Анатолий Шанин - Суворовская юность

– Ладушки, это сделаем, – добродушно согласился Витька. – Я вечером во время ужина тебе занесу. Ну, пока!

Отдохнув еще с недельку, Костя вернулся в роту. А там в это время был настоящий бум разных кружков и секций, в которые записывались почти все. В училище пытались хоть как-то разнообразить досуг суворовцев, поэтому старались привлечь их в разные спортивные секции или кружки. Костя, вспомнив о своей успешной попытке поступления в музыкальную школу и начальном курсе игры на баяне, который он освоил за несколько месяцев до поступления в суворовское училище, попытался было записаться в кружок баянистов, но когда пришел туда в первый раз, то понял, что с его незначительной подготовкой и выученной «Бандурой» там делать нечего. Руководитель не собирался вести занятия по программе музыкальной школы, а в кружок приходили те ребята, которые уже раньше много занимались в музыкальной школе и могли участвовать в концертах, хотя бы училищных.

После этого Костя в этот кружок больше не пошел, зато неожиданно для себя за компанию со Славкой Пестряковым записался в танцевальный кружок и даже затащил туда своего нового дружка Витьку. Славка, еще в их родном городе ходивший в танцевальный кружок в клубе им. Ленина, быстро освоился и понравился руководившей кружком Тамаре Федоровне. Эта уже немолодая, но довольно стройная женщина была большой любительницей танцев не только потому, что это приносило ей какой-то доход. Видно было, что она когда-то занималась танцами профессионально, и это стало ее любовью на всю жизнь. Именно поэтому она с таким энтузиазмом взялась за дело, даже не обращая внимания на то, что ни у Шпагина, а тем более несколько квадратного в музыкальном отношении Стародубцева, как-то не наблюдалось особых способностей. Но для нее это был неважно. Главным было то, что люди пришли и согласны работать.

Занимались ребята либо в клубе, либо в ленинской комнате своей роты, где стояло многострадальное пианино. Почему многострадальное? Да потому что оно было открыто к доступу для каждого желающего приобщиться к миру музыки. Но поскольку настоящий мир музыки был доступен далеко не каждому, а приобщиться все-таки хотелось, то все без исключения хоть раз в месяц открывали черно-белый ряд блестящих перламутровых клавиш, для того чтобы попытаться изобразить хотя бы «Кукарачку». В то время пианино было положено роте по штатному расписанию, как и ружейная пирамида. Но в опечатанной ружейной пирамиде в младших ротах под замком находились три-четыре малокалиберных винтовки, которые хоть несколько раз в году, но обязательно стреляли. Это было определено занятиями по огневой подготовке. А вот занятиями по пению, которые тоже были в расписании, знакомство с музыкальной грамотой, а тем более с музыкальными инструментами как-то не предусматривалось. Поэтому-то многострадальному пианино приходилось расплачиваться собственными клавишами и струнами за недальновидность и непоследовательность начальников, возможно, имевших хорошие намерения, но не доведших эти намерения до конца.

Единственным человеком в роте, к которому пианино относилось с благодарностью, был суворовец Буранов. Олег был москвичом, когда-то в Москве учился играть на баяне в музыкальной школе и даже успел закончить несколько классов, но и уроки сольфеджио не пропали для него даром, поэтому он хорошо пел и мог неплохо исполнить несколько любимых мелодий на этом инструменте для весьма благодарных слушателей. Ребята с удовольствием слушали, как Олег исполняет некоторые мелодии, но еще интереснее было слушать, когда он начинал себе подпевать.

Прослушало его репертуар и командование роты, поэтому, когда понадобилось готовиться к конкурсу самодеятельности, Олега Буранова попросили исполнить югославскую песню «Лазурный берег» и сонет «Жаворонок», которые у него получались особенно трогательно. Таким образом, он стал для роты собственным Робертино Лоретти. В то время песни этого итальянского мальчика покоряли сердца многих миллионов людей всего мира. Но и Олег Буранов в течение нескольких лет неизменно участвовал в нескольких училищных конкурсах, оставаясь непобежденным. Как только Олег с баяном выходил на сцену, устанавливалась полная тишина – замолкали даже задиристые критиканы старших классов. А через мгновение под сводами клуба, разносился голос Олега: «Ме-ежду не-е-ебом и-и-и земле-ей, пе-есня раз-да-а-ется…».

Таланту Олега Буранова явно завидовал Ченовардов, потому что этот талант ценили другие суворовцы и офицеры. Это создавало авторитет, а Ченовардов не мог примириться с тем, чтобы у кого-то было больше авторитета, чем у него, поэтому, пользуясь мягкостью Олега Буранова, он часто подсмеивался над ним и его голосом, а иногда и открыто задирал, стараясь показать свою физическую силу.

Другим знаменитым номером самодеятельности роты стал хор, в котором участвовал весь личный состав. Но если обычно хоровые коллективы только пели песни, то капитан Басманов, как-то обратив внимание на то, как суворовец Сологубов из 3 взвода красиво отплясывает танец «Яблочко», сделал коронным номером песню о юном моряке, в которой были примерно такие слова:

«Бескозырка белая, в полоску воротник,

Пионеры смелые спросили напрямик:

«С какого парень года, с какого парохода

И на каких морях ты побывал моряк?»

Ленты за плечами

Как флаги за кормой…

Смело отвечает

Товарищ молодой:

Да, мы, друзья, со флота,

Недавно из похода,

Одиннадцать недель

Гостили на воде.

С водопада падали, сидели на мели,

А сколько мы товарищей хороших завели.

А сколько песен спели, сколько рыбы съели,

Одних пятнистых щук поймали сорок штук».

При этом суворовец Сологубов, переодетый в форму нахимовца, ведь специально для этого номера для него из нахимовского училища привозили форму, исполнял импровизацию на эту музыку. Выглядело это весьма залихватски и нравилось всем без исключения, как командованию, так и жюри, и всем зрителям.

Для занятий в танцевальном кружке Тамара Федоровна приводила с собой музыкального аккомпаниатора, молоденькую девушку, закончившую музыкальную школу, которая подыгрывала танцорам на этом несколько расстроенном пианино. Никаких специальных балетных станков для постановки ног и разных позиций, конечно же, не было, да и фигуры у ребят были явно не балетные, поэтому Тамара Федоровна решила поставить сначала простейшие народные танцы. Но для всякого танца требовалась и женская половина, поэтому она отыскала в какой-то школе пять-шесть девочек, тоже желающих учиться танцам.