Юлия Лим - Раздолбай

– Разве это законно? – кричит какая-то женщина. Рома останавливается на лестнице и прислушивается. – Моя дочь не должна учиться в классе с этим убийцей !

Кровь приливает к щекам Лисова.

– Вы в своем уме? Уберите этого монстра от наших детей!

– Мы требуем, чтобы вы исключили Лисова из школы! Если вы этого не сделаете, мы будем жаловаться!

Рома выглядывает в проем. Разъяренные матери толпятся вокруг Людмилы Михайловны. У нее под глазами мешки, еще более темные, чем обычно, но лицо каменное.

– Инцидент расследуется полицией. У ученика есть подтвержденное алиби, – холодно отвечает директор.

– Смотрите! Это он! – женщина из толпы показывает на Рому.

– Держите его! – командует другая.

Толпа движется к нему. Лисов отступает и едва не спотыкается на лестнице. Он удерживается, вцепившись в перила.

– Подождите, – Людмила Михайловна молниеносно загораживает его. – Мы ведь цивилизованные люди. Самосуд не приведет ни к чему хорошему. Я сейчас проведу с Лисовым беседу и подумаю, что делать дальше. О моем решении вас оповестит секретарь.

Директор хватает Рому за руку и проводит сквозь галдящую толпу. Они заходят в учительскую и скрываются за дверью ее кабинета.

– Садись. – Людмила Михайловна закрывает дверь на замок и выдыхает. – Это чтобы нас не отвлекали.

Внутри ничего не изменилось: тот же дубовый стол, кресло со всевозможными подушками под шею и поясницу, шкаф во всю стену с делами учеников и прочими документами. Когда-то Рома проводил тут много времени, и каждый раз директор сидела с ним до прихода мамы. Пока он был маленьким, они даже играли в настольные игры, чтобы скрасить ожидание. Теперь Людмила Михайловна постарела, жемчужное ожерелье с ее шеи куда-то исчезло, а пятисантиметровый каблук превратился в трехсантиметровый. Одежду она носила строгую: пиджак, блузку и брюки, но если раньше талию подчеркивали пояски, то теперь она скрывалась под свободным кроем. Темные пятна вокруг глаз лишний раз подчеркивали возраст директора.

– Вы меня исключите?

Директор – единственная из взрослых в школе, с кем он может общаться на равных.

– Нет. – Людмила Михайловна разглаживает седеющие кудри. Обычно она подкрашивает волосы в каштановый, но в этот раз корни отросли. В суете она забыла о них. – Вот что мы сделаем. – Постукивая по столу, она объясняет: – Пока память о трагедии слишком свежа, тебе лучше не ходить в школу. Побудешь на домашнем обучении. Староста будет высылать тебе конспекты, а мы со Светланой Александровной – заходить и проверять задания. Может, Михаил Сергеевич подключится, посмотрим.

– То есть вы позволяете мне ничего не делать?

– Этого я не говорила. Поскольку девять лет ты занимался чем угодно, кроме учебы, мы возьмемся за тебя и сделаем из тебя достойного человека. Иначе в городе и школе тебя загоняют. – Директор резко выставляет руку с указательным пальцем перед Лисовым. Тот невольно скашивает глаза на кончик пальца. – Я не для того столько лет боролась с твоими шалостями и выслушивала извинения твоей матери, чтобы все бросить и отказаться от тебя. Пока я жива, ты свою жизнь не загубишь.

– Почему вы так цепляетесь за меня? Я вам никто.

Директор откидывается на спинку кресла, массируя затекшую шею.

– Потому что это мой долг. Иди. Сегодня доучишься, а с завтрашнего дня сиди дома, пока я не разрешу вернуться.

Рома заходит в класс. Почти все ушли в столовую, за партами только спящая Неля и Зара Сухудян, выполняющая домашнее задание. Последняя легко получает пятерки по всем предметам, с учителями контактирует гораздо охотнее, чем со сверстниками.

Ее стремление к учебе удивляет Рому. Подперев голову, он наблюдает за увлеченной Зарой. Раньше ему тоже нравилось учиться, но, когда он подрос, его стало клонить в сон, стоило только открыть учебник или тетрадь.

– Скучаешь? – Яна протягивает ему шоколадный батончик. – Я тебе вкусняшку принесла, покушай.

– Э-э… Зачем?

– Я ведь уже говорила, что хочу с тобой дружить. – Соболева по-ковбойски седлает стул.

– Это тебя Федор Евгенич попросил? – Яна качает головой. – Тогда зачем ты ко мне лезешь?

– Я просто хочу, чтоб ты был моим парнем. – Ее глаза радостно блестят, и она берет его за руку.

– Чего…

– Ромочка, ну не тупи! Давай встречаться.

– Да не, – Лисов откашливается, – я имел в виду… с чего тебе встречаться со мной? Ты разве не желаешь мне смерти, как остальные?

– Остальные дурочки, они в тебе потенциала не видят.

– Какого еще потенциала?

Яна делает страшные глаза:

– Ну не могу же я тебе все на блюдечке преподнести! Должна же быть в женщине какая-то «безуминка», – и подмигивает. Пока он подбирает слова для ответа, Соболева придвигает к нему батончик. – Кушай, Ромочка. Ты у нас парень крупный, тебе силы нужны.

Навязчивое внимание Яны похоже на заботу. Лисов рассматривает шоколадку и позволяет себе раскрыть шуршащую упаковку. От одного батончика ничего не будет, да и завтра он в школу не придет. Соболева забудет о своем предложении, и ему не придется ей отказывать.

Выйдя из школы, Рома останавливается и выдыхает. Бесконечный день завершен, можно идти домой. Вот только что делать потом? Просто сидеть и пялиться в стену? Как именно будет проходить домашнее обучение? Нельзя просто свалиться маме на шею явно.

За воротами все еще караулят журналисты. Дернув щекой, Лисов заворачивает на школьный двор. Лучше сделать петлю и дойти как-нибудь до дома, чем попасть под обстрел компрометирующих вопросов. Не можешь ответить – молчи. Лучшего выхода еще не придумано.

– Эй, жируха, вали с нашего места, – раздается голос Самары.

Рома поворачивает голову. У них в классе разные девчонки, но он бы никого не назвал толстой. К кому она докапывается?..

– Ты что, глухая? Я сказала сгинь! – Ремизова бросает волейбольный мяч.

С глухим стуком он отскакивает от рыжеволосой головы. Очки Нели сбиваются набок, дужка с хрустом отламывается и падает в траву. Книга из ее рук скатывается на землю. Поспешно поднявшись, Ухтабова собирает вещи, кидает злобный взгляд на Самару и проходит мимо Ромы, прижимая «Анну Каренину» к груди и придерживая очки у виска.

Пока Самара занята общением с другими волейболистками и не замечает его, он перемахивает через забор и уходит, петляя дворами. Когда-то он пролезал между прутьев прямо во время физкультуры и «внезапно» появлялся перед учителем в конце урока. Потом Лисов вырос, и забор стал для него не преградой, а чем-то вроде «козла», через которого он прыгал в спортзале.

Может, то, что сейчас происходит, и есть очередной прыжок?..