Askar Ussin - ПАНАРИОН В СТИХАХ. Размышления нерусского о русском в лирическом исполнении

«Большое видится на расстоянии» .

Русская литература, по мнению японского классика Рюноскэ Акутагавы, оказала огромное влияние на мировую литературу, в целом, и на японскую изящную словесность, в частности. Однако этим одним не объяснить неподдельной любви японцев к русским авторам, считал Акутагава и утверждал, что на глубинном уровне объяснение данного феномена нужно искать в « сходстве русского и японского характеров ». Вот как! Тут вспоминаются самураи и камикадзе с чисто «русским» отношением к смерти, а, значит, и к жизни. Рюноскэ не может ответить, откуда могло взяться такое вот сходство, но как великий мастер, тонко чувствующий чужую душу, он легко угадывает в русских, которых называет братьями, а Наташеньку Ростову и Сонечку Мармеладову – сестрами, те же движения, что свойственны и японцам. Но как такое возможно? Где японцы, а где русские? Между ними, как минимум, – тайга. А что если объяснение этому все-таки есть? И объяснение это как раз имеет отношение к « плоти и крови », а не просто отвлеченным экзерсисам ума. Так вот, в исторической науке, и не только среди собственно японцев, можно встретить мнение о том, что предки японцев – выходцы из « северных варварских провинций Китая ». На современной карте это Внутренняя Монголия Китая. Пелевин, кстати, показательно жонглирует этой темой и называет Шамбалу « Внутренней Монголией », но от этого Шамбала не перестает быть Шамбалой, а Внутренняя Монголия – Внутренней Монголией. Сам Пелевин реанимацией не занимается, а, скорее, погружает своего читателя в коматозное состояние, за что его зело любит не только народ, но и власть. Как и завещал Салтыков-Щедрин: « Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления ». В целом же, если отбросить махровый синоцентризм, активно поддерживаемый современной академической наукой, и более объективно изучать исторический материал, то получается, что главным компонентом японской нации, которая, как и любая другая нация является « смесью », является «татарский». Например, Франсуа Ленорман в своей работе «Древняя история Востока до средневековых войн» (1881 год), в частности, писал: «Японская группа, возможно, наиболее показательна в плане отдаления от основной алтайской семьи, так что до сих пор встречается много лингвистов, отказывающих им в таком родстве. Правда, в современной форме японский язык утратил множество черт, отчетливо демонстрирующих их родство с алтайской языковой семьей, однако же таковые лучше всего сохранились в ямато, или священном языке, до сих пор используемом в дайри (резиденции императора)». Дух ямато – это же дух Алтая, колыбели татарских народов, общей колыбели всех тюрков! Так вот, если же признать московитов как « смесь финно-татар », то родство меж японцами и русскими, отмечаемое Акутагава, обретает вполне осязаемые черты, легко объяснимые с точки зрения этногенеза. А там и до «духовности» рукой подать. Думаю, Акутагава подал прекрасный пример к единению народов. Если бы и украинцы, «наполовину татары», стали искать то, что объединяет, а не то, что разделяет, то от этого выиграли бы абсолютно все.

