Тина Бандини - Любовью нужно заниматься. Все перемены начинаются с меня

И вот мы стояли оба перед кроваткой, на которой лежал наш комочек счастья. Наш первый комочек счастья. Разглядывали, улыбались и наслаждались.

– Как ты? – не отворачиваясь от счастья спросил муж.

– Ближайшие лет 5 с «такими предложениями», – я показала на ребёнка – ко мне не подходить.

– Понял, – сказал Глеб и поцеловал меня.

Как-то памперс встретил попу,

радостно воскликнул: «ОПА»!

Понимая, что моя материнская безграмотность и физиологическая почти беспомощность могут причинить неудобства нашему чаду, я не упрашивала глав. врача оставить малышку со мной на ночь. Может конечно это прекрасное эгоистичное определение было сформировано моим банальным желанием поспать.. В общем ребёнка в палате не было.

Поздним вечером, после последнего кормления, Я лежала на кровате, пытаясь остановить поток разбушевавшихся мыслей и молока, как услышала в приоткрытую дверь, как кто-то куда – то идёт. Судя по шагам «кто-то» – как минимум человек 10, а вот куда идут – любопытно. Я спрыгнула с кровати и ринулась за всеми. И вот мы, странно ковыляющие в халатах и тапках, нечёсаные, бредём куда —то по тёмному коридору за медсестрой.

– Куда идём то, – спросила шёпотом я у девушки, которую видела днём.

– На обучение. Только тихо, – приложила она палец к губам.

– Понятно, – сказала я, но на самом деле ничего не понятно.

– Деньги сдавай Наташке, – продолжила новая знакомая.

– Хорошо. Сколько? – спросила я не замедляя хода и вспоминая, сколько у меня осталось в кармане в халата, после того, как я прогулялась днём в местный ларёк.

– 200р

– Хорошо, а где Наташка? – обрадовалась я недорогому обучению и устремилась за указательным пальцем искать Наташку.

Мы наконец дошли темными коридорами до большого прозрачного бокса. Через окна было видно множество прозрачных кроваток, в которых лежало множество прекрасных малышей. Мы тихонечко зашли внутрь, медсестра, которая возглавляла шествие, вымыла руки и взяв первого малыша, начала демонстрацию подмывания, умывания, переодевания и пеленания. Я мысленно ликовала, что услышала «отряд» студентов и отдыхала мыслями, потому как в демонстрации участвовал мальчик, а это совсем сложно и грузиться не хотелось.

Я разглядывала деток таких разных и таких одинаковых одновременно. Когда мне принесли малышку впервые, даже нет, даже в родовой, я помню, как пыталась запомнить её черты, запуганная дурацкими историями о подмене и халатности медсестёр, которые могут перепутать. Но даже это не помогло запомнить лицо дочери, но зато я знала точно, что она меня запомнила. И что мы найдём и узнаем друг друга не глазами, но чувствами. Это что-то другое, необъяснимое.

Медсестра взяла в руки девочку и я сосредоточилась. Неужели я когда – нибудь смогу так виртуозно обращаться со своим ребёнком? Но а пока нужно многое запомнить.

Хорошая вещь – рука друга. Ни к чему не обязывает того, кто её протягивает, и очень утешает того, кто её пожимает…

Прогуливаясь днём по коридору, я встретила девушку, с которой в одно время отмечали рождения наших дочерей. Она, конечно, как и все остальные, отметила его гораздо раньше меня.

– Машенька, привет! Не успела сказать тебе спасибо за поддержку. – Маша была на несколько лет младше меня, но гораздо опытнее. У неё есть ещё сынишка.

Она по гороскопу дева, как и я. Было легко. Все, что она мне говорила, я смело могла воспринимать буквально. И сегодня, вспоминая как все её советы облегчили мои затянувшиеся роды, я испытывала к ней благодарно-родные чувства.

– Ветер, я так рада тебя видеть! Как ты себя чувствуешь? – Маша выглядела гораздо бодрее. Причёска, одета не по-больничному. Вот что значит опыт, наверное. – Я спрашивала у своего врача про тебя, она сказала, что после того, как ты родила, ты кричала «Всем шампанского», – улыбнулась она.

– Да, было, – призналась я, вспоминая, как писала ночью мужу смс, чтобы привёз ящик шампанского.

Мы ещё поболтали и разошлись по палатам, чтобы в следующий раз уже встретиться в обычной жизни.

До выписки домой несколько дней и все, что меня волнует – нужно чтобы пупочек отвалился. Метод обработки его приближает меня к обморочному состоянию, а Глеба и подавно. Мы взрослые, сильные, много знающие и далее по списку, не можем справится с маленьким, засохшим пупочком. Но почему он у всех остаётся в роддоме, а наша собралась его везти домой?

Полностью расслабившись и подружившись с медсестричками смотрю как они одевают мою крошку, пытаясь запомнить, пока ещё не простую процедуру.

– Что это? – морщась тычу пальцем во что то скрюченное и маленькое, лежащее на полу.

– Пупок отвалился, – говорит медсестра.

– Наш? – недоверчиво спрашиваю я, приседая на корточки и пытаясь разглядеть, словно смогу узнать.

– А чей же ещё! Вы здесь одни, – уверяет меня мисс очевидность.

– Ну что ж, с пупочком справились, теперь главное её не сломать, – серьёзно высказываю я свои переживания вслух.

– Захотите – не сломаете, – не разделяя моих опасений радостно говорит медсестричка, мать двоих детей.

Мама спит, она устала…

Муж заехал за нами и повёз нас домой. Как прошёл мой день дома, я не очень помню. Молокоотсосы, бутылочки, соски, памперсы, пелёнки и я заснула. Проснулась я от того, что мелкая заплакала, а я не смогла сразу проснуться.. Я словно застряла между сном и реальностью. Страх окутал меня на несколько секунд, пока я была «между».

Это включился «мамин сторож». С этой минуты я слышала любой шорох и шевеления ребёнка и думала, что рассталась с глубоким сном навсегда.

Вам скучно? Вам нечего делать? Родите ребёнка и все изменится!

Памперсы, игрушки, снова памперсы и снова игрушки – нас навещали родственники и друзья. Я впервые родила ребёнка и ещё не знала, какие микробы для него опасны, а какие нет и поэтому все гости, как бы они красиво не выглядели, одевались в наши футболки. Вернее футболки Глеба. Запаса его футболок хватила на два дня и я психанув, что ко всем заботам прибавилась ещё стирка и развешивание белья, решила, что микробы наших друзей и родственников – не вредные.

– А ты даёшь ей пить воду, – спросила одна из моих подруг.

– Нет, а надо? – растерялась я.– Я думала, что молока достаточно.

В результате долгой дискуссии мы пришли к мнению, что воду нужно давать. Я взяла стакан, налила воды и пошла поить ребёнка. У меня до сих пор в глазах стоит картина: как две мои подружки с открытыми ртами смотрят, как я пою свою дочь водой из стакана.

Да уж, вместо мозга в голове текли молочные реки.

Гормоны прыгали и скакали, и самое отвратительное, кроме моего поведения, было отсутствие понимания – когда это закончится. Иногда, между недовольствами и раздражением, я на несколько минут приходила в себя и их хватало, что бы я успела сказать Глебу: