Владимир Ерёменко - Записки обывателя. Книга I

– Шире надо копать, и глубже.

Из-под кома грязи, вывалившейся с лопаты, выпала какая-то бумажка. Мастер её поднял, полез в карман за очками, но не нашел, и начал рассматривать бумагу. Покрутил её в руках, ничего конкретного на ней не разглядев, очевидно не хотел запачкаться в грязь, выбросил её на выкопанную землю из траншеи, и пошёл домой в вагончик обедать.

Ленька вернулся за лопатой и поднял бумажку. Это была целая сторублевка, но очень грязная. Очевидно, кто-то случайно обронил ее когда-то из проходящего мимо поезда, и она провалялась некоторое время в грязи.

Ребята обрадовались такой находке. Обмыв ее из-под водопроводной колонки, пока обедали в столовой, она начала просыхать. После обеда, завершив выполнение земельных работ, мужики по дороге домой зашли в продовольственный магазин. Набрали продуктов, не забыв прихватить и пару бутылок перцовки, на успевшую уже к этому времени высохнуть сотню.

Пока молодежь: Владик, Ленька и молодой бульдозерист чистили картошку, механизаторы нарубили дрова и растопили печку. Почувствовав дармовую выпивку, пришёл в вагончик и мастер узнать, как выполнила бригада поставленную задачу. Увидев, как бы невзначай, на столе спиртное, поинтересовался:

– По какому случаю праздник, на какие средства гуляем, товарищи?

Рабочий люд уже был бывалым. Кому было за тридцать, а кому около этого. Бригадир механизаторов, дядя Ваня – Вано, как его величал Лёнька и Влад, хотя он старше их был на двенадцать лет, ответил за всех:

– Решили отметить первый день работы на новом участке, да обмыть сторублевку найденную Ленькой, которую вы за ненадобностью выбросили.

Что-то вспомнив, лицо у мастера изменилось, стало напоминать звериный оскал, ну точно Бармалей. Потом, постепенно придя в себя, вдруг жалобно попросил:

– А ведь это я нашел сто рублей, отдайте.

– С чего это вдруг, вы ее выбросили, она, наверное, вам была не нужна, мы на неё накупили продуктов, вон всё на столе. Хотите, присоединяйтесь к нам, а то скоро ничего не останется, все съедим.

– Я плохо вижу, думал какая то грязная тряпка и выбросил, – начал, было, мастер, но понял, что второй раз упрашивать его не будут и первым сел за стол, ухватив бутылку перцовки, сам налил себе в стакан. Выпив, потянулся за закуской и зацепил уже пустой стакан. Тот упал на пол и разбился. Извинялся недолго. Прилично закусив, как будто его дома жена не кормила, встал из-за стола с просьбой, – а сколько мне причитается? Отдайте хоть четвертак на сдачу.

– Вы уже на свою сдачу все слопали и выпили, и дежурный стакан уничтожили. Ладно, Ленька, отдай ему червонец, красненькую бумажку с портретом Ильича, пусть идет, а то жена начнет волноваться и прибежит сюда его искать, – укорил Вано не совсем стыдливого мастера.

На второй день ребята рассказали эту историю прорабу, тот немного посмеялся, и, узнав, что мастеру за находку в качестве компенсации возвратили червонец, сказал:

– Ну и хорошо, хватит ему и десятки.

Ника Владик проводил на поезд, тот чувствовал себя уже относительно сносно. Приехав в управление, Ник и в конторе долго не задержался, что-то там напутал с нарядами, которые ему поручили проверить, и через два дня его с легким замиранием сердца начальник строительно-монтажного поезда проводил восвояси. Домой к маме и папе с припиской в его направлении «В связи с неудовлетворительным здоровьем, теоретически и технически не подготовленным к выполнению производственной практики, рекомендуем пройти ее по месту учебы».

Был в бригаде один водитель грузовой машины Василь. Имея на себе фуфайку, да зубную щетку с электробритвой в рюкзаке, управление его сюда на месяц прислало в командировку. Был он не особо пьющим, но балаболом был порядочным.

Как-то после работы, сидя в красном уголке, на всех трёх каналах по телевизору программа была скучная и чтобы скоротать время, бригадир спросил у Василя:

– Расскажи-ка нам, любезный, как ты к нам попал? Провал какой-то в твоей биографии за последние два года. А то мы тебя не знаем, только анекдоты травишь, чем ты занимался все это время?

Шофер потер свой приплюснутый, как у боксера нос, маленькие глазки забегали по присутствующим, уселся поудобнее в кресло и начал излагать свою сомнительную историю:

– В те времена я работал в Москве водителем на почтамте, развозил почту по предприятиям. А в свободное время подкалымливал, возил иногда одну постоянную клиентку в парикмахерскую, любила она пофорсить перед соседями. Однажды, когда она засиделась в салоне красоты, наводя на голове марафет, я вышел из машины и попросил, напротив, как сейчас помню, в киоске «союзпечать» газету «Советский спорт». Подавая газету, в окошко выглянул неприветливый дедушка в очках и, улыбаясь сквозь зубы, не по годам белоснежные, помотав вокруг головой, убедительно порекомендовал мне возле киоска не садиться и не читать здесь прессу.

– Разве зеленая краска на скамейке не просохла? – спросил я.

– Зеленая высохла, а вот красная нет, и задница у тебя будет такого же цвета, если отсюда не уйдешь, – зашипел сквозь зубы киоскер.

Я хотел, было уже перейти дорогу, но напротив, за моей машиной остановилась черная иномарка с дипломатическими номерами, а флажки на капоте были не нашего государства. Водитель вышел, проверил колесо и полез за домкратом.

Из задней двери вышел пассажир лет тридцати пяти и спортивным шагом направился к киоску. Судя по шикарной короткой джинсовой куртке и таких же джинсов знаменитой фирмы «Ли», это был явно не дипломат. Я развернулся и направился следом за ним. Хотел попросить у него продать моднячие джинсы, ожидая у киоска, когда он купит прессу. Незнакомец постучал по окошку киоска фирменной зажигалкой и попросил на ломаном русском газету «Вечерний Нью-Йорк таймс», протягивая продавцу десятидолларовую купюру. Дедушка, молча купюру взял, повертел ее в руках, не зная куда ее деть, приколоть ее как улику к протоколу будущего допроса, или же положить в собственный карман для коллекции или хозяйственных нужд, не часто ему приходилось держать в руках валюту буржуазных государств. Протянул покупателю требуемую газету и дал сдачу один рубль.

– Эге, дед, я вижу, ты дальтоник, не отличаешь зеленый цвет от коричневого, давай сдачу еще трояку, – потребовал незнакомец.

– Слушай, ты, империалист, угнетатель народов, по официальному курсу за твой доллар дадут всего шестьдесят копеек, – и протянул раскрытую красную корочку с водяным знаком КГБ внутри.

У иностранца глаза округлились от неожиданности, он начал медленно приседать, очевидно, хотел справить нужду здесь прямо на асфальте, но узкие брюки не давали ему этого сделать. Гулявшие невдалеке древние старушки молодцевато подскочили к незнакомцу, ухватили его под руки и потащили в ближайший участок добровольно народной дружины, находившийся неподалеку. Дедушка-оперативник выскочил из киоска уже без очков и лысого парика схватил меня за локоть своими, как щипцы, пальцами на ладони, и повел следом в участок. Откуда-то взялись ещё два молодых оперативника в штатском и проследовали за нами. Вышедшая из салона моя клиентка хотела, было что-то объяснить молодым людям, но они, не церемонясь, оттеснили ее от двери с вопросом: