Виорэль Ломов - Помни обо мне. Две любовные истории

Георгий с ходу попробовал высвободиться из пут – бесполезно. Тогда он свел локти еще ближе, веревка чуть-чуть ослабла. Встал и попытался разнообразными движениями плеч, лопаток, всего туловища прослабить мертвую хватку египетского узла. Наконец сумел стронуть одну руку, потом другую, и вскоре путы спали. Какое-то время Георгий отдыхал, наслаждаясь свободой.

Через полчаса он почувствовал себя вполне жизнеспособным. Сгоряча попытался плечом открыть дверь, но та даже не шевельнулась. Пару раз изо всей силы ударил по ней ногой. Звук был глухой. «Дело глухо», – подумал он. Прислушался. Охранника, по-видимому, не было.

Обследовав помещение, не нашел в нем ничего, кроме пучка соломы в углу. Помещение было небольшое, без печи и без окон, предназначенное, скорее всего, для хозяйственных нужд. «Тут должен быть подпол», – решил Георгий и стал шаг за шагом простукивать пол. Так и есть, вот он. Не путь на свободу, а вдруг? Если о нем эти не знают, можно и переждать. Нащупав достаточно узкую щель, в которую, однако, проникли его тонкие пальцы, Георгий подцепил и потянул на себя тяжелую крышку. Крышка была хорошо пригнана к полу и, скорей всего, не была видна даже при дневном освещении.

Послышались голоса, шаги, стали возиться с дверью.

Георгий спрыгнул в подпол, он был не больше двух метров в глубину, и закрыл за собой крышку. Сразу же стало глухо и затхло. Пахло кислой землей и плесенью. Георгий застыл на месте. Над ним топтались два или три человека. Звуки шагов и голоса то усиливались, то ослабевали. Кто-то стал кричать, потом шаги и голоса проследовали к выходу, и вскоре всё стихло.

Георгий, простояв в неподвижности с четверть часа, решился, наконец, вытолкнуть крышку и выбраться из ямы. Крышка с трудом, но поддалась. Георгий выбрался наверх и замер. Прямо перед ним на скрещенных ногах сидел человек и невозмутимо смотрел на него.

– Здравствуйте, – сказал Георгий и стал отряхивать брюки. Ему и в голову не пришло, что это может быть охранник.

Человек, весь в ореоле света, прикоснувшись рукой ко лбу и груди, слегка поклонился ему. Оружия при нем не было.

– Вы здесь ждете кого-то? – задал Георгий крайне идиотский вопрос.

– Вас, – ответил человек и легко поднялся на ноги. – Пойдемте.

Провожатый был среднего роста, коренастый и шел, не оглядываясь.

«Стукну сейчас по башке, и ищи меня», – подумал Суворов.

– Не стукнешь, – услышал он и вздрогнул от неожиданности.

– Не стукну, – зачем-то подтвердил он. Ему стало даже весело.

День разгорался. «Сколько же я провел тут часов?» – подумал Георгий. Ему казалось, что прошло очень много времени, но должно быть вроде как еще раннее утро. Они поднялись в одинокий дом, стоящий на небольшом возвышении. Да, вот они десять ступенек. Странно, но у Георгия не возникло мысли бежать отсюда, так как он совершенно не чувствовал опасности. «Надо же, – рассуждал он, – никакого инстинкта самосохранения. Хотя почему нет, напротив, очень даже явно выражен. Побегу я сейчас, и что? Один выстрел – и всё».

В комнате были Залесский и трое его приятелей. У капитана, несмотря на усталый вид, глубокие глаза блестели лихорадочным блеском.

– Садитесь, – пригласил Залесский за стол. – Приношу извинения за доставленное вам беспокойство и временные неудобства. Долго не задержу. Окажите любезность – передайте братцу записку. Пять минут… Потерпите? Вихров, чернила!

Залесский стремительным крупным почерком исписал страницу, не перечитывая, свернул ее вчетверо и протянул Георгию. Губы его были сжаты плотнее обычного.

– На словах можете передать Лавру Николаевичу…Надеюсь, вы застанете его в полном здравии. Так вот, передайте ему, что я вполне удовлетворен. Не полностью, а вполне. Прощайте, сударь. Надеюсь, Господь не сведет нас больше в подобных обстоятельствах. Кстати, вы первый, кто сам освободился от этого узла. Поздравляю. Вихров, проводи!

Георгий неожиданно для себя улыбнулся в ответ и заметил, что его улыбка пришлась Залесскому по душе. Спрятав в карман письмо, Суворов вышел. С крыльца был хорошо виден спуск к Куре. Значит, к дому Софьи идти надо вдоль берега, вон туда.

Георгий застал дом Софьи опустелым. Он не был разграблен, но, кажется, в нем перевернули всё вверх дном. Никого не было. Георгий ходил по комнатам первого этажа, рассеянно отмечая следы некоей системы. Тут определенно что-то искали, и искали заведомо известную вещь. Их интересовала только она. Он поднялся на второй этаж и вошел в комнату, где брат прятал шкатулку. Под диваном ее не оказалось. В этой комнате порядку было больше, чем в других. «Значит, нашли сразу», – решил Георгий и в задумчивости опустился на диван. Достал письмо Залесского, развернул его.

«Милостивый государь! У меня гостит сейчас Ваш брат. Только что пробило девять часов, и я всё утро решал, как поступить с ним. Но, знаете ли, он мне решительно нравится. В нем нет Вашей безумной отчаянности. Она, разумеется, производит впечатление на дам, но военному человеку от нее можно сойти с ума. Он наивен, он чище Вас, он чист как алмаз – пусть живет. Надеюсь (люблю это слово), надеюсь, что его скорое возвращение как-то компенсирует Ваши утраты. Впрочем, что они, когда в руках у Вас, мой друг, несравненный перл, сама богиня византийско-колхидской мудрости, хотя и с тюркским корнем – джан? Надеюсь, мудрости этой Вам хватит, чтобы оставить меня в покое и не тревожить по пустякам. Мой Вам совет: не ищите меня, ибо я, как ветер в поле, гуляю, где хочу. Полагаю, Вы, как суровый потомок генералиссимуса, окажете такую милость ветреному потомку литовского дворянина с русскими корнями? Остаюсь преданным Вам и прочее, капитан Залесский, граф».

Подписи и даты не было. «Какой же я дурак, – подумал Георгий. – Чистейшей воды дурак!»

Георгий очнулся, в комнате был полумрак. Он лежал на диване, на котором после бессонной ночи и всех приключений проспал весь день. Ему приснился какой-то сон, но он выскользнул из памяти, а с ним и что-то важное, что-то…нет, не вспомнить.

Георгий со свечой в руке обследовал весь дом. Окно в комнате, где обычно спал брат, зияло пустотой, на полу валялись стекла, щепки от притолоки, на подоконнике бурела высохшая кровь. В дереве застряла пуля. Значит, Лавр спасся, а с ним ушла и Софья. Неужели она тоже спрыгнула отсюда? Георгий перегнулся через подоконник – на земле что-то темнело. Он спрыгнул вниз, поднял пистолет. Это был маузер с полным магазином патронов. Скорее всего, запасной пистолет Лавра, отдававшего предпочтение нагану.

В доме осталось много еды и питья. Георгий пообедал и расположился на диване, под которым брат прятал шкатулку. «У нас самое надежное место – карман или пазуха. Вот тебе и пазуха», – вздохнул он и приложился к горлышку бутылки, которую захватил с собой.