Татьяна Латукова - Небо в алмазах. Мост Бизона – 1

Специалисткой в любовных играх неожиданно показала себя Жизель. Её томные взгляды и многообещающие речи быстро сделали её роковой красоткой номер один. Местной валютой стали личные расписки на количество воды. И четвёрка азартных игроков, не озабоченная ни добычей пропитания, ни заботой о завтрашнем дне, проводя дни напролет в карточных играх, быстро создала «капитал», которого бы хватило на небольшое озеро.

Туз специализировался на длинных речах, всё больше напоминающих проповеди. Он произносил длинные монологи о надежде, терпении, ожидании, отсутствии причин для недовольства и уныния, а также о везении в находке «счастливого ковчега». Поначалу его выступления проходили с неизменным вниманием и энтузиазмом слушателей, но постепенно осталась лишь группа из семи-восьми фанатов, а остальные воспринимали эти речи лишь как своеобразное представление, единственный доступный вариант театра одного актёра.

Ещё одним развлечением стал дневник доктора Сомова. Романтика межзвездных путешествий и галактических открытий совершенно преображали то, что происходило на базе. События дня, помещённые в фантастический антураж, выглядели и благороднее, и интереснее. У доктора образовался свой кружок преданных почитателей таланта.

Колонистки начали испытывать трудности с тем, чтобы держать на расстоянии ретивых поклонников. Каждую из женщин осаждало изрядное количество искателей женской любви и ласки. Появление дам на каких-либо общественных проповедях и чтениях неизменно сопровождалось всплеском ухаживаний разной степени изощрённости.

Только одна женщина оказалась вне зоны мужского интереса. Ни один из колонистов не сделал ни одной попытки завязать с Лизой хотя бы приятельские, дружеские отношения. За ней не ухаживали, с ней не заигрывали, с ней даже не заговаривали. А несколько робких попыток самой Лизы пообщаться с колонистами-мужчинами привели лишь к короткому формальному обмену банальными фразами. Это казалось необъяснимым и даже немного обидным. Неужели она настолько непривлекательна?

Секрет этой непривлекательности открыла Лизе всезнайка Иветта. Из её объяснений выходило, что на Лизе стоит невидимый штамп «Только для мужчин верхнего уровня. Приближаться и заговаривать – опасно для жизни». Поскольку Лиза оказалась единственной из женщин, кого «забронировал» верхний уровень, остальных такое положение дел устроило.

Верхний уровень являлся прибежищем для Тея, Зенона и ещё трёх колонистов. Тей выбрал в качестве жилья маленькую и неудобную каморку, единственным преимуществом которой была возможность использовать сразу четыре монитора. Сломанная нога доставляла ему достаточно неудобств, но он решительно отказался от чьей-либо помощи, предпочитая ковылять по базе самостоятельно и устраивать свой быт собственными руками.

Зенон поселился в зале, напичканном сложными приборами, экранами и компьютерами. «Автоматика автоматикой, а пара глаз не помешает», – присказка Зенона выражала лёгкое недоверие к технике, в которой он, впрочем, неплохо разбирался. Два паренька оказались заядлыми геймерами. Они оккупировали один из серверов, и в недрах виртуального пространства развязалась бесконечная война, жертвы которой исчислялись миллионами. Оба юноши казались живыми придатками машин, но над высказанным Лизой предложением оторвать ребят от игры, Тей с Зеноном только посмеялись. Геймеры были неуловимо похожи, и их начали называть по цвету волос – Рыжим и Чёрным.

Пятым постоянным обитателем верхнего уровня стал ничем не примечательный пожилой мужчина с длинным непроизносимым именем. Сам себя он называл Бизоном, так его и стали называть обитатели бункера. Бизон работал инженером-проектировщиком в известной транспортной мегакорпорации, но производил впечатление абсолютной флегмы, интересующейся исключительно едой, сном и спокойным ничегонеделанием.

Выяснив, что она «приписана» к этому мужскому коллективу, Лиза заняла на верхнем уровне кабинку не то связистов, не то программистов и превратила её в подобие кабинета для индивидуального времяпрепровождения. Делать ей было нечего, и она сутками напролёт читала и смотрела всё подряд из электронных библиотек базы. На всех языках, что могла найти.

Обитатели верхнего уровня обращали на Лизу не больше внимания, чем их гендерные собратья снизу. Лишь Бизон снисходительно приглашал Лизу на свои ежевечерние чаепития. Ему требовалось минут пятнадцать-двадцать для тренировки устной речи – иначе можно было утратить навык вербального общения. Монологи Бизона были посвящены разным актуальным глобально, но бесполезным здесь и сейчас размышлениям. То он строил сложные дороги через галактику, то доказывал невозможность такого строительства в принципе, то решал нерешаемые логистические задачки по переброске грузов из Федерации в Великий мир, то утверждал, что из системы Медузы в Союз Римециев невозможно провести транспорт меньше, чем через четыре тоннеля. Лиза не могла поддержать разговор на адекватном уровне и ограничивалась короткими поддакиваниями и неопределённым блеянием.

Изо дня в день всё повторялось. Время застыло и перестало ощущаться.

Однажды вечером сонная Лиза, закончив чтение глупейшего сценария про безнадёжную любовь циркового клоуна к какой-то родовитой принцессе, абсолютно бездумно налила в кружку автоматически отмеренную порцию горячей воды, бросила в воду горстку чайных листиков и с точностью робота на конвейерной линии прошагала в комнату Бизона, чтобы выслушать его очередное речевое упражнение. Расслабленно плюхнувшись в кресло, она вдруг ощутила, как этот почтенный предмет мебели под ней задвигался и взвизгнул. Через секунду взвизгнула уже Лиза – во-первых, от ужаса, во-вторых, от боли: выплеснутый горячий чай обжёг её даже через ткань брюк.

Подскочив, Лиза ретировалась к двери, и обнаружила, что в её любимом кресле всхлипывает Прунелия, женщина средних лет, ничем до этого не выделявшаяся из общей массы колонистов. Рядом на диванчике старательно прятала ехидную улыбку Жизель. Потребовалось несколько минут, чтобы Лиза осознала это явление как некую объективную реальность. А хозяин комнаты вёл себя так, будто две лишних слушательницы – лишь мираж его воображения. Бизон будто не замечал пополнения в составе участников чаепития.

Оказалось, что Жизель положила глаз на Зенона, а Прунелия увидела в Бизоне оптимальный вариант надёжного мужчины, не задающего лишних вопросов. Если выбор Прунелии представлялся сколь-либо логичным, кокетство Жизели перед Зеноном основывалось на обиде красотки, которую не заметили. В простоте душевной Зенон попросту не понял намёков девушки, искренне полагая, что ему в гонке претендентов на очередную ночь делать нечего. А Жизель сочла это равнодушие нестерпимым и решила любой ценой добиться внимания холодного мужчины.