Елена Васильева - Неженка и Ветер

– Хорошо, я пересяду, – согласилась девочка, собрала тетрадки и учебники и прошла в конец класса, где за последними партами никто не сидел, – Здесь буду. Одна. Всё, я пересела, как вы и просили, Инна Валерьевна. Лучше на камчатке, чем с Левиным!

А у самой на глаза предательски выступили слёзы. Всё-таки тяжело ребёнку противостоять взрослому властному человеку.

– Как знаешь, сиди на камчатке, – фыркнула классная руководительница и вышла из класса.

Было это перед началом урока литературы. Учительница Елена Петровна с сочувствием посмотрела на девочку и произнесла:

– Ксюша, на моём уроке ты можешь продолжать сидеть с Катей. Я не против. Вы дисциплины не нарушаете.

Ксюша сидела с Катей на уроках литературы и русского языка вместе, а на других уроках, так и быть, Ксюша перебиралась на камчатку. После того случая с пересадкой, Ефимка Левин и Димка Малёв позвали девчонок на старую полосу. Когда-то здесь был небольшой аэропорт, через него везли груз на север – Нерюнгри, Баркакит, но потом в конце восьмидесятых аэропорт закрыли. А вот взлётно-посадочная полоса осталась. Мальчишки залезали в поржавевшие кабины самолётов, изображая из себя пилотов, потом развели костёр, смешили девчонок разными невероятными историями.

– Я когда вырасту, тоже лётчиком буду, – сказал Ефимка. Все знали, что у Ефимка отец – механик в гараже. А вот отец Димки Малёва – бывший уголовник, а сейчас разводит поросят. В общем, похвастаться Димке нечем. Но когда Димка приносил в школу полные карманы жареной сои, дети разбирали её нарасхват, грызли, как семечки.

– Берите, берите, – добродушно угощал Димка, – Мой батька целую бочку сои для поросят притащил.

Вскоре на камчатке ей даже нравиться стало – сидишь, всех видишь, а тебя никто не видит. А когда учительница задала писать сочинение о внешности человека, все в классе выбрали маму или папу или младших братьев и сестер, Ефим, неожиданно, написал о Ксюше. Он и маленькую родинку на её виске заметил, которую девочка стыдливо прятала прядью волос, а глазам её большушим так вообще предложений пять уделил. Девчонки переглядывались, а мальчишки издевательски посмеивались, когда Елена Петровна зачитывала сочинение Ефима, а Ксюша покраснела от стыда. Ей хотелось стукнуть чем-нибудь мальчишку по его башке. Вот учебником русского языка, например. А сам Ефим сидел спокойно и невозмутимо, как будто его это вообще не касалось. Отблагодарил, называется за то, что Ксюша даёт ему списывать контрольную работу по математике. С математикой у мальчишки было плохо, поэтому он на всех контрольных работах садился за Ксюшей, бесцеремонно прогоняя того, чьё законное место это было. Ксюша быстро решала свой вариант, незаметно отдавала тетрадь Ефиму, а сама сразу же начинала решать второй вариант – за Катю. Так, на одном уроке, она успевала решить контрольную за троих.

Не успела Ксюша закончить пятый класс, как умерла бабушка. Она просто не проснулась утром, во сне у неё остановилось сердце. Мама Ксюши Аля, похоронив бабушку, как всегда уехала на вахту, оставив дочь на этот раз одну.

– Ничего, Ксюха, справишься, – на прощание произнесла она, – Огород я посадила, соседка с прополкой поможет, ну а ты поесть сама себе сваришь, не маленькая.

Лето Ксюша провела у тёти Полины, мамы Кати. Девочки были неразлучны, и на речку, и на огороде помочь – всё вместе. За лето обе загорели, подтянулись. А осенью вернулась мама Аля, да не одна. Дядя Игорь сразу не понравился девочке. Глаза злые, маленькие, но при этом так и бегают по Ксюше. А когда он попытался усадить её к себе на колени, девочка, вырвалась, убежала, и больше обедать за стол вместе с дядей Игорем никогда не садилась.

– Что поделать, нелюдимка, – пожала плечами Аля, стряхивая пепел с сигареты в открытую дверку печи. Она теперь часто грелась у раскалёной плиты, кутаясь в пуховую шаль. У неё болели простуженные почки. Как она объяснила дочке, надорвалась она на вахтах. Хотя соседка баба Зина обмолвилась как-то раз, что выпивать Аля любила и пьяная часто на земле в пьяном сне лежала. Ксюша возмутилась тогда таким словам, но вскоре с грустью убедилась в правоте её слов. Мать Ксюши часто прилаживалась к бутылке, а дядя Игорь составлял ей компанию.

Катя сидела на диване, накрывшись тёплым пледом, держала в руках старый альбом и разглядывала свои детские рисунки. Ни на одном из них она не изображала воду – ни озера, ни берега реки не было в её пейзажах. Катя с детства и навсегда запомнила тёмную страшную глубину и то чувство ужаса от понимания, что под тобой только толща воды и от этого не спастись. И только когда сильные руки схватили её, подняли вверх, вырвали из жуткой глубины, девочка снова почувствовала дыхание жизни. От ужаса Катя зажмурилась и когда она открыла глаза, то первое, что увидела – серьёзный взгляд серых глаз Егора. В них была жизнь, в них была сила. И позже, когда девочка случайно услышала, как мама говорила тёте Маше, что боится холодного злого взгляда Егора, Катя не верила, не понимала! Катя видела силу жизни в его глазах, ту силу, которой она так обрадовалась, распахнув глаза от ужаса. Катя не понимала, когда мама называла Егора жестоким. Она всей своей детской душой протестовала против несправедливых слов мамы. Для Кати Егор не был жестоким, он был сильным. Именно его сила спасла ей жизнь. Такие же серые и серьёзные глаза у её брата Дениса. Когда Денис обхватывал её плечи руками, Катя чувствовала их силу. Она смотрела в его глаза и рассказывала ему всё, что пыталась скрыть от мамы, Егора, тёти Маши, учительницы, подружек – от всех. Катя не могла противиться силе и воле этих глаз. Как гипнотизируют кролика, так и Катя, загипнотизированная взглядом брата, рассказывала ему все тайны, шалости и проделки. И только после исповеди горячо просила:

– Только не рассказывай маме!

– Не буду, – серьёзно обещал Денис. И, действительно, не рассказывал. Никому. Он единственный был в курсе всех её тайных переживаний. Когда у маленького ребёнка спрашивают, кто главный в его жизни, ребёнок отвечает, что мама. Для Кати центром её жизни был старший брат. Чтобы успокоить её плачущую, он обхватывал её в кольцо своих рук. И Катя понимала – она надёжно защищена, в его сильных руках ей не грозит никакая опасность. Денис быстро расправлялся с мальчишками, посмевшими дразнить или дёргать за косички младшую сестрёнку. Она пряталась под его одеялом, когда боялась страшной грозы. Он читал ей сказки на ночь. Он решал за неё задачи по математике, а она выполняла его задания по рисованию. Он заплетал ей косы, прижигал ссадины на коленках зелёнкой, дул на них, когда Катя морщилась от боли. Он даже чинил её порванные платья и стирал её бельё, не дожидаясь, когда мама придёт поздно вечером усталая и продрогшая.