. Мертвые говорят, заводи трансгендера, а я думаю, что детей там будет мало. Совсем. От слова совсем не будет.

Сейчас слушаю первый альбом Моторхеда с чувством глубокого прозрения. Долги оплачиваю успешно, особо не перекрывая. Пока такой цели нет. Если бы ползунок дергался. Я бы давно уже все перекрыл. Но как это начать делать, я пока не знаю. От слова совсем. Влезать в долги снова совсем не пытаюсь. Банк не продуман.

Все, что требовалось, это искоренить легенды, памятники, храмы, дома служения и выноса, стать гулять с куревом, и просто гулять, зная, что тебе будет хорошо. На это нужно курево и хорошая погода. И дальше ничего так, просто гуляешь и осязаешь воздух. Что делать с откатами я не знаю. Всякое бывает в мире воскресших.

Что делать с телом? Оставь его. Будет новое, точно такое же, но уход делает свое дело, ты круто меняешься. Но постоянно, и главное, осязать свое я, если оно был, и даже просто утратило память на какое то время, то память вернется, но всему свое время. Даже не пытайся его опередить. На все свой рок.

Если бы мы знали, что мы будем делать потом. Я потом буду с грустью курить на природе и с великой тоской о шеллаке. Но потом грусть уйдет, терапия окончена, и на все великий шеллак. Я выпил немного глицерина, немного пластика (пока я не понял, о чем тот), и пошел спать. На все есть мама. Ох сколько этих мам у меня было.

Раньше было так же. Вселенная не устраивала нас вовсе. Когда я родился нас не устраивало. Человек слишком близкий нам, чтобы мы отовсю стали воевать. Но что там делать. Я максимум могу стереть вселенную, устранить Время, и забить на все болт. Но Вселенная призывает, было другое время. Чуть страшнее.

Сначала Ева не сьела плод, все было верно. Страшно было в том, что мы не понимали, о чем речь вообще, почему все такие крутые и без единого старика. Ну, стариков наделали, тоже не спасибо. Сейчас мне сидеть и расхебывать то, что мы наделали тысячи лет назад. Много перспектив, много забракованного, и много понятого. Например, улюлюканье было приветствием, напиток чаша обычным бессмертием, сопровождающимся психозом. Но его не было, было отвращение к кухне, где ели червей, яблоки и финики в один прием. Потом оказалось, что я все напутал. Люди были одержимыми идеей, и ели, чтобы насладится изысканностью. Разобраться было сложно, штормило. Все было веселым, жизнерадостным, и тут пришла старуха. Все обрушилось. Все совпало с правдой. У нас была идея, мы ее воплотили, и ее обнулили. Это бессмертие для людей. Ее не было. Все соврало и отшибясь послало в Геену. Там люди собирают плод и передают Геене, чтобы вкусила наготу. Нет, нормально, мы едим плод на завтрак, но организм то у нас другой. Мы едим, чтобы заснуть хотя бы часов на восемь, а у нас нету души. Мы сами Дух!