Александр Левенбук - Каверзные вопросы, или Пока склероз молодой

И еще. Ряд эпизодов этой книги, относящихся к периоду до 1979 года, задуманы, а некоторые и написаны при участии моего друга и партнера по сцене Александра Лившица. Это “Александр Галич”, “Рина Зеленая”, “Виктор Ардов”, “Николай Смирнов-Сокольский”, “Михаил Гаркави”, “Клавдия Шульженко”, “Кола Бельды”, ”Эмиль Радов” и совсем небольшие, но мне кажется, смешные “Бухгалтер Рабинович”, “Вьетланд” и “В коридоре Москонцерта”.

Мои родители, Семен Абрамович Левенбук и Раиса Лазаревна Островская, из Украины.

Отец с детства обладал феноменальной памятью, в уме перемножал пятизначные числа. Его способности мне не передались, поэтому считаю я плохо.

В 11 или 12 лет после очередного погрома отец остался без родителей и без дома, но вскоре выступил в соревновании с арифмометром, выиграл и заработал на большой каменный дом. Позже окончил два института и работал преподавателем экономической географии, физики, астрономии, методистом и даже был заместителем заведующего методкабинетом школ взрослых РСФСР.

Во время Великой Отечественной войны его способности запоминать целые страницы текста и изображений послужили Комитету обороны: он составлял карты железных дорог СССР и Европы для военных целей.

Подробности этой работы он рассказал только после войны. Перед ним раскладывали десяток или больше карт с некоторыми погрешностями, он запоминал и усредненные результаты наносил на контурную карту. Других методов тогда, скорее всего, не было.

Отец прекрасно знал старую Москву, ее улицы, переулки, дома, иногда даже их номера, цвет и число этажей. Это помогало ему неплохо зарабатывать, составляя расписания занятий для крупных институтов. Ведь, например, Первый московский мединститут вел занятия со студентами на 23 улицах Москвы. Сегодня эти расстояния, время переездов, занятость педагогов и лекторов, продолжительность занятий и прочие условия можно заложить в компьютер, а тогда компьютером работал мой папа. Я сам это видел.

И еще память помогала отцу бороться с советскими законами. Он говорил: “Советская власть сочинила столько законов, что на каждый закон есть два его опровергающих”. К нему ходили соседи, знакомые, он им составлял иски, давал советы, и часто эти люди выигрывали. Хоть локальная, но победа над всесильной Сонькой (Советской властью) была ему лучшим гонораром.

Была известным в Москве врачом-гинекологом. Я до сих пор встречаю женщин, которые вспоминают ее с благодарностью. Мама свято верила в силу медицины и считала, что все болезни – по вине самих людей. Я панически боялся заболеть. Не болезни самой боялся, а маминого скандала по этому поводу. Может быть, поэтому болел редко.

С учебой было нечто похожее. Родители считали, что еврейский мальчик должен учиться только на отлично. За четверку меня презирали, а за тройку могли убить. Благодаря такой семейной традиции, школу я окончил с медалью, а институт – с красным дипломом.

По маминому примеру моя сестра и я тоже стали докторами. Сестра – в действительности, а я – в душе.

Один случай из своей медицинской практики я хочу рассказать. Когда я учился в Первом медицинском институте, практические занятия по терапии у нас проходили в больнице № 23, теперь рядом с Театром на Таганке. У меня была палата с больными после инфаркта.

Однажды заканчивается профессорский обход, я, как и полагается, последним выхожу из палаты, вдруг один больной спрашивает:

– Доктор, а когда можно будет спать с женой?

Я, к сожалению, не знаю ответа, но говорю с видом знатока:

– Вы знаете, организм человека так мудро устроен, что если вы почувствуете, что нужно – значит, можно.

И ушел довольный собой.

Дома я рассказал маме, какой я умный и находчивый. Мама закричала:

– Врач – убийца! Больному еще нужно три месяца реабилитироваться!

На следующее утро я побежал в больницу. Вхожу в палату: постель моего больного застелена. Он выписался. В регистратуре беру его домашний телефон, звоню: он уехал в деревню вместе с женой. Телефона там нет, адреса никто не знает. Я мучился два месяца. Однажды прихожу домой, мама говорит:

– Звонил твой инфарктник, сказал: “Ваш сын – настоящий врач. Как он сказал, так все и было”.

Моя любимая сестра Инесса Семеновна Левенбук, доктор медицинских наук, один из ведущих специалистов в мире в области контроля вакцин и сывороток.

В период антисемитской кампании 70-х у Ины, ее мужа Бориса и сына Игоря возникли проблемы с работой, и вся семья уехала в США, где вскоре Ина создала лабораторию, аналогичную той, которой заведовала в Государственном контрольном институте в Москве и стала консультантом Всемирной Организации Здравоохранения. Сейчас в свои 85 она часто привлекается к работе в качестве консультанта по безопасности живых вирусных вакцин. А сын Игорь стал крупным ученым и координатором Всемирного ракового конгресса.

После отъезда сестры (да еще и Лившица) меня 8 лет не выпускали за рубеж. И вдруг появилась возможность поездки в Чехословакию. Выездная комиссия Росконцерта беседовала со мной 40 минут. Наконец, прямо спросили:

– Вы осуждаете отъезд сестры?

Если бы я ответил “да”, комиссия была бы довольна. А для сестры ничего бы не изменилось. Но язык не повернулся. Я сказал:

– Моя сестра – человек без недостатков…

– Так уж?

– Да. И если она уехала, значит, у нее были основания. Можете проверить.

До сих пор не знаю, почему мне разрешили выезд. Есть подозрение, что это была рука Кобзона, потому что в следующей инстанции, Райкоме партии, куда он звонил, меня встретили как любимую “Радионяню”.

С детства и по сей день сестра называет меня “братиком” и заботится обо мне по-матерински. Вообще, помогать другим – это у нее семейное. Театру “Шалом” она тоже помогает. На одном из кресел 5 ряда нашего зрительного зала – табличка: “Инесса Левенбук доктор”.

Еще одну маленькую историю, связанную с отъездом сестры, я просто обязан рассказать.

Провожали мы ее в “Шереметьево”. Пришла одна женщина, коллега-доктор, которой Ина помогла сделать диссертацию. Подарила ей на память скромное, очень скромное, колечко. Таможня его не пропустила. Отдали мне. Вскоре подошел молодой таможенник:

– Колечко у вас?.. Дайте мне, я схожу к начальству, может, разрешат.

Взял, ушел. Через 5 минут вернулся:

– К сожалению…

Не разрешили. НО ОН ПЫТАЛСЯ! Помните эту гениальную фразу из гениального фильма “Пролетая над гнездом кукушки”? НО ОН ПЫТАЛСЯ!..

Хорошие люди были, есть и будут.

Визма Витолс, главный балетмейстер театра “Шалом”, в этом качестве поставила все танцевальные и пластические фрагменты репертуара (более 150 номеров). А как режиссер-постановщик – спектакли “Пол-Нью-Йорка мне теперь родня”, “Блуждающие звезды”, “Испанская баллада”, “Кот Леопольд”, “Ну, волк, погоди!”, “Что ты в ней нашел?” (“Шоша”), “Праведники и грешники”, “Мадам Роза” и другие. Получается, что большая часть репертуара поставлена Визмой Витолс.