Ганс Эверс - Избранные произведения в 2-х томах. Том I. Трилогия о Фрэнке Брауне

После Фиаметты исповедовалось ещё несколько человек. Когда они кончили, Тереза сделала знак рукой и что – то тихо прошептала. Тогда выступил вперёд портной и предложить пропеть в заключение великопостную молитву. Фрэнк Браун не дождался конца и вышел на улицу. Ему хотелось видеть Терезу и поговорить, наконец, с нею. Он стал ждать её.

Она вышла последняя. Её окружали женщины. Она была босая и шла, слегка опираясь левой рукой о плечо мальчика. Они свернули направо к дому, где жил Пьетро. Следом за женщинами вошли в дом несколько мужчин. Последними шли пророк и его слуга.

Фрэнк Браун загородил им дорогу, оттолкнул локтем слугу и схватил за руку американца.

– Я хочу говорить с тобой, Пьетро, – сказал он ему.

Пророк подозрительно, сбоку, посмотрел на Фрэнка.

– Что вам нужно от меня? Зачем вы вернулись?

– Это не твое дело. Ответь мне лучше: исповедует ли Тереза свою душу?

Американец покачал головой.

– Нет, – ответил он, – зачем святой исповедоваться?

– Она истязает себя? – продолжал расспросы Фрэнк Браун.

– Да.

– А вы, вы тоже бьёте её?

Мистер Питер энергично замотал головой.

– Мы? Мы могли бы бить святую?

За этот ответ Браун готов был обнять американца.

– А что она делает сейчас у тебя?

– Я не знаю, – прошептал Пьетро.

Фрэнк Браун поднес кулак к его глазам.

– Говори, собака! Если ты не скажешь, я раскрою тебе череп.

Пророк задрожал.

– Я не знаю, право, не знаю, – забормотал он. – Она в первый раз пошла сегодня ко мне. Она вдруг сказала нам, что хочет уйти от людей. Тогда я предложил ей пойти ко мне в дом. Она согласилась – вот и все.

Фрэнк видел, что Пьетро не лжёт.

– Я пойду с тобой туда, – сказал Браун. Американец с ненавистью взглянул на него, но не посмел возразить.

Они вошли вместе. У задней стены, около печки, сидела Тереза, рядом с ней помещался немой мальчик. Все остальные стояли поодаль, как будто исполняя волю святой. Первой мыслью Фрэнка было прямо подойти к ней и заговорить, но он видел, что глаза её вперились в пространство и что душа её была далеко от всего, что делалось вокруг. Фрэнк сел у окна, опёрся на руки и начал наблюдать.

Никто не произнес ни слова; все ждали чего-то, что, по-видимому, должно было сейчас произойти.

Тереза крепко держала распятие, но глаза её смотрели далеко вперёд через него.

Затем блаженная улыбка заиграла на её губах; она медленно встала, крест выскользнул из её рук; казалось, она видит Бога. Она опустилась на колени, сложила руки, подняла их к небу. Долго оставалась она в таком положении.

Фрэнк Браун не спускал с Терезы глаз и следил за каждым её движением. Для него было несомненно, что она видит кого-то, недоступного другим.

Яркая радость светилась на лице девушки. Все её существо выражало восторг и упоение; грудь её высоко вздымалась от блаженного трепета объятий.

Она стояла на кончиках пальцев, едва касаясь земли. Казалось, она парила в воздухе, все в ней тянулось вверх, уносилось в небу. И тихо шептали её губы: «Дайте мне унестись к вечному блаженству».

В этом было уже что-то нечеловеческое. Широко открыв глаза, Фрэнк Браун упивался этим дивным образом. Словно рубины, светились капли крови на белом лбу Терезы, черные кудри рассыпались по её голым плечам…

– Ах, если б я был художником! – прошептал Фрэнк Браун.

Но вдруг, без всякого перехода, Тереза грохнулась на пол. Снова она корчилась в страшных судорогах, дико размахивала руками и ногами и кричала в ужасном пароксизме. Затем, поднявшись на колени, издала ужасный крик и вырвала огромную прядь волос из своей головы.

Невыносимый ужас, дикое отчаяние отразились на её лице, и она закричала: «О пропасть! пропасть!». Она вся съежилась, поползла на четвереньках в угол и забилась там, как загнанный зверёк.

И снова к ней вернулась жизнь. Она открыла глаза, щеки её порозовели, и улыбка осветила лицо.

Фрэнк Браун приблизился к Терезе.

Опустив голову на руку, Фрэнк любовным взглядом ласкал девушку, ещё пребывавшую в экстазе. – Он завидовал ей…

* * *

Тереза всё ещё лежала неподвижно. Мужчины и женщины, успокоившись несколько, группами стояли и сидели, тихо перешептываясь.

Вдруг девушка зашевелилась и удивленно взглянула вокруг.

– Здесь? – тихо спросила она.

Все бросились к ней. Матильда Венье – первая ответила ей:

– Да, сестра, ты теперь с нами. А где ты была?

Но Тереза не отвечала. Она казалась ослабевшей и утомленной.

Вдруг взгляд её упал на Фрэнка Брауна.

– Ты здесь? – спросила она. – Поди сюда.

Она сказала это спокойно и мягко, но тоном, в котором чувствовалось, что она привыкла, чтобы ей повиновались. Фрэнк Браун почувствовал это и не двигался с места.

Тогда она тихо сказала:

– Приведите его сюда.

К нему бросились несколько человек. Он повернулся на каблуках и направился к двери, но Скуро загородил ему дорогу:

– Вы должны пойти к ней! – твердо сказал он ему.

Фрэнк Браун стоял растерянный и нерешительный.

Ничего иного не оставалось делать, как подчиниться.

Если оскорблённая гордость и гневное презрение могли его сделать господином над каждым в отдельности, то все вместе они всё же могли заставить его остаться.

Фрэнк закусил губы и молча приблизился к Терезе.

– Ты был здесь всё время? – спросила она. Он молча кивнул головой. – Что здесь было?

Её вопросы оскорбляли его: как будто она чинила ему допрос. И, несмотря на это, он ей ответил:

– Ты была в экстазе.

Она помолчала секунду, потом тихо сказала:

– Да.

Фрэнк ждал; но она медлила и тогда он резко спросил:

– Чего тебе нужно от меня? Я хочу уходить… слышишь? Оставайся одна со своим пророком.

Она сразу вскочила и одним прыжком очутилась около него; её горячее дыхание касалось его лица, взгляд её глубоко вонзился в него.

– Или ты уже забыл, кто меня водил к нему?

Фрэнк принял вызов.

– Это был я! – громко воскликнул он. Посмотрев в сторону и увидев рядом с собой американца, он рванул его за руку и поставил перед собой.

– Это был я! – резко повторил он. – Я сделал Пьетро Носквера пророком, а тебя – святой. Я играю вами, как куклами. Вы – мои произведения: глыбы глины, в которые я вдохнул жизнь.

Тереза смотрела на него, как бы читая его мысли.

– Ты хочешь уйти? – спокойно спросила она.

– Тебе нет дела до того, остаюсь я или ухожу. Но, раз ты спрашиваешь, могу ответить тебе: послезавтра, в два часа дня, я уезжаю с почтой.

Она спокойно улыбнулась.

– Почта уйдет послезавтра, но ты не уедешь!..

Она повернулась к присутствующим и, повысив голос, приказала:

– Вы слышите? Он не должен уезжать. Передайте всем в деревне, что он не может уехать!

Фрэнк схватил руку Терезы и начали её трясти: