Евгения Бурдина - Дежавю

Ответили. Старик продиктовал адрес, сообщил, как добраться. Уточнил, что домофон не работает. Дверь будет открыта, не звонить. Посидел на табурете рядом с телефонным аппаратом и вышел на лестничную площадку.

Скорая приехала удивительно быстро. Ниночка, их участковый врач, зашла в квартиру, поводила ладонью перед лицом, отгоняя табачный дым. Старик встал, открыл окно.

– Здравствуйте, Ниночка. Да, что-то тут у нас дымно. – Резюмировал он, – проходите сюда, – он проводил медсестру в комнату.

Через некоторое время женщина вернулась на кухню, подошла к старику, внимательно поглядела в лицо.

– Юрий Геннадьевич, вы как себя чувствуете? – Вопрос эхом откликнулся в голове старика. Только доктора могут быть настойчивыми и ненавязчивыми одновременно.

– Что? – переспросил старик, – ах, это. Нет, не стоит, Ниночка. Зачем? Не переживайте, обо мне заботиться не надо. – Старик задумался, пытаясь найти продолжение разговора, – давайте, я вас провожу.

– Да, конечно, – Ниночка по-прежнему внимательно глядела ему в лицо, – вы уж, Юрий Николаевич, будьте добры, позвоните завтра мне, если вам не сложно?

Старик скривил губы, изображая улыбку, и неожиданно подумал, что сейчас придётся звонить детям. Детям.

– Всё в порядке будет. Обещаю вам, Ниночка.

Я подхожу к этому окну в тысячный раз. В прошлом столетии рама была только, кажется, другого цвета. Или ее не было вовсе, не припомню. Не скажешь?

За окном осень. Ветер треплет цыганское кружево деревьев. Листопад то усиливается, то утихает. На фоне серого неба, тяжко сгорбившегося над землёй, красные и жёлтые всполохи деревьев еще сильней радуют глаз. Хотя уже зябко проглядывают сквозь листву местами их обнажённые ветви.

Обнимаю себя за плечи, чувствуя холод осени даже сквозь стекло. Он властно проникает в сознание. Оборачиваюсь к тебе, чтобы задать вопрос…

Мир останавливается на мгновение в невесомой льдистой полудрёме.

…Ты лежишь точно так же, как десятилетие назад, как сто лет назад, как тогда… Никак не могу сообразить, когда? Невольно щурюсь, напрягая память, пытаясь сообразить, но не в силах этого сделать. Всё из-за того, что ты своим взглядом отвлекаешь от летучих воспоминаний. Гляжу в ответ, не отрываясь. Знаю наперёд, как ты повернешь голову через сотую долю секунды – повернул! – знаю, куда сейчас передвинется твоя нога…

Я предвижу, как ты совершаешь множество вещей, но мне по-прежнему любопытно видеть, как ты проделываешь это наяву снова и снова..

Будильник зазвонил тревожно и слишком рано.

– Ну, зачем, куда в такую рань? – Юра повернулся на другой бок. – Можно было и не ложиться вовсе, – пробурчал он уже в подушку, закрывая глаза.

Супруга пару секунд не отвечала. Аня открыла глаза; глядя в потолок, она вдруг вспомнила одновременно сотни и тысячи пробуждений, когда видела этот потолок. Тысячи раз она смотрела в этот потолок перед тем, как закрыть глаза, чтобы уснуть. Бессонные ночи, когда этот потолок был единственным её спутником.

– Через полчаса разбужу, поспи ещё, позавтракаем и поедем.

Сама она встала тут же, отправившись будить дочь в этот важный день. Смешное определение! «Важный день» – да в этой фразе нет и сотой доли того, что она подразумевает под собой.

– Важный день…

– Ма, ты со мной?

– О, ты уже встала! – вздрогнула от неожиданности Анютка.

– Ты что-то говорила, сама с собой?

Когда дочь внимательно глядела на собеседника, как сейчас она ждала ответ от Ани, то удивительно походила на Юру. Генетика творит невероятные вещи всё-таки.

– Видимо, сама не заметила, – улыбнулась женщина. Улыбка вышла немного ненатуральной. Она повернулась к холодильнику. – Так, говори, что хочешь, но завтрак будет нормальным. И Дашке своей скажи. Давай, отправляйся одеваться, каша почти готова.

– Мамуль, давай без фанатизма только! – Маруся послала матери самый жалостливый взгляд, на который вообще способна человеческая природа, – или ты хочешь, чтобы на свадебных фотографиях любимого зятя из-за дочки видно не было? А после двойной порции каши, которую ты сейчас мне положишь… Мамуль, учти, я серьезно! Не накладывай много, а то реально в кадр не влезу! Я и не голодная совсем! – Конец фразы дочь прокричала уже из ванной комнаты.

– Да я чуть-чуть же, – пожала плечами Аня, добавляя ещё ложку.

– Мамуль, я не знаю, что надеть!

– Дочь, на кровати всё лежит.

Встревоженный взгляд Марины заставил маму улыбнуться.

– Мамуль, а это не сон?

– Кажется, нет. – Нюра улыбнулась и покачала головой.

– Правда-правда?

Женщина только кивнула, не чувствуя особенной веры в свой ответ. Дочь вдруг стала собой маленькой, будто впервые шла в школу, крепко сжимая мамину руку. Не на первое сентября, а много раньше – подавать заявление, увидеть свою учительницу. Вот тогда-то было страшно.

И эту мысль Нюра не могла выкинуть из головы весь день.

– Мама…

И вот уже она взрослая и очень красивая. Всё, как полагается: с причёской, в красивом платье, рядом с любимым мальчиком… То есть мужчиной. Боже, они же совсем дети, почему они называются взрослыми? Нюра обняла счастливую дочь. Позже, когда молодёжь вовсю будет отплясывать, она утянет мужа на веранду.

– Ты думал, что когда-нибудь наша дочь станет вот такой красавицей?

– Я это всегда знал, она же должна была походить на тебя, – ответил тихо муж, прижимая Нюру к себе.

– Юрик! – женщина улыбнулась, но слова задрожали, она положила подбородок на плечо супруга. Вдох и судорожный выдох.

– Нуууу… Пойдём танцевать.

Но мир уже стал радужным, из-за слёз расплываясь яркими кляксами.

– Ну зачем? – вдруг совсем по-мальчишески вопрошает самый любимый голос.

– Ах, Юр! Ты только вчера спросил меня, мальчик будет или девочка! Как это может происходить так быстро? Слишком быстро? Ты понимаешь хоть что-нибудь?

– Нет, не понимаю. И вчера я у тебя спрашивал совсем о другом – о том, не передумаешь ли ты выходить за меня замуж, пока я буду в армии, – он нежно дотронулся до её щеки, – хорошо, что дождалась.

– Хорошо, что спросил тогда, – Нюра улыбнулась, загадывая про себя счастливой жизни своей дочери. Как у них, хотя, конечно, совсем другую.

– Эй, ну перестань уже, тушь потечёт ведь!

Ты знаешь, что это уже происходило с нами миллионы раз.

Именно так! Это всё-всё уже случалось.

Я знаю, какого цвета твои глаза. Где в твоей кухне лежит кофе, знает моя рука. Она сама открыла нужный шкаф. Без раздумий потянулась, угадав дверцу. Ноги в нужный момент встали на цыпочки, будто давно ждали случая. Словно по привычке.

Хотя я, без сомнений, здесь впервые. Мы же с тобой только-только познакомились!