Наталия Миронина - Босиком по краю моря

Когда Пчелинцева пришла в чебуречную, подруги уже были на месте.

– Ну? На щите, надеюсь? – спросила Титова.

– Да, я победила. Во-первых, не сдавала экзамен, но получила «отлично». Во-вторых, Зоя Ивановна его «выпорола» и заставила допустить к экзаменам. Но, главное, он извинился.

– Вот это да! Суржиков – извинился! С его гонором…

– Вот, – улыбнулась Женя, – ну, мы договорились на нейтралитет.

Некоторое время все молча ели чебуреки. А потом Титова произнесла:

– Знаешь, а ведь ты виновата. Полностью. Ты же до него доцепилась, как говорят. Тебе же обязательно надо было его ущучить.

– Ты что, Лен?! Да я же столько читала по предмету! Мне было интересно, а он все время рот затыкал или поправлял, а сам же ошибался. Так же неинтересно. Зачем он, преподаватель, нужен тогда?! Можно же и по учебникам учиться!

– Можешь обижаться, но затеяла все это ты. И потом, все-таки он профессор. И старше.

– Между нами говоря, не настолько и старше. И профессор – это еще ничего не значит, – вдруг мечтательно сказала Коробицина.

Женя и Титова переглянулись.

Итак, было перемирие. И остальные два с половиной года на лекциях Суржикова было спокойно. Никто не задавал провокационных вопросов, не перебивал, не стравливал оппонентов из числа студентов. Все стало чинно и благородно. Красивый солидный профессор, интересная лекция, тишина в аудитории, внимающие студенты. Все было так, как мечтается любому преподавателю. Только скоро заметили, что посещаемость немного упала и гости с других потоков перестали заглядывать. Ответы стали формальными, и расшевелить аудиторию вопросами порой было невозможно. Суржиков уже придумывал темы для дискуссий, устраивал дебаты, притаскивал редкую литературу. Но все было бесполезно. Драйва не стало, энергетика куда-то улетучилась. Пчелинцева ходила аккуратно, все записывала, вела себя тихо, отстраненно. Суржиков поглядывал на нее, гадая, как долго продлится этот штиль. Потом он поставил эксперимент – нарочно сделал грубые ошибки. Но Женя даже бровью не повела, не поправила, не поймала на неточности, не вскинулась сама и не завела других, уводя в дебри догадок и сумасшедших гипотез. Хотя Вадим Леонидович понял, что его ошибку студентка заметила. Но сдержалась, повела себя деликатно, не поправила преподавателя. «Или это не деликатность, а банальное равнодушие к предмету?» – гадал он.

Казалось, что Вадиму Леонидовичу переживать? Ну стало так, как хотел, как добивался – неугомонная, упрямая, взбалмошная и не всегда вежливая студентка угомонилась. Радуйся, наслаждайся благолепием. Ан нет. Вадим Леонидович чувствовал себя неуютно. Его теперь раздражало послушание, граничащее с покорностью. Раздражали правильные ответы, точно скопированные из конспектов и похожие на подобострастие. Курс казался аморфным, бездарным и тусклым. Суржиков почувствовал усталость. Он больше не испытывал этот подъем, волнение, которое возникало перед каждой стычкой с неугомонной Пчелинцевой. Однажды на лекции он задал вопрос. Не очень сложный, просто ответ не лежал на поверхности. Аудитория ответила молчанием. Пока кто-то не произнес:

– Жаль, что Пчелинцевой нет, она бы сейчас развернулась.

Женя сидела тут же, на своем обычном месте. Все, кто ее видел, заржали, а она даже голову не повернула. Нет, ее на лекциях Суржикова больше не было. И Вадим Леонидович вдруг ощутил потерю. Два с половиной года они проплывали мимо друг друга, как и положено посторонним людям. Или рыбам в соседних аквариумах. Вроде видят друг друга, но даже рот открыть не хотят. Диплом Пчелинцевой был блестящим. Суржиков поставил ей «отлично». И хотел написать восторженный отзыв. Но не написал. Боялся полной капитуляции.

Дивноморск был городом небольшим, но важным в стратегическом отношении. Как всякий портовый город, он был полон иностранных матросов и туристов. В районах, близких к порту, днем и ночью светили прожектора и слышался гул кранов. Здесь не было выходных и праздников. Люди, приезжающие сюда отдохнуть, редко забредали в порт и доки, хотя примыкающие к ним улицы были весьма живописны. Когда Женя совершенно случайно, еще не зная города и не обзаведясь картой, попала сюда, ей показалось, что она очутилась в Альберт-доках, этом известном английском портовом районе. Вообще-то Пчелинцева успела побывать только в Лондоне, до Ливерпуля не доехала, но известные доки видела на фотографиях. «Да, похоже, только масштаб меньше», – подумала Женя, обходя квартал за кварталом.

Да, масштаб Дивноморска был невелик. И город не рос в ширину, не поглощал зеленые прибрежные пустоши. Он как-то умудрялся расти внутри своих старых границ. Конечно, этому было объяснение – еще со времен войны оставались ветхие здания, был советский долгострой и имелись пустыри – следы бомбежек. В этом месте история как-то сильно задержалась, и облик города не спешил меняться. Женя после первой прогулки поняла, что город ей нравится – уютный, европейский, с узкими улочками и малюсенькими скверами. Но главным, конечно, было море. Поездку к нему Пчелинцева отложила на более спокойное время – хотелось насладиться вполне и без помех.

А пока она готовилась к своему первому рабочему дню.

Телевизионное агентство, куда пригласили Женю, было абсолютно новой структурой. Местные каналы вещали скучно, однообразно, а фильмы гоняли из разряда дешевых и пошлых. Конечно, здесь были центральные каналы, но местная жизнь, весьма насыщенная и интересная, почти не отражалась. Одним словом, в городе, где был крупнейший порт и важные исторические события не успели превратиться в летопись, современного телевидения практически не имелось. И создание новой телевизионной структуры, которая бы информировала, обучала и развлекала так, как это положено делать в двадцать первом веке, было делом важным и срочным.

Олег Бояров по профессии был историком. Но так сложилось, что сразу после университета он попал в одну из программ на телевидении. Выступил он интересно, к тому же там оказались знакомые, которые убедили его, что лучшего места для работы нет.

– Да не хочу я мелькать на экране, – морщился Олег.

– А тебя никто не зовет мелькать! Тебя зовут организовать и раскрутить программу. Это совсем другое дело.

– Да? Попробую!

Он попробовал, ему понравилось, остальным – тоже. Передачи, которые делал Бояров, были интересными, собирали большую аудиторию и имели высокий рейтинг.

– Рекламодатель на тебя идет! – завистливо качали головой коллеги.

– Так получается, – разводил руками Олег.

Он не лукавил, он просто, сам того не подозревая, заражал идеей других. А, как известно, правильно поданная идея вершит чудеса.