Альберт Савин - Участь обитаемой планеты

Никак и ничем, кроме вынужденого ограничения свободы, да вбухивания дополнительного папера в стимуляцию обратной переориентации. Благо ещё не истощились щедрые кладовые природных богатств для торговли девственным сырьём – страждущим по нему за рубежом. Неважно – что останется потомкам.

Так почему же именно на свободе сошёлся клином белый свет?

Жизнь человека оценивается множеством духовных ценностей, определяемых мерой нравственности, культуры, свободы, самостоятельности и независимости. Но ведь подобные оценки являются актуальными только тогда, когда имеется в наличии сам живой носитель ценностей – дееспособный и самостоятельный. А нет человека – нет и предмета для разговора о ценностях.

Это по святым писаниям складно получается про чудесное сотворение прародителей человечества во взрослом и разумном для оценок виде. А всё дальнейшее продолжение оказалось далеко не расчудесным, а с примитивно-сексуальными зачатками из репродуктивного семени. Как, спрашивается, из этого семени выходить будущего полноценного претендента на общечеловеческие качества, если нет средств на реализацию прав на жизнь, принадлежащих каждому от рождения и никем не отчуждаемых?

Не особо афишруется и другой предмет разногласий в идеологиях, по которым то, что в прозападной цивилизации считается легальным и законным (спекуляция ценами на одно и тоже качество товара, либо на разнице курсов валют, хищническая ценовая реакция на спрос, вынуждаемый бедами людей и тотальный мониторинг провалов и неудач с аналогичной реакцией, азартные игрища не ради спортивного интереса, но денег, с великолепными шансами в один момент становиться нищими, откровенный прагматический эгоизм в отношениях между собой и прочие проявления тунеядства с паразитизмом на обществе) – в левой России посчитали аморальным и преступным.

Но, впрочем, как отнестись хотя бы к одному тому, что и в 21 веке узаконен частный свободный рынок живыми людьми на благо увеличения корпоративной прибыли?

Есть множество причин, по которым преступления против человечности оказываются трудно раскрываемыми. Но они становятся нераскрываемыми в принципе, если только их удаётся протащить в закон, а то и в международные нормы – под знаком свободы и неприкосновенности частного права.

Да, действительно – право на частную жизнь и деятельность является справедливым, гуманным, цивилизованым и должно быть свободно от чьих-либо вмешательств со стороны. Но правомочно это только в пределах собственных владений.

А эти владения сами выходят за пределы – в общество, в общий со всеми обменный рынок, неизбежно сталкиваясь с точно такой же неприкосновенностью множества других субъектов частного права. И проблема эта на международном уровне поставлена так, что святость частного права – чуть ли не автоматически и одновременно означает исключительно светлые и добрые деяния и помыслы и остаётся только глубоко в них поверить.

Но ведь подобное благородство на самом деле означает, что все истоки творческой и созидательной деятельности упрятаны в темноту подполья, невидимую ни обществу, ни закону, и не потому, что возможен дефицит острого зрения, а оттого, что в глубокой темноте любой зрячий становится слепым.

И что же остаётся – гадать, на какие же деньги приобретаются земли и природные богатства, продвигаются к среднему классу и выше, выполняются государственные (в том числе – оборонные) заказы, осуществляется великое множество других финансовых вливаний? Это же всё одно, как если заказчику жилья совершенно безразлично – из каких именно частных кирпичей возведут многоэтажку – без риска получить карточную, моментом обрушаемую.

А как ловко приписывать умным царям и царицам созидание Храмов и Дворцов культуры и науки в своих странах! Но мысли, что ли, их строили? Или миллионы простых трудовых рук, с непрерывно истекающей из них физической жизненной энергией?

Так ведь не было бы сегодня ни великолепия архитектурных ансамблей, ни храмов золочёных, ни других чудес, вроде Египетских Пирамид – кроме как в отдельных мозгах, способных лишь оптимизировать (или нет) физическую энергию созидания.

Проблема уткнулась в то, как эффективнее поднимать страну – отдельными талантами с наймом миллионов менее талантливых или коллективным многогранным талантом умственной творческой и физической созидательной энергии с их оценкой по общим результатам труда.

Но, очевидно, ещё не постигли всей катастрофической глубины увлечения чисто монетарным стимулированием успехов. Как только ценность денег начинает превалировать над общечеловеческими ценностями – всё, чем живёт человек, в точном соответствии с двоякой функцией денег, становится элементарно подкупным и предательски продажным. И дело лишь в количестве денег.

Всё, без исключения – любовь, дружба, Родина, свобода, дети и родители, части тел и сама жизнь. Спорт, культура, здравохранение и образование, экономика, политика и власть.

Проблема не в том – как стать богатым. Про это исписаны сотни томов с рецептами и апробированы сотни способов за мнолетнюю историю капиталистического накопления.

Она в том – как не становиться бедными по результатам накопления богатства другими.

О каком народовластии можно вести речь, если оно в том и состоит, чтобы народ избирал представителей, достойных власти – для вручения мандатов на распоряжение общенацилнальными природными богатствами в интересах всего народа, а эти богатства уже в свободной купле никем не избираемыми персонами, по критерию состоятельности из никем не проверяемых источников.

То есть, избирай, не избирай, а экономические основы реального влияния власти – в руках наиболее состоятельных олигархов, в том числе со свободным и законным предпочтением любого гражданства.

А правы и либералы. С позиции международных норм и принципов права – всё, что творилось до этих принципов, выглядит чуть ли не варварским попранием прав личности.

Но ради объективности оценок, на которую принялись претендовать независимые политики и журналисты – Ленин-то тут причём? Он же физически не мог знать о современных нормах и принципах права, которые официально стали международными только во второй половине 20 века. Точно также, как Бонапарт, не щадивший никого, кто думал иначе, чем Он. Точно также, как царский монархический режим, беспощадно преследовавший всех, кто мыслил иначе, чем режим. А они-то остались в Истории Великими и Святыми!