Я убежден, что люди желают объединения. Это естественное, неистребимое желание. Да, история полна конфликтов, больших и малых, и есть даже ученые, для которых история – лишь процесс целенаправленного совершенствования технологий уничтожения человечества, или попросту военных технологий, однако история также изобилует яркими примерами того, как люди бескорыстно и самоотверженно помогали друг другу не только лишь выживать, но еще и вместе строить далекое и прекрасное будущее. Да, были Хиросима и Нагасаки, Семипалатинск и Невада, и депортации народов, в том числе и в Казахстан, но были и каждодневный, молчаливый, продирающийся сквозь боль и слезы труд и героизм безымянных, но не безразличных людей, помогавших бороться и преодолевать последствия этих ужасов, которые, кажется, только и ждали ХХ века, чтобы вырваться на свободу. Для Танатоса и Фобоса кровавый ХХ век стал самым урожайным! Бесспорно, что все это исключительно из разряда романтизма, хотя и леденящего кровь, но только потому, что об этом не принято говорить. Никто не желает проговаривать этой боли. В современном мире как-то получилось так, что лишь допущение такой радиоактивной мысли в собственном сознании уже вызывает необъяснимое внутреннее отторжение, и даже головокружение и тошноту. Вообще же, наше сознание напоминает зону отчуждения планетарного масштаба. Однако мало, кто задается вопросом – почему? Что с нами стало? Может быть, все оттого, что практически все ядерные испытания проводились в сакральных местах канувшей в лету Tartarie’и, оставшейся только-то на средневековых картах: Семипалатинск, Оренбург, Новая Земля? Да, вся Tartarie’я стала одним большим токсичным полигоном. От этого, конечно, легко отмахнуться как от очередной фантазии, коих на сегодня стало неприлично много, особенно с реактивным развитием информационных технологий. Водитель умер – Пелевин рулит! Эйдосы незаметно превратились в дипфейки. Реал-политик медленно, но верно под различными лозунгами ведет фрустрирующее человечество к краю пропасти. Терминов – все больше, а понимания – все меньше. Скоро ничего настоящего, похоже, и не останется. Давно нет тюркского кагана. Нет и русского царя. Нет русского каганата! Да-да, русские цари Владимир «Красно Солнышко» Креститель и сын Ярослав Мудрый были каганами. Много воды с тех пор утекло. Нет теперь с нами Турана. Туран остался лишь в истории. А ему даже не поставили памятника… Но в Европе ведь тоже была борьба с монархизмом? Конечно, была, и в Азии была. В итоге какие-то монархии сумели приспособиться и выжили, какие-то – не смогли. Думается, что в решении вопроса о том, какая монархия должна была остаться, а какая – нет, свою роль сыграл некий исторический рок. Монархии и сейчас здравствуют как в Европе, так и в Азии, хотя и утратили первоначальный политический вес, но, как заметил в свое время персидский хан Каджар Насреддин Шах, «чистокровный азиат», который, кстати, почитал царскую Россию за « идеальную форму правления », в беседе со шпионом, венгерским евреем Арминием Вамбери, представлявшим интересы вездесущей Британии и все запротоколировавшим: « Суверены запада являются не более, чем parvenu в сравнении с монархами востока ».

Кстати, о «сестрах»… Прославившийся как «первый русский философ», «русский Сократ», а также своей эпитафией « Мир ловил меня, но не поймал », Григорий Сковорода, описывая Мудрость в своих рассуждениях, перечисляет то, как Она звалась в разные времена у разных народов: София, Минерва, Христос. Сковорода представляет исторический процесс как поэтапное предварение открытия миру Христа, поэтому для него не существует дилеммы язычество-христианство. Сковорода не обрывает корней, как это сервируется, например, в исламе, где все то, что существовало до ислама, предается анафеме и экскоммуницируется как грязное, запретное и невежественное, и пытается найти срединный путь. В этом смысле, Сковорода преочень «демократичен». Он, вообще, очень интересная личность. Русские и украинцы могут одинаково считать его своим. Я думаю, что и казахи, они же татары, так же могут считать его своим. Дело вот в чем. Хотя природа творчества Сковороды в определенной степени эклектична, что отразилось не только на темах, которые он раскрывает и на которых я особо останавливаться не буду, но и на языке, или «смеси языков», на которой он писал, специалисты как спорили, так и будут спорить о его творчестве с целью вынесения окончательного вердикта. А, может, именно в силу «эклектичности» вынесение окончательного решения просто невозможно? Вообще, всяк, кто хочет докопаться до самых корней, мне представляется, просто не может избежать этой самой «эклектичности». Я же хотел бы зайти немного с другой стороны, этногенетической, что ли.