Гарик ЗеБра - Фрактал. Осколки

Наш распорядок дня в санатории был следующим: подъём в 7.00, утренний туалет, а затем во всю длину коридора выстраивалась очередь в процедурную, где королевой была Валя Лутова. «Королева» стояла на коленях на мягком коврике около автоклавов, где кипели и стерилизовались шприцы и иголки, так как не было в то время ничего одноразового, пациент входил, становился к ней спиной, приспускал штанину. Она брала рукой в перчатке чистую иглу, зажимала её между указательным и средним пальцем и со шлепком вгоняла в ягодицу, затем соединяла со шприцем и вводила содержимое, прижимала ватку, смоченную спиртом. Следующий! Процесс занимал от силы пять-семь секунд. Затем в ладонь горсть ПАСКа, и всё. Это было её личное ноу-хау. Никаких лежаний на топчанах, наклонов к пациенту. Просто Космос! Наше отделение в тридцать шесть человек проходило за минуты.

Первый раз, после моей неудачи, я встал в очередь последним. Стыд душил меня, а главное, я не знал, как мне теперь вести себя с ней. Но она не показала виду, что что-то произошло с нами не так. Я промямлил: «Доброе утро», услышав в ответ: «Доброе», которое практически слилось со шлепком по ягодице, вгоняющим иглу. Через секунды, отвернувшись от моей задницы, она уже обращалась к санитарке: «Маруся, прибери здесь всё и включай автоклавы на стерилизацию».

Я поплёлся в палату. Но, как ни странно, наши отношения не испортились, а остались по-человечески тёплыми. При встречах мы перебрасывались парой общих фраз, даже шутили, иногда болтали ни о чём или улыбались. Прошло не так много времени, и я понял душу этой девочки, её глубинную силу и мужество.

После уколов был обход врача нашего отделения, Риммы Николаевны, сопровождаемой всё той же Валентиной. Врач расспрашивала про состояние организма, про общее самочувствие, жалобы, при необходимости вносила корректировку в лечение. Со временем я заметил, что у неё во рту постоянно леденец. Пациенты, уверенные, что она без них жить не может, частенько дарили ей коробочки с монпансье. Она благодарила милой улыбкой, слегка смущаясь. Я был у верен, что у неё проблемы с зубами, или дёснами, или желудком. Но оказалось, что я ошибался.

После обхода – завтрак, вполне приличный для такого рода заведений, и наконец, если нет процедур, – Свобода. Я мог отправиться в город, красавица Ялта раскинулась в пятистах метрах ниже по склону горы. Я любил пешие прогулки, тем более вниз спускаться по асфальтированному серпантину было в кайф. Гулял по набережной и кормил чаек хлебом с руки, предварительно запасшись парой его кусков в столовой за завтраком. Туристы, да и местные жители, делали то же самое. Это был аттракцион.

Возвращался к обеду обычно на автобусе, маленьком ПАЗике. После обеда тихий час, затем снова уколы, ПАСК, и после этого мы обычно шли играть в маленький теннис. В первый же день, бродя по парку, я услышал бойкий стук теннисного мячика о стол. И вскоре я стоял у теннисного стола, где двое ребят, примерно моего возраста, довольно лихо гоняли мячик. Один, черноволосый, с курчавой шевелюрой и задорными весёлыми глазами, был в тёмно-бордовом спортивном костюме и белых кроссовках, второй, видимо лет на пять постарше и взглядом помудрей, носил русые короткие волосы, был экипирован в шерстяной синий с белой полосой, модный в то время спортивный костюм и белые теннисные туфли. Перед подачей мяча он имел привычку как бы слегка плевать на пальцы, в его манере держаться, даже в такой непринуждённой обстановке, чувствовались уверенность и лёгкое превосходство.

На лавочке около стола сидела и наблюдала за игрой чернобровая и черноволосая, с карими глазами девушка. Мы познакомились. Это оказались отличные ребята: Рома Каюмов из Москвы, он был в бордовом, и Славик Пронин из Харькова. Девушка оказалась женой Ромы, и звали её Олей, но Ромка всегда называл её Олешей. Мы подружились и пронесли эту дружбу через много лет. До смерти Ромы, который рано ушёл из жизни. Сахарный диабет и туберкулёз – это пара «гнедых», остановить которую очень непросто.

Ребята находились здесь уже более двух месяцев и здорово сыгрались. Были они совершенно разные: Ромка, коренной москвич, работавший в «почтовом ящике» и часто выезжавший в Ахтубинск, на испытания очередного «изделия». Ольга работала вместе с ним и, как правило, сопровождала его в поездках. Ромка приехал сюда для профилактики пролеченного туберкулёза (ТБЦ) и особенно для контроля лечения сахарного диабета, который был у него в тяжёлой форме.

Харьковчанин Славик был действительно славным парнем. Ему сделали резекцию лёгких на обеих половинках. В правой ему «отхватили» почти половину, в левой одну треть, перенёс бронхоскопию и сейчас тоже прибыл на профилактику. Дышал он трудновато, с одышкой, всё-таки значительной части важного органа недоставало. Он старался беречься, следил за сквозняками, ведь дома его ждали жена и семимесячная дочурка.

Дни летели за днями, недели за неделями, сентябрь сменился октябрём, пришла очередь ноября. Уколы, уколы, уколы! Их мы сотнями безропотно принимали. Они вошли в нашу жизнь, как есть и дышать. Наши «мягкие» места давно превратились в решето с нерассасывающимися шишками, не помогали ни грелки, ни йодистые сетки. Но мы уже привыкли и старались не обращать на это внимания, не хныкали, хотя порой сидеть было больновато, и не только сидеть. С начала моего лечения прошло уже более полугода. Но результат начал ощущаться. Я стал легче дышать, сил прибавлялось, и я мог держать более серьёзную физическую нагрузку.

Вечера стали прохладнее, но зато днём мы играли не только в теннис, но и в волейбол. Приехал новый пациент из Питера, худой, высокий, жилистый и мускулистый Саня. Он занимался волейболом, даже играл в какой-то известной питерской команде. Санёк быстро втянул нас в эту тему, благо волейбольная площадка в парке была, но постоянно пустовала. Мы быстро собрали три смешанных команды: мальчики-девочки – и устраивали игры на вылет.

Однажды мы втроём: Ромка, Ольга и я – решили прогуляться по набережной Ялты. Было начало ноября, через три дня мои друзья возвращались в Москву, и они захотели в последний раз покормить чаек. Денёк выдался солнечным, ветра с моря почти не было, мы не спеша дефилировали по красивейшей приморской набережной протяжённостью всего один километр, построенной в 1886 году, украшенной пальмами со стороны города и знаменитыми фигурными фонарями. Здесь в своё время фланировали Чехов и Некрасов, Бунин и Горький, Айседора Дункан и Есенин.

Я уже не помню, то ли Ромка не позавтракал, то ли съел то, чего ему не полагалось, но вдруг моему другу стало плохо, он побелел, сильно вспотел, присел на корточки, а потом разметался по красному граниту, которым вымощена мостовая. Начались судороги, и он практически потерял сознание. Изо рта у него начала пузыриться пена. Зрелище было не для слабонервных. Я заметался в поисках ближайшей телефонной будки, чтобы вызвать скорую. Но Ольга меня остановила: