Владимир Гнилицкий - Наследие

– Ну, раз теперь все в сборе, предлагаю начать новую партию, – громко заявил Виктор, – думаю, никто не будет против.

Все скинули фишки в центр.

– Как обычно? До двухсот? Пётр, набирай фишки.

– А мешать не будете? – удивился Дима, наблюдая со стороны.

– Да что их без толку по столу елозить. – Виктор больше предпочитал шахматы, поэтому он изредка нарушал незначительные правила в домино, которые, по его личному мнению, не играют никакой роли.

– Ладно, у кого дубли?

Все замерли в ожидании, никто не делал первый ход.

– Николай, может, у тебя?

– Что? Ах, да, дубли у меня.

Николай немного погрузился в свои мысли и отвлекся от игры.

В центре стола после громкого удара застыла костяшка с дублем шесть.

– Ну что, начинаем разбивать, – произнес Виктор, кладя костяшку значением шесть на вертушку шестого дубля, затем второй удар, после которого раздавались следующий и следующий, между ударами изредка проскальзывал вырванный из воздуха короткий звук «пас». Подсчёт, запись, кости на центре стола, перетасовка и вновь по семь костяшек на руках, все вновь и вновь похожие друг на друга действия на протяжении нескольких часов. Наконец стук затих.

– Мы пустые, – произнес Виктор, – светите костяшку, сплюсуем.

Несколько секунд тишины, разбавленной порывами ветра.

– Ну что, господа, партия, – произнес Виктор, посмотрев на Толю, затем на Николая.

– Реванш, – воскликнул Николай.

– Ну что вы, уже темнеет, – ответил Пётр на заявление Николая, наливая остатки чая из термоса в пластиковую кружку.

– Ну, может, хотя бы короткую, до ста пятидесяти или до ста, быстренько разобьем и разойдемся, и фонари хорошо освещают беседку. Ну, что скажете, ребята, вы согласны? – Николай не хотел идти в свои одинокие стены и пытался всячески уговорить ребят на ещё одну партию, чтобы как можно дольше оставаться в компании. Он хорошо понимал, что это одиночество рано или поздно его сломает.

– Вы как хотите, а я пойду, вечером прохладно стало, а на мне куртка легенькая.

– Смотрите, Димка заговорил, – воскликнул Виктор, – ты такой тихий, я думал, что ты уже давно ушёл.

– Господа! Вы так и не ответили на мой вопрос, короткую будем разбивать?

– Нет, Коль, давай расходиться, завтра отыграемся. Ты если хочешь, пойдём ко мне, чай заварим, посидим, повспоминаем, Танька-то моя сегодня все равно в ночную смену осталась.

Толя хотел всячески помочь Николаю, но Николай отказал, понимая, что это его боль, которую он не должен ни с кем разделять:

– Нет, Толя, спасибо, как-нибудь в другой раз.

Все не спеша разошлись по домам, Николай последним покинул беседку. Он шёл по старой, знакомой аллее, прокручивая в мыслях то одно, то другое воспоминание. Вечерний, осенний парк был пустым и одиноким.

– Чем-то мы с тобою похожи, – подумал Николай, обернувшись на выходе из парка. Все та же улица, двор, подъезд, Николай шёл домой привычным маршрутом, по которому он проходил, наверное, каждый вечер, на протяжении нескольких десятков лет. Наконец Николай повернул ключ в замочной скважине и застыл, погрузившись на мгновенье в свои мысли. Старая массивная дверь последние минуты удерживала Николая в реальном мире. Медленно открыв дверь, Николай сделал шаг через порог и вернулся в свой собственный мир, наполненный пустотой и отчаянием. Поток свежего воздуха окутал Николая. Кинув плащ на табурет, он направился к балкону, чтобы закрыть дверь, после чего, открыв холодильник, он долго рассматривал его содержимое. «Так, так, и что у нас сегодня на ужин? – Николай быстро бегал взглядом по полкам, затем остановил взгляд на тарелке с сырной нарезкой. – Отлично, хлеб тоже есть». Взгляд Николая переметнулся на деревянную резную хлебницу. Николай не любил готовить, поэтому предпочитал быстрые перекусы бутербродами либо булкой. Он старался как можно больше времени проводить на улице, на свежем воздухе, с товарищами, а не в зажатой пустой квартире, стоя у плиты. Держа в одной руке бутерброд, другой помешивая чай, Николай не сводил взгляда с плаща. «Надо сразу повесить, а то потом забуду». Оставив кружку на столе, Николай повесил плащ, медленно пережевывая бутерброд. «Видишь, чем теперь приходится питаться? Другое дело раньше».

Реальность постепенно растворилась в пустоте.

– Толик, идем скорее на кухню, бабушка сейчас горячее принесёт.

Шумная комната, музыка, и все вокруг счастливы, особенно Коля, это его день рождения. В этот день приезжали дед и бабушка из деревни, дед учил делать рогатку и трактор из спичечных коробков, а ещё дымовуху из селитры и петарды, правда за это потом здорово прилетало от мамы. Но дед сказал, что когда Коля приедет в деревню, его примут в партизаны, и дымовуху можно будет делать втайне от мамы.

– Деда, – прошептал Коля, – а бабушка принята в партизанский отряд?

– Нет, в отряде только ты и я, бабушка, скорее, диверсант, засланный противником, поэтому ей ни слова.

Ещё на праздник был приглашен Толик и его родители. Они подарили Коле железную дорогу и деревянное домино, Коле сначала подарок не понравился, он просто тогда ещё не знал, что пристрастие к домино появится у него на всю жизнь. Кухня наполнилась насыщенным ароматом, все замерли в ожидании, услышав звук открывшейся духовки. Бабушка подала на стол запеченную курицу с овощами, набитую потрошками, сочную, обильно натертую чесноком и приправами, выращенную в деревне на своем подворье, курица расположилась в центре красивого кованого подноса, украшенного жостовской росписью, на краю которого лежал большой кухонный нож. По традиции курицу разрезал папа, а мама раскладывала куски сочной курицы по тарелкам.

– Кому картошки? – спросила бабушка, ставя на стол большую тарелку пюре. Застолье продолжалось дотемна, все рассказывали истории и анекдоты, пили чай с тортом, после чего гости начали собираться домой.

– Вот, возьмите, дома чай попьете, – мама протянула тарелку с большим куском торта родителям Толика. После ухода гостей Коле стало немного грустно. – Мам, я думал мы с Толиком соберём дорогу, которую мне подарили, а мы её даже не распаковали.

– Пойдем, я с тобой соберу. – Дед направился в сторону комнаты.

– Деда, а ты ведь останешься до завтра? А завтра в парк пойдём, да и Толик с нами. А потом петарду сделаем, да?

– И в парк пойдём, и петарду сделаем, а сейчас давай посмотрим на твою дорогу.

– Так, больше никаких петард, – строго заявила мама, – он ещё ребёнок.

– Катя, у тебя сын растет, – дед настаивал на своём.

– Папа, он ещё ребёнок.

– Катя, у тебя пацан, понимаешь, пацан.

– Ну хватит вам, – Коля схватил деда за руку и потянул в сторону комнаты, – пойдём собирать дорогу. Они уселись на полу посреди комнаты и вскрыли большую коробку, завернутую в блестящую фольгу.