Leon Rain - Семь смертей доктора Марка

Всё, хватит о грустном – учиться, учиться и учиться! Как завещал великий Ленин! Интересно, а что бы Ильич сказал, глядя, как изменилась страна? Вот бы показать ему новые заводы, фабрики, электростанции. Один ДнепроГЭС чего стоит, только ради этого стоило весь дореволюционный строй поменять! А интересно, когда Марк закончит медицинский (то, что он туда поступит, он почти нисколько не сомневался!), будут уже к тому времени такие лекарства, что их только показать больному, а лечить и не придется? Ладно, фантазировать можно без конца, но то, что советская медицина самая передовая – это факт. Куда им там, в капиталистических странах, угнаться, они же должны только богатых обслуживать, а у нас всё и для всех. Интересно, как он будет смотреться в белом халате и колпаке? Мамины подружки сразу бы дружно загалдели. «Ой, Маричек, как тебе идёт форма врача!», «Маричек, померяй мне давление!», «Маричек, выпиши мне таблетки!»

Выпишу, всем вам выпишу! Первым делом слабительное, чтоб не приставали. Ну, маму пока Милька будет лечить. Можно себе представить, Эмилия Наумовна Цалихина – ведущий специалист нашей клиники! Пускай, пускай стремится, может, когда-нибудь и станет ведущим, а пока пусть простым терапевтом побудет.

Экзамены прошли нормально, зря он так переживал. Посмотрели бы вы на этих абитуриентов. Такой разнородной массы в жизни не видел. И это – будущие врачи? Да с такой внешностью от половины пациенты сами убегут! Хотя были там симпатичные девушки, а вот своих еврейских девчонок не много и не очень симпатичные. То нос горбатый, как у орла, то физиономия круглая и рыжая, да ещё с веснушками, да и бог с ними, ему ведь жениться всё одно рано. А когда созреет для этого, то невеста сыщется. И вот тогда он будет выбирать, именно так, он будет выбирать, а не его!

Были там приятные девочки, надо бы имена разузнать. Выйдет ли что – ещё неизвестно, но хотя бы будет с кем общаться. Он там рассказывал пару анекдотов для знакомства, так парочка девочек так смеялись, обнажая свои зубки, что можно было сразу приглашать на свидание. Обе бы с радостью согласились. Но куда торопиться? Только начинается учёба, нужно осмотреться, может быть, в группе будет ещё кто-то, тогда и можно выбрать, чего же сразу начинать с первых попавшихся. Да и некуда пока приглашать, не к дяде же.

Вот теперь, когда он поступил, можно и работу киномехаником поискать. Большой кинотеатр не подойдёт, там работа по сменам, а он теперь студент, с утра в аудитории. Лучше всего небольшой клуб рабочей молодёжи, один-два сеанса вечером и всё. Милое дело, всегда приятно, когда копейка в кармане водится – и на себя потратить, и перед барышней не краснеть.

Подработка нашлась через неделю, как Марк и хотел, при небольшом районном Доме культуры. Что там было с культурой, его не интересовало, а вот дом – это уже что-то! Иметь крышу над головой, где можно, немного зарабатывая, ещё и готовиться к занятиям – это совсем неплохо! Да и потом, когда он немного войдёт в ритм, всегда легче знакомиться с девушкой, пригласив её в собственный кинотеатр. Он такое уже не раз проделывал. Правда, остался у него осадок от того дня, когда он пригласил одну ленинградскую красотку проведать его в кинобудке. Тогда ему пришлось открыть дверь от страшного грохота. А как он напугался, когда увидел людей в форме! И сразу первая мысль: кто мог его сдать? Но милиционеры даже не обратили внимание на то, что в будке посторонние, хотя это строжайше запрещено инструкцией. Они просто велели ему немедленно остановить сеанс. А когда Марк спросил, что случилось, ответ настолько поразил его, что всё остальное он помнил как в тумане.

– Кирова убили.

Марк ещё хотел спросить какого Кирова, но запнулся и только почувствовал, как кровь приливает к голове. Чувство было такое, что вот-вот начнётся война. Да и как можно чувствовать себя иначе, шутка ли, партийный руководитель северной столицы, любимец товарища Сталина, и убит. Как такое могло произойти? Какие злобные мысли должны были быть у врагов в головах, чтобы так ненавидеть советскую власть! Марк чувствовал желание голыми руками рвать на части всех, кто мог быть причастен к убийству. Остановив сеанс и включив свет, он смотрел на людей, сидящих внизу. Сначала были обычные выкрики грозивших натянуть ему глаз на жопу, если он немедленно не продолжит сеанс, но когда в зал вошли милиционеры, зрители притихли. А после того, как им объявили причину, зал зашумел, заговорил, тут же нашлись активисты и предложили прямо на месте провести спонтанный митинг. Но милиционер сказал им просто, не поднимая голоса, прямо сквозь висящие длинные прокуренные усы:

– Такое вот дело, товарищи. Погиб Сергей Мироныч, коммунист, верный соратник товарища Сталина. Светлая ему память. А митинг спонтанный не нужно, идите, товарищи, по домам, а мы зал закроем и пойдём ещё людей оповещать. А завтра уже из райкома вам скажут, какой нужен митинг. Чтоб ошибки какой не вышло. Идите, товарищи.

И люди поняли его, ведь он не кричал на них, он говорил с каждым, словно тот был ему братом или сестрой. Он говорил, а они понимали, что ему хочется плакать, а он не имеет права, потому как на службе. И все стали выходить. Но нашлась одна, не выдержала, закричала, подбежав к милиционеру, и глядя ему прямо в глаза:

– Да что ж это делается! Как убили? Нет! Не верю! Я ж его только пять дней назад живым видела! Нет! Нет! Нет.

И обмякла. Не будь милиционера, так и упала бы. Вовремя он её подхватил, и стояли они в обнимку, вместе переживая горе. Она залила ему слезами весь его мундир, а он стоял, не смея шелохнуться, и только гладил её волосы. Ну как можно было не заплакать, глядя на такое? И тут же бабы подхватили, и завыли, и запричитали. И сразу стало шумно в зале, и ещё несколько минут никто не думал расходиться, словно ожидая какого-то продолжения, но Марк дал продолжительный звонок, а потом ещё один. Он помнил, как гудели все заводские гудки, когда умер Ленин, как всё вокруг наполнялось одним большим и сильным свистом паровозов и заводских гудков. И он салютовал верному ленинцу-сталинцу, он, первый. Рука на звонке дрожала. Люди замерли, оглушённые звонком, а потом кто-то крикнул:

– А ну айда все к Смольному!

И толпа хлынула на выход, толкаясь и торопясь, как будто без них не начнётся тот самый стихийный митинг. А ещё через несколько минут кинотеатр опустел, дежурная закрыла двери, а Марк погасил свет. Его первое свидание с красивой девушкой прошло скомкано: она сидела вся в слезах, а потом поднялась и, сказав, что тоже идёт к Смольному, вышла и зацокала каблучками по лестнице. Марк только понимающе кивнул ей вслед. Он бы и сам пошёл сейчас со всеми, да ему нужно было перемотать бобину с фильмом. Ведь завтра он всё равно должен будет её сдать. И он остался один, включив радио и слушая траурную музыку, в которую вклинивался только шум перематываемой ленты.