Мария Сараджишвили - Тбилисские истории

– Чтоб тот, кто эту корону выдумал, я того гроб вынес!

– Это все Америка крутит.

– Нет, китайцы всех мышей сожрали, а они им отомстили. Говорят, мыши прокляли Китай, но промахнулись и нам рикошетом пошло.

– Пей, Тамаз. Одно нам осталось.

– Давай выпьем за детей!

Тут опять в дверь позвонили. Пришла Кетино, вернула зарядку.

Ани не успела ее протереть спецраствором, Васико тут же схватил и вставил в свой телефон.

– Что ты делаешь? Надо протереть!

– Ой, я тебя умоляю. Нашла время. У меня телефон садится. Один процент остался…

Из гостинной доносились выкрики Тамаза. Потом сыновья что-то не поделили с отцом. Ани побежала на шум.

Братья выпили много. То смеялись, то плакали друг у друга на плече, целовали друг друга по третьему кругу от избытка чувств. Потом у Лексо зазвонил мобильник.

– Да… Уй что ты мне сказал… Завтра же еду. … Обязательно.…

– Что случилось? – подскочила Ани, чувствуя надвигающуюся опасность.

– Завтра в район еду. – ответил Лексо, пряча мобильник. – Моего начальника отец умер. Завтра в Телави надо быть. Панихида последняя, а там похороны. Как же они без меня?

– Ты понимаешь, что сейчас карантин!!! Минимум общения! В Италии похороны какждые пятнадцать минут.

Тамаз еле выполз из-за стола и сказал заключающую фразу.

– Эту корону или как там ее я душу мотал. Что сделает какой-то там вирус – мирус с духом грузинского народа?! Ни – че- го. Потому что любовь сильнее смерти!

Поцеловал Ани и пошел, шатаясь, к дверям.

Ани смотрела в след деверю и думала, что с карантином этим толку не выйдет. Менталитет – штука неубиваемая!

Элексир жизни.

После вчерашнего снега, выпавшего в насмешку всем природным кононам в марте месяце после теплой, без единой капельки осадков зимы 2020 года, лужи на асфальте еще не высохли. По улицам бежали ручьи талой воды.

Кетино Читадзе перешагивала эти самовозникающие водные преграды и шла по Дезертирскому базару, присматриваясь к ценам. Вышла специально пораньше, чтоб избежать, как советовали по телевизору, многолюдия, но наблюдаемая ситуация никак не радовала. Изменчивый доллар опять подскочил и потянул за собой цены на самое необходимое.

После вчерашних сводок, напоминающих известия с фронта о количестве погибших в Италии и сбежавших из карантина в Грузии, жить не хотелось от слова совсем. Школы и сады не работают, маршрутки запретили, вот-вот введут чрезвычайное положение. Ходить в гости и то вещь опасная и чреватая. Да что там в гости, руку пожать и то теперь подумаешь делать этот простой и естественный жест или уклониться.

Причем и прогнозы на будущее мерзкие и до нельзя отвратительные. Коронавирус может захлестнуть миллионы, больницы элементарно не справятся с наплывом пациентов, а следом прилетит из Африки саранча и сожрет все живое на своем пути. Просто ложись и помирай заранее, пока можно выбрать более или менее приличный гроб для собственной панихиды.

Кетино ходила между рядами, приценивалась и пока ничего не могла купить.

Неожиданно ее внимание привлекла какая-то старушка, сидящая на раскладной скамейке. Перед ней на деревянном столике не первой свежести лежало несколько крошечных баночек, покрытых фальгой. Над этой нехитрой, откровенно самопальной продукцией возвышалась коряво нацапанная надпись на картонке.

– Антикороновая мазь.

Для пущей убедительности старушка еще и выкрикивала:

– Аба, кому антикороновую мазь! იაფად და სწრაფად (1)! Скоро закончится!

Кетино осталбенела и подошла поближе.

Как такое возможно? Ведь писали, что антивирусную вакцину изобретут нескоро, но правительство уже обрадовало народ сто вперед, что Грузия получит ее первая. А тут вдруг мазь!

Кетино подошла ближе и спросила:

– Что вы продаете?

Предприимчивая пенсионерка вскинула голову.

– Как что? Не видишь, мазь! Антикороновая! Кто эту проклятую корону изобрел, чтоб в жизни не радовался! ჯანდაბამდე გზა ჰქონია (2)

– Но вакцину еще не изобрели. – начала Кетино неуверенно.

– Вай ме, ты что не видишь, где моя мазь, а где вакцина? Вакцина в пробирке бывает. И еще неизвестно что туда намешают. А эту мазь я сегодня утром сама по банкам раскладывала. Три лара порция. Первая рука. Дешевле нигде нет. Я отвечаю.

– И что? Помогает?

– Конечно! Вот смотри на меня. Даже маски не одеваю.

Старушка и правда была без маски и внешне не имела никаких симптомов страшного вируса.

– А из чего мазь? – поинтересовалась Кетино.

– Народный рецепт. Вазелин, мыло и еще слово волшебное знаю. Ничего опасного нет. Масло в магазине и то вреднее. Одни «Е» на этикетке написаны. Они кстати, рак вызывают. А тут все свое, натуральное, наше грузинское. Бери, не сомневайся!

– Это аферизм какой-то. – возмутилась Кетино.

– Э, детка, зачем обижаешь. Вазелин первое дело при гриппе. Я когда первый раз рожала, меня в роддоме научила одна уборщица – ноздри ребенку вазелином смазывать, никакая зараза не пройдет. Он, вазелин, липкий, вот микробы в нем завязнут и дальше в горло не пройдут. А мыло еще добавляю, чтоб запах хороший был и вообще от него в носу ничего плохого не будет. Покажи мне человека, кому от мыла стало плохо. Одна чистота повышается. Чего там еще объяснять. Ты берешь или нет? Зачем заставила столько говорить?

Кетино стало неудобно, она улыбнулась и полезла в карман за кошельком.

Потом задала последний вопрос.

– А волшебное слово какое, если не секрет?

Пенсионерка засмеялась, показав недостаток передних зубов.

– «Все будет хорошо!». Зачем о плохом думать. Оно ж, не дай Бог сбудется, ты о хорошем думай. Мы сколько чего пережили, и войну, и без света сидели, и купоны в прошлом оставили. И корону эту проклятую переживем!

Она дала сдачу с пятерки и продолжила выкрикивать в своем неподражаемом стиле.

– Аба, внимание, внимание! Кому антикороновую мазь! Совсем мало осталось. Кому мазь с гарантией!

Кетино пошла дальше по базару, лавируя между лужами. Но настроение уже было на порядок позитивнее. Удалось-таки бабуле убедить в главном, что и немудренная мазь может стать эликсиром жизни со стопроцентной гарантией того, что ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!

Примечание.

1.Дешево и быстро (гр.)

2.Пусть дорога его будет к тому месту, которое не стоит упоминать. (гр.)

Про котят.

В Ваке-парке было безлюдно и как-то безрадостно. Порывы ветра с мелкими капельками дождя лишь довершали ощущение, что Цира задумала гнилое, крайне непривлекательное дело. Тем не менее Цира шла все дальше и дальше от главных аллей в лес, поднимаясь постепенно все выше в гору, по направлению к Черепашьему озеру.

В сумке у нее попискивал двухмесячный котенок, которого так долго выпрашивал ее сын Васико.