Под общей редакцией Владимира Броудо - Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга первая

Здесь же на территории городка была и столовая. С ней у нас отношения как-то не сложились и было немало всяких проблем. То с качеством готовки, то с талонами (из-за проставленных на них дат деньги за неиспользованные талоны пропадали), то с чем-нибудь еще и остались о ней не самые лучшие воспоминания. Некоторые из нас даже нашли альтернативный метод питания. В соседней деревне Березки наши слушатели небольшими группками по три – четыре человека договаривались с местными жителями и хозяйки готовили нам еду. Так и питались.

Быстро текло время и незаметно подошло начало нового учебного года. Из числа прибывших образовали два факультета: «А» и «Б» (1-й и 2-й).

Полковник Ряузов А. И.

Полковник Морозов Л. А.

Полковник Ряузов А. И. командовал одним из этих факультетов, а командиром другого факультета был полковник Морозов Л. А.

Здесь следует разъяснить трактование употребленного термина «факультет». Дело в том, что на той стадии существования училища факультет представлял собой чисто строевое формирование (типа роты), объединявшее ряд учебных отделений (взводов). Никаких различий в специализации и учебной направленности, т.е в перечне изучаемых дисциплин и содержании учебных планов, между ними не было. Казалось, что уместнее было бы считать их обычными подразделениями и использовать названия «батарея» или «дивизион» (говоря по-артиллерийски), а не «факультет». Но из этого прекрасно видно, как уже тогда, т.е. с самого начала создания, готовились перспективы развития нашего молодого учебного заведения. Да, в то время объективных возможностей для различной профориентации факультетов еще не было, в связи с чем все учились по единой программе подготовки и получали одинаковую квалификацию. Но в дальнейшем, безусловно, намечалось на факультетах готовить более узких специалистов. Поэтому в структуру учебного заведения сразу же было заложено существование факультетов, изначально выполнявших сугубо организационно-строевую, а не учебно-профессиональную роль. И совершенно не соответствует истине кочующее из сайта в сайт утверждение, что начиная с 1954 года на этих факультетах изучались ЗРК С-125, С-75 и ЗРК С-200. До самого окончания учебы никакие ЗРК для нас еще не существовали, а была только ствольная зенитная артиллерия. Оба же факультета обучали нас радиотехнике в объеме, необходимом для обеспечения наведения зенитных пушек на цель, и ничем друг от друга не отличались. Однако, нас это нисколько не трогало и никто об этом даже не задумывался.

Учебная нагрузка была довольно-таки интенсивной. Дело усугублялось еще и тем, что учебников у нас, практически, никаких не было. На лекциях мы старались успеть как можно полнее записать услышанное от преподавателя в конспекты, по которым и учились. За каждым учебным отделением была закреплена аудитория, в которой мы проводили самоподготовки. Их окончание не регламентировалось и нередко приходилось там засиживаться допоздна (но не позже вечерней поверки и отбоя, которые так же как подъем и утренняя зарядка свято соблюдались). Никто не заставлял нас сидеть там напролет вечерами. Просто каждый сам, осознавая свои потребности, определял для себя необходимую ему продолжительность занятий. А ведь осознанная необходимость – это и есть свобода. Учеба для всех – и слушателей, и руководства была главной задачей.

– Учитесь, ребята, учитесь, набирайтесь ума, – помнится говорил нам как-то один начальник. И, вздохнув, после небольшой паузы задумчиво добавил:

– Вот закончите учебу, может быть даже умнее меня станете.

Ценные высказывания нас всегда радовали (а кто-то их даже и записывал, как это делают многие учащиеся). К примеру, был такой случай. Однажды летним днем пришел в казарму во время занятий проверяющий и набросился на дневального.

– Дневальный, почему, – говорит, – не открыты форточки?

– Так ведь открыты окна, – недоуменно промямлил растерявшийся дневальный.

– Все равно, устав требует, чтобы были открыты форточки.

Устав, правда, этого не требует, но начальству, как известно, виднее.

Наконец в нашей жизни наступила долгожданная и радостная пора. Начались присвоения. С небольшими разрывами по времени то «связистам», то «шоферам», «топорам» и т. д. стали приходить приказы о присвоении первичного офицерского звания «младший техник-лейтенант». Трудно передать радость, которая вспыхивала в среде получивших уже приказ, и нетерпение ожидающих. Увы, как это иногда в жизни бывает, не обошлось, к сожалению, без огромной ложки дегтя. В числе прибывших, были слушатели одного из высших училищ. Его руководство, не обременяя себя заботами, едва выпроводило ребят за свою дверь, как тут же умыло руки. И не стало никого аттестовывать на присвоение офицерских званий, объяснив, что им это будто бы сделают на новом месте. Здесь же людей этих никто ранее не знал и ничего поделать уже не смог, так как время было упущено. А со следующего года положение о присвоении первичных офицерских званий после завершения первого курса учебы было отменено. Так они и продолжали учебу до самого выпуска в положении рядовых. Через два года все их сверстники младшие лейтенанты стали лейтенантами, а они так и оставались рядовыми и получили офицерское звание лишь после защиты дипломов. Можно только представить, как им было обидно.

Условия нашей жизни существенно менялись. Было нам тогда по 19 – 20 лет, но мы уже стали офицерами! Ушли сразу в прошлое увольнения и увольнительные записки. Изменился внешний вид. Улучшилось и материальное положение: в дополнение к должностному окладу мы стали получать оклад по воинскому званию в размере 400 рублей. Но жить мы продолжали в тех же казармах и жизненный уклад остался прежним. Тот же распорядок дня, подъем, построение в полуодетом виде, утренняя зарядка с пробежкой и неизменным упражнением на 16 тактов, вечерняя поверка и отбой. Сразу же после приказа мы сдали на склад свою старую форму солдатского покроя и получили полевую офицерскую.

Нам выдали х/б гимнастерку, шаровары, снаряжение (ремень с исчезнувшей сейчас портупеей), фуражку, погоны и хромовые сапоги. Но называлась эта форма почему-то не полевой, а летней. Да и полевых погон после войны тогда уже не стало. Потом еще выдали яловые сапоги. Остальное (зимнюю, а точнее, повседневную для строя форму) централизовано заказали шить в Гомеле в военторговском ателье. В нее входили закрытый однобортный цвета хаки габардиновый китель со стоячим воротником, габардиновые же темносиние бриджи (так называемые «галифе»), шапка и темносерая шинель. Брюки навыпуск не выдавались и желающие могли их сшить или купить за свой счет. Поверх кителя одевался ремень с портупеей. В таком виде мы ходили на занятия. Ходить на них в брюках навыпуск или без снаряжения не разрешалось. Вне строя (т.е. после занятий) ремень с портупеей с кителя можно было снять. Потом нам сшили еще и парадную форму: закрытый однобортный мундир цвета хаки, темносиние бриджи, светлосерую шинель. На петличке воротника мундира были золотистые шевроны, а на обшлагах рукавов размещались «катушки». У младших офицеров было по одному шеврону и «катушке», а у старших – по двое.