Никита Крымов - Две комнаты

Усевшись за стол, я принялся вырезать фотографии и вклеивать их на свои места. Каждый раз после надавливания тюбик с клеем истошно всхлипывал, осуждая меня.

– Ну, что тебе не нравится? – прозвучал мой прямой вопрос, – никто не делает ничего ужасного.

Оценивая красоту каждой студентки по десятибалльной шкале, я вписывал их данные на одну сторону билета, а на другой аккуратно выводил ФИО директора и название колледжа.

– Пермский педагогический колледж №1, Белых Владимир Станиславович, – произнёсли губы в очередной раз.

И почему все эти симпатичные девушки решили стать педагогами? Вероятно, у них был яркий пример в жизни: классный руководитель или учительница по русскому языку и литературе – мудрая и понимающая женщина с ценным советом в сложную минуту.

– Пермский педагогический колледж №1, Белых Владимир Станиславович.

Странно, а я тут как оказался? Мои школьные учителя обычно рассказывали о своей личной жизни, садах-огородах, кошках и бытовых проблемах. Может быть, университет? Да, наверное, именно это место изменило меня. Университет – это плодородная почва, в таких условиях даже самый безнадёжный студент способен расцвести.

– Пермский педагогический колледж №1, Белов Владимир Станиславович.

Как долго я здесь проработаю? Вероятно, если хочется уволиться в первый же день – это нормально.

– Пермский педагогический колледж №1, Белов Владимир Станиславович.

По крайней мере, это нормально для русского человека, потому что… Так, стоп, что я там?.. Белов? Рука дёрнулась. Тюбик, громко выдохнув, пролил, словно слёзы, две белые капли на советский деревянный стол. Одна часть меня, заполняющая билеты, кинулась перепроверять свои каракули; вторая, занимающаяся пространными размышлениями и рассуждениями, уже все поняла: в первых десяти студенческих у директора была фамилия Белых, а во втором десятке – Белов. И я понятия не имел, в какой стопке заполнил правильно, а в какой напортачил.

Да уж, первый косяк в первый же день! Буря разочарования в самом себе поднялась в моей голове. Но кто виноват? Кто не предупредил и не сообщил заранее о такой работе? Кто заставил всё делать в последний момент?

– А какая разница! Кому вообще нужно это читать? – выдала моя вторая часть. – Можно вообще наугад заполнить, никто и проверять не будет.

– Вечно голова всякой ерундой забита, какой позор! – не согласилась с ней первая, – ладно, теперь уже ничего не исправишь, посмотри в интернете, как зовут директора, заполни остаток и поехали домой, а то поздно уже.

И правда, было поздно что-либо придумывать и менять, осталось лишь надеяться на всеобщее безразличие и попустительство. Закончив заполнять, я оставил синюю стопку корочек на кафедре, запер дверь, взял своё пальто и покинул это странное место. Первый рабочий день был окончен.

Директор обиделся и оштрафовал меня. А потом даже лишил подъёмных, сказав своё советское: «Вам не положено». Так началась наша война. Нет, вовсе не из-за денег. Непостижимым образом, в крови любого русского человека, даже с очень узким разрезом глаз, есть стремление к бунту и протесту, обычно выплёскивающееся в ожесточенных словесных баталиях за кухонным столом. Только я был не робкого десятка, поэтому наше противостояние было вполне реальным, осязаемым и ощущаемым.

Стараясь нарушать как можно больше правил, я отпускал студентов за 10 минут до звонка, носил кеды и джинсы, а рубашку всегда надевал мятую и никогда не заправлял её за ремень. Дух свободы и протеста блестел в моих глазах! Самые дерзкие жесты проявлялись в прогуливании педсоветов, куда заставляли приходить даже завхоза, системного администратора и весь отдел бухгалтерии. Казалось бы, за такое неповиновение могут и вовсе уволить, только мою спину всегда прикрывали.

– Мария Вячеславовна! – истошно кричала замдиректора. – Где опять Никита Сергеевич?

– Он у зубного, – словно извиняясь, сообщала наша завкафедрой.

Мария Вячеславовна была одним из самых мудрых людей, встречавшихся мне в жизни. Сверху на неё давило начальство, снизу вечно что-то портили студенты, слева находились свободолюбивые и безумные преподаватели, справа у неё была семья, а в самом сердце – любовь к дочери, ради которой она и терпела эту работу. Наши разговоры с ней всегда были наполнены искренностью – редкое и ценное свойство в современном человеке.

– Никита Андреевич, вы поймите, полностью согласна с вами: нам должны предоставлять возможность печатать документацию, но если вы пойдёте на принцип, пострадаю только я. Думаете, вы директору хуже сделаете, подставив его на очередной проверке? Нет! Пострадаю только я, меня и премии лишат, и наорут, и наказание какое-нибудь придумают.

Возможно, это были просто психологические штучки с её стороны. Возможно, в этом не было никакой искренности, и она со всеми разговаривала таким же особенным языком, как со мной. Одно было ясно точно: мудрость этой женщины имела такую гибкость, что она всегда и везде находила выход, всегда и ко всем находила подход. Несмотря на невзгоды в виде советского начальства и российской зарплаты, с лица Марии Вячеславовны никогда не уходила умная и загадочная улыбка. Никто не имел никакого морального права подставлять эту женщину, поэтому каждый раз приходилось прогибаться под изменчивый мир, а мир в нашем колледже менялся каждый день, как и количество требований, прилетающих со всех сторон.

– Это вы к нам пришли преподавать ОБЖ? – прямо посреди тёмного коридора меня остановила очень полная женщина. – Кажется, Никита Сергеевич? – следом задала она второй вопрос.

– Да, Хрущев. – ответил я с улыбкой, решив ей подыграть.

– Простите, как вас?

– Андреевич!

– Точно! У нас каждый год такая текучка, всех новых педагогов сразу и не запомнишь. Пойдёмте ко мне в кабинет на минуточку, хочу рассказать вам о профсоюзе.

Спустя 15 минут, отдав часть своей зарплаты профсоюзу и пообещав создать на каком-то сайте какое-то портфолио, я уже практически прокрался к своей аудитории, но не тут-то было. Прямо у двери меня опять поджидала полная женщина. На этот раз другая. Казалось бы, шанс на спасение всё ещё оставался: я попытался развернуться и скрыться за углом, из-за которого только что вышел.

– Дмитрий Сергеевич! – громкий крик догнал и ударил в спину, в голосе дамы чувствовалась власть и твёрдость.

Как солдат, развернувшись через левое плечо, я строем зашагал в её сторону.

– Так, Дмитрий Сергеевич, вы сделали свои УП?

– Что, простите?

– Вам нужно сделать УП и КТП! – повторила женщина, однако увидев замешательство на лице молодого педагога, так и быть, согласилась расшифровать таинственные аббревиатуры. – Что вы смотрите на меня, без педагогической специальности что ли пришли к нам работать? Учебные программы и контрольно-тематические планы! Их ещё в прошлом учебном году надо было сдать!