Виталий Дюпон - Игра джокера

Борис знал все криминальные группы и места сбора; он знал также людей, отвечавших за определённые действия в этих группах, и, без труда используя свои навыки и знакомства с этими людьми, зарабатывал сам и давал возможность зарабатывать другим в своём районе и по городу. Через него проходили продажи икон в серебряных окладах и эмалевых покрытиях, старинные кольца и картины, предметы быта и, конечно же, мебель. Иногда ему приходилось держать в руках вещи дома Фаберже. В работе, которая для него была главной сама по себе, изделия Фаберже ценили выше всех других. Они до сих пор ценятся в мире и стоят на первом месте на антикварных аукционах.

За несколько лет Борис стал уважаемым и заметным человеком в деле, которым он занимался с удовольствием. Он стал дружить со многими криминальными авторитетами Питера, и у него была неплохая репутация среди интеллигенции и разного рода деятелей искусства.

Без преувеличения можно сказать, что Борису иногда было по плечу решать сложные задачи, нерешаемые даже для некоторых криминальных авторитетов в силу тех или иных принципиальных для них взглядов на жизнь. Борис же был человеком, вроде как принадлежавшим к криминалитету, но, с другой стороны, без принципов и стремлений в уголовной иерархии – этаким своим парнем, знающим и решающим всё и со всеми. Он мог найти для клиента кокаин, отвезти его в подпольное казино, предложить иностранцу хороших проституток и размен валюты, за что, кстати, в советское время имел возможность очень надолго загреметь за решётку, не говоря уже о том, что на все эти движения смотрело очень пристально одно ведомство, которое и по сей день в России считается самым главным.

Итак, Борис преуспевал в своём бизнесе до тысяча девятьсот семьдесят года. Тогда в его жизни наступил переломный момент, после которого всё изменилось и пошло по другому отсчёту.

В тот день старшие попросили Бориса отвезти свёрток с долларовыми купюрами на квартиру одному из своих постоянных клиентов. Борис прыгнул в такси, прибыл вовремя к месту, вошёл в парадное и сказал консьержу, в какую квартиру он идёт. Затем благополучно добрался в лифте до нужного этажа. Подойдя к двери, нажал на кнопку звонка. Звонок, к удивлению Бориса, не издал никакого звука, и он решил постучать. Дверь слегка приоткрылась; Борис зашёл в прихожую и громко позвал хозяина, предположив, что тот просто забыл закрыть за собой дверь. Но тут он почувствовал лёгкий удар по голове, и тёмное покрывало закрыло его глаза…

Какие-то голоса и шум улицы, а одновременно с этим ветер в лицо заставили Бориса попытаться приоткрыть глаза. Ему знакомо было это ощущение расколовшейся пополам головы, но в тот раз была ещё слипшаяся на затылке кожа. Он с трудом поднял руку и дотронулся до раны на голове. Рука вернулась в область обзора вся в крови. Он встал на колени, с трудом поднялся и заглянул в комнату.

На диване лежал хозяин квартиры с торчащим в груди ножом. Мысли стали быстрее двигаться в больной голове Бориса. А вскоре он услышал звук сирен подъезжающих милицейских машин.

Почему-то Борис не сомневался, что на финке в груди несчастного были его отпечатки пальцев. Отсутствие в кармане пиджака свёртка говорило о том, что мысли работают в правильном направлении. На секунду задумавшись, Борис подошёл к трупу, вытащил из его груди нож, вытер его носовым платком и со всего размаха выбросил в окно, далеко на улицу. От резкого рывка голова Бориса чуть не лопнула, тут же заново разделившись на две половины, и он, присев на корточки, рукой коснулся пола, чтобы не упасть, потеряв равновесие.

Визжащие тормоза, легко узнаваемые всеми, кто имеет отношение к преступному миру, напомнили Борису, что если он сейчас же не уберётся отсюда, то сядет на долгое время, а то и получит «вышку» за убийство этого почтенного старика, который лежал сейчас с дыркой от ножа в сердце прямо перед ним, на старинном кожаном диване.

Борис подошёл к окну. Шестой этаж. Он выглянул в надежде найти какие-то пути отхода, но под окнами не было даже карниза, к тому же голова невыносимо болела. Сердце стало лихорадочно биться, выстукивая длинные барабанные дроби.

Он выскочил в коридор, глянул в пролёт и услышал голоса внизу. По лестнице быстро поднимались ноги в казённой обуви.

Оставались считанные секунды до встречи с работниками правопорядка. Необходимо было что-то быстро решать, иначе жизнь могла измениться навсегда.

– Всё в порядке, Аркаша. Алёну забрали из больницы и отвезли ко мне домой. Ей теперь моя Катюха заниматься будет, – закончил с радостными нотками в голосе Филипп, хлопнув друга по плечу.

– Ну, слава богу! – выдохнул Криш. Потом, через некоторое время, добавил: – Не нравится мне этот замут, брат. Что-то тут грандиозное мутится против нас. И главное, опять не пойму, кто это делает. Только побеждаем одну свору псов, как сразу с другой стороны наваливаются ещё более изощрённые и злые.

– Отдохнуть нам надо, Аркаш, – ответил Филипп, засовывая огромную трубку «Motorolla» в карман пиджака. – Давай сейчас сделаем тебе документы и махнём в Грецию, там у Катерины родственники живут. Покайфуем на пляжах, места красивые там, да и Алёне легче прийти в себя будет.

Разговор про Алёну явно отвлёк Криша от неприятных мыслей, и он, повернувшись к другу, спросил:

– А что нужно для документов, Филя? Идея отличная, я поддерживаю.

– Да что нужно, брат? Паспорт твой, военный билет да справки кое-какие. Военник же есть у тебя, Аркаш?

Криш улыбнулся:

– Какой военник, Фил? Не гони.

– Военный билет, Аркаша, ты чего? Любой гражданин России имеет военный билет в твоём возрасте.

– Да я тебе разве не рассказывал про свой военный билет? – Криш, улыбаясь, посмотрел другу в глаза.

– Нет, – удивлённо ответил Филипп, – не рассказывал.

– О-о-о-о, Филя! Это такая история из моего детства…

– Так рассказывай, брат, не тяни резину, – попросил Филипп. – Вон Санька тоже послушает, – кивнул он на водителя, казалось бы отрешённо сидевшего за рулём.

– Ну да! – кивнул головой Александр. – Интересно послушать.

– Да если честно, тут и рассказывать-то не о чем, – начал как бы нехотя Аркадий. – Всё дело в том, что к тому моменту, как я пришёл в военкомат, мне было семнадцать с половиной лет и я уже год как вовсю играл на рынке в напёрстки.

Филипп с водителем смотрели заинтересованно, и Кришанов продолжал:

– Сижу в военкомате после получения приписного свидетельства, и подходит ко мне офицер. Какое звание у него, я не глянул, они там все важные ходят. Подходит и говорит:

– Кришанов Аркадий Александрович?

– Он самый, – отвечаю.

– Вас вызывает полковник Бабичев к себе в кабинет.