Ольга Коренева - В барханах песочных часов

– Где Тайшет? – заорал Федор.

Тот махнул рукой вверх по течению. Туркин погнал «казанку», куда указал технорук. Моторка с ревом понеслась по осенней глади Иркута. «Черт, на моей лодке тоже спаренные моторы, уйдут!» – прикидывал Туркин. – «Но я ж не заправился бензином, там чуть оставалось». Но и эта мысль его не утешила. Тайшет, наверняка, позаботился о горючем для лодки заранее.

«Они, видно, уверены, что я уехал в район. Не могли они просчитать мое случайное возвращение, не такие умные. Они думают, погони нет…»

У причала, что на конце поселка, он крикнул мужикам:

Моторка, красно-синяя, с мужиком и девкой?!

С пристани замахали руками в направлении, куда он плыл.

«Догоню, – злорадно ухмыльнулся Туркин. – Коль они погони не ожидают, так идут спокойно, может, на одном движке, горючее экономят. Но мой движок и один любому спаренному фору даст: специальную обкатку прошел. Кто ж знал, что собственную лодку догонять придется. Вот тебе и золото… Вот тебе и вся любовь… – уже безо всякой злости думал Федор, вглядываясь вперед. – Насмерть биться придется. Слава Богу, стрелять еще не разучился». Он погладил расстегнутую кобуру с пистолетом, как живое существо. Мелькнула идиотская мысль: «Китель жалко…»

За очередным поворотом он увидел их. Тайшет тоже заметил его и стал быстро запускать второй движок. На это ушло несколько секунд, которые с таким весом на борту он уже не смог бы наверстать. Поняв это, Тайшет резко направил моторку к берегу, поросшему густым талом, за которым синела тайга. Лодка его с разгона вылетела на каменистую полоску берега. Галя упала на дно лодки, а Тайшет с двустволкой присел за кормой. Туркин на полном ходу проскочил чуть дальше и, сделав плавный полукруг, заглушил движки. Уши резанула тишина. Слышно было лишь, как Иркут нежно шелестит по металлическому борту лодки, да какая-то птица щелкает в тальниках. Туркин сбросил груз на тросике, чтобы лодку не сносило, достал пистолет, крикнул:

– Все, Тайшет, отбрось ружье в сторону, отойдите с Галей от лодки на десять шагов. Руки поднимите, черти, руки вверх!

– Ты внатуре чудик, Красноперый, – откликнулся Тайшет. – Мне и так и так «вышка». Ты ж знаешь, сколько золота в мешке… Так что это тебе сейчас надо думать о своей душе…

В этот миг по корме лодки словно хлестнула стальная плеть. Тайшет сдуплетил без предупреждения.

«Картечь», определил Туркин. На сто метров ее здорово рассеяло. В борт угодило всего несколько «горошин».

– Перестань палить. Оставь золото и Галю, а сам можешь убираться к черту. Это единственный твой шанс. Я тебе его даю за прошлые твои заслуги.

– Почему я должен верить, что ты не саданешь мне в спину из своей пушки? – крикнул Тайшет, явно идя на компромис.

– Потому, что я еще ни одного человека не убил и мне так жить нравится, – отозвался Федор.

– Ладно, первый раз менту поверю, коль нет другого выхода. Можно ружье-то взять?

– Забери, – согласился Туркин.

– Тайшет, не уходи, не уходи! – завопила Галя, вцепившись в его брезентуху.

Тайшет грубо оттолкнул ее, поднялся в полный рост и повторил:

– В первый раз менту поверил…

Он не торопясь достал из лодки рюкзак с продуктами, закинул двустволку за спину и закурил.

– Дай рюкзак Гале в руку, – скомандовал Туркин.

– Это еще зачем? – удивился Тайшет. – А, понял, боишься, что золото унесу. – Тайшет сунул свой рюкзак Гале. Она удержала его одной рукой и протянула обратно.

– Ну, убедился, что нет в нем золота? – повеселевшим голосом крикнул он.

Туркин заставил его залезть в лодку и показать кожаный мешок с золотым песком. После чего скомандовал:

– Уходи!

Тайшет бросил окурок, резко развернулся и быстро пошел к тальникам.

В эти мгновения в душе Федора происходила страшная борьба: зверь уходит, надо стрелять… Все равно он будет прав, а заодно отомщен… Но не мог переступить грань, за которой он стал бы убийцей. Странно, ведь, по сути, он готовится к этому, такой момент мог наступить каждый день. Но одно дело предполагать, иное – исполнить…

Когда Тайшет скрылся в тальниках, Туркин тяжко вздохнул и крикнул Гале:

– Отойди от лодки и подними руки вверх!

Потом он запустил движок и причалил к берегу. Взял лодку технорука на буксир, Галю посадил с собой и, не сказав больше ни слова, помчался назад, в поселок.

Галя, закутавшись в брезентовый плащ, как зверек забилась в нос лодки и всю дорогу молчала. Лишь на пристани она спросила:

– Что теперь со мной будет, Федя?

– Ступай домой и жди меня, – спокойно ответил Туркин.

Вернув почти тридцать килограммов золотого песка на место, Туркин пришел домой.

– Прости меня, Феденька! – бросилась Галя перед ним на колени.

Туркин отстранил ее и сел за стол. Долго молчал и курил папиросы одну за одной.

– Да что ж ты меня мучаешь, Феденька, скажи что-нибудь! – взмолилась Галя.

– А что тебе сказать? Это я жду, что ты мне скажешь, – отозвался он.

– Сможешь ли ты простить меня, Феденька? – пробормотала она.

– Нет, Галя, собирай свои вещи и уезжай отсюда, – сурово ответил он своим совсем не суровым голосом. Но это был только звук…

Она собрала чемоданчик и подалась на пристань. Вскоре после этого Туркина отозвали из тайги на какую-то учебу, и вернулся он в Забайкалье только через пять лет в звании подполковника курировать местный золотоносный район…

– Вот такие характеры в Сибири, – сказал Влад, закончив свой рассказ.

– Потрясно! – воскликнула Леночка. – Вот это да!

– Сибирь – это почти что другая планета, – похвалился Влад, – и люди здесь особенные. Кстати, сейчас между нами и Туркиным вновь завязывается детективная история. Помнишь, я тебе еще в Москве говорил? Ну, это потом, а сейчас спать…

После майских праздников жизнь Леночки стала весьма однообразна и скучна. Влад с утра уезжал на рудник и приходил поздно, часто исчезал в командировки, так что она его почти не видела. Эта роль вечно ожидающей жены стала тяготить ее. Скрашивали жизнь лишь прогулки с Нордом, эти длительные прогулки по красивым местам, телевизор, книги, да жена Абасова – Виолетта, дама шумная и общительная, с бурным темпераментом. Она считала себя секс-бомбой и была весьма забавна в этом своем убеждении.

– Леночка, лапочка моя, ты можешь мне не верить, но я – амазонка, да-да, самая настоящая амазонка! – восклицала она, расчесывая свои крашеные в голубой цвет волосы. – Это цвет амазонки, лапочка моя, он всегда напоминает мужчине, с кем имеет дело…

– В постели, – прыснула Леночка.

– И в постели тоже, лапочка моя, – погрозила ей пальцем Виолетта. – Мы должны использовать в борьбе за сердца наших мужчин все мыслимые и немыслимые средства, – продолжала она.