Екатерина Шардакова - Обручальное кольцо блокады

Я побежала в свою комнату. В нашей квартире было две комнаты, расположенные на одной стороне рядом друг с другом. В ближней комнате, через стену от кухни, жили мама с папой, в следующей – я. Обстановка в моей комнате была самая простая: темно коричневый лакированный шкаф, такой же стол, два стула и кровать. Единственным украшением моей комнаты были четыре картины моего дедушки, по одной на каждой стене. На картине, висевшей между двух узких окон, был изображен летний пейзаж, дальше по часовой стрелке висел осенний пейзаж, следующий – зимний и на четвертой стене – весенний.

Комната родителей немногим отличалась от моей, за исключением маминого трюмо с большим зеркалом. Это было единственное зеркало в нашем доме, в которое можно было увидеть себя во весь рост. Мне нравилось приходить к маме в комнату, когда отца не было дома. Иногда она садилась перед зеркалом, а я расчесывала ей волосы.

Надев домашнее платье, умывшись и вымыв руки, я вернулась на кухню. Мама мыла яблоки.

– Мама, я готова! – радостно сообщила я. – Что мне сделать?

– Возьми досочки, ножи и большую миску, будем резать яблоки.

Я достала все, что просила мама, и положила на стол. Мама поставила миску с вымытыми яблоками, и мы принялись за работу. Спокойствие и умиротворение, я бы так назвала ту атмосферу, которая царила в доме в тот момент. Тишину нарушал лишь стук ножей о деревянные доски, сочный хруст яблок и шепот наших редких фраз. Когда мы закончили возиться с яблоками, мама разбила во вторую миску яйцо, достала муку, сахар и соду.

– Лиза, дай мне, пожалуйста, стакан.

– Стакан? Зачем нам стакан для пирога?

– Стаканом мы будет отмерять количество. Рецепт прост – все по одному стакану.

К разбитому и взбитому яйцу мама добавила стакан сахара, стакан муки и четвертинку чайной ложки соды. После этого все тщательно перемешала, и у нее получилось жидкое, но тягучее тесто.

– Теперь высыпай в тесто яблоки.

– Все?! – удивилась я. – Здесь же так много!

– Все! Чем больше яблок, тем вкуснее будет пирог.

Я высыпала яблоки, мама еще раз все перемешала, потом вылила пирог на сковороду, предварительно смазав ее маслом, и поставила в духовку.

– Через сорок минут будет готов.

Я начала убирать со стола и услышала звук открывающейся двери. Пришел папа. Он вошел, а наша умиротворенная атмосфера исчезла, будто вышла в эту же дверь в тот момент, когда он заходил. Вместе с отцом пришла напряженность. Он быстро снял туфли и ушел в комнату, не сказав нам ни слова. Я помогла маме убрать следы приготовления пирога и ушла к себе. Я слышала, как мама спрашивала отца, будет ли он ужинать, на что он резко ответил, что не голоден.

Не могу сказать, что я боялась отца, но я никогда не знала, чего от него ожидать; не понимала, в какой момент и почему могло измениться его настроение. Он был, как погода на морском побережье: солнце и штиль, а через несколько минут гроза и ливень. Он мало обращал на меня внимания, почти не общался со мной. Когда мама была на дежурстве, и мы оставались дома вдвоем, мы не только не разговаривали, но и не виделись, потому что папе не было дела до меня, а я старалась не выходить из комнаты, когда он был на кухне.

Мой отец, Александр Иванович Безбрежный… Сейчас я даже с трудом могу вспомнить черты его лица, помню лишь его суровое выражение. У него было трудное сиротское детство, возможно поэтому он был такой. Папа ушел от нас в 1936-м году, когда мне было семнадцать лет, а моей сестренке Лиде всего несколько месяцев. Я так и не узнала, почему и куда он ушел, мама не разговаривала на эту тему. Став взрослой, я поняла, что мои родители не были счастливы вместе, и, возможно, было даже лучше, что отец ушел. Одни мы не остались, нам во всем помогал дедушка.

Запах пирога, сладкий с легкой кислинкой, наполнил всю квартиру. Я заглянула на кухню, мама была одна. Она вытащила сковороду из духовки и резким движением вытряхнула из нее пирог на тарелку. Я наклонилась к нему и вдохнула горячий, еще живой, аромат. Корочка была в меру поджаристой, приятного коричневого цвета, местами в ней образовались ямки, из которых, видимо, пытались вылезти кусочки яблок, но не успели. Мама вытащила у меня из-под носа пирог и поставила на подоконник.

– Завтра будем его кушать. – с улыбкой сказала она. – Когда он остынет и постоит, станет немного тягучим, как твердая пастила.

– Хорошо. – с сожалением вздохнула я, потому что готова была его съесть прямо горячим. – Мама, а гречка осталась? Я кушать хочу.

– Конечно, садись, сейчас подогрею. Кто придет к тебе завтра в гости?

– Я пригласила только Киру и Валю. Мам, а папа будет завтра дома? – с надеждой на отрицательный ответ спросила я.

– Папа вечером вернется, а вы с девочками после школы придете, так что успеете попить чай с пирогом и поиграть до его прихода.

– Это хорошо…

Мама понимающе взглянула на меня, виновато опустила глаза и отвернулась к плите. Я подошла к ней сзади, обняла за талию и положила голову на ее спину.

– Мамочка, я тебя люблю, – прошептала я.

Мама взяла мою руку и поцеловала в ладошку.

– И я тебя очень люблю, моя маленькая Лизонька, – со слезами в голосе ответила мама.

На следующий день, день моего рождения, я шла в школу с трепетным ожиданием праздника. Уже тогда, в детстве, праздник для меня означал не подарки и поздравления, а время, когда собирались вместе все мои любимые люди. У мамы был выходной, значит она будет дома, дедушка обещал прийти, а также придут мои подруги Кира и Валя. Таков был мой маленький круг родных людей.

В школе на первом уроке не было Вали, и я на перемене побежала к ее маме, Тамаре Сергеевне, которая работала учительницей русского языка в нашей школе, чтобы узнать, что случилось. Оказалось, что Валя заболела и не будет ходить в школу еще несколько дней.

– А как же мой праздник? Ко мне в гости Валя тоже не придет? – расстроилась я.

– Лиза, не огорчайся, мы с Валей поздравляем тебя с днем рождения и вот, прими от нас небольшой подарок, – ласково сказала Тамара Сергеевна и передала мне небольшой сверток, перевязанный ленточкой.

– Спасибо. Тамара Сергеевна, скажите Вале, чтобы она скорее поправлялась! А ее можно навестить?

– Не сегодня, лучше через несколько дней, боюсь, как бы она тебя не заразила.

– Хорошо, я приду, – улыбнулась я учительнице и пошла на урок.

По пути я встретила Яна.

– Привет, Лиза-каприза! – сказал он.

Я прижала к груди подаренный сверток и зажала в ладошке бантик на косичке, который мне утром завязала мама.

– Здравствуй, Ян, – быстро проговорила я и ускорила шаг.

– Кира сказала, что у тебя сегодня день рождения.

– Да.

– Я тебя поздравляю! – улыбнулся Ян и ушел.