Юлия Лим - Раздолбай

– Алё?

– Я еду домой.

Голос матери настолько серьезный, что Лисова пробивает дрожь. Он стискивает трубку.

– Почему?

– Мне позвонил Федор и объяснил, что произошло.

– Но ты же в командиров…

– Не думай об этом. Оставайся дома и постарайся не высовываться, пока я не вернусь. Журналисты обязательно к тебе пристанут, потом от сплетен не отмоешься.

Рома молчит. Она права, больше ничего не остается. Он и так в эпицентре людского гнева.

– Ты за рулем?

– Не пытайся перевести тему. Да, я за рулем, но это не мешает мне с тобой разговаривать. Спасибо, что закинул в сумку наушник, я бы снова его забыла.

Лисов слабо улыбается. Мама всегда такая правильная: квартира чистая, посуда помытая, его одежда отутюженная (когда она дома). Она следит даже за его питанием и стрижками, но о себе порой позаботиться забывает. И он никогда не отказывает себе в тайном удовольствии помочь, когда мама в очередной раз в спешке закидывает вещи в чемодан на колесиках.

– Я знаю, что ты сейчас переживаешь, и этот разговор должен был произойти гораздо раньше… Но лучше скажу сейчас, чем буду жалеть потом. – Мама вздыхает. – Можешь этого не признавать, но из-за случившегося решается твоя судьба. Я никогда не заставляла тебя учиться, потому что доверяю тебе и знаю, что ты обязательно найдешь свое призвание. И то, каким человеком ты станешь, зависит только от тебя. Я все время далеко, тебе самому приходится отвечать за собственную жизнь…

– Да ладно, я прив…

– Не перебивай, а то настрой потеряю! – шиканье. – На чем я остановилась?.. Прошлое можно перечеркнуть лишь достойными поступками в настоящем, если хочешь, чтобы у тебя было будущее. Твое лучшее оружие против общественности сейчас – ты сам.

– Мам, то, о чем ты говоришь, нереально. – Рома ковыряет жидкие обои. К пальцам липнут золотистые блестки. – Я девять лет был раздолбаем.

– Значит, пора становиться человеком. Наверное, это моя вина, что рядом не было отца…

– Даже не думай об этом, – огрызается Лисов. – И не вспоминай про него. Он – прошлое, которое я не хочу исправлять. Пусть и дальше остается на свалке воспоминаний.

Мамин смешок поднимает ему настроение. Рома выводит на стене улыбку – обрывки обоев сыплются на пол. Здесь давно пора делать ремонт.

– Я сам виноват в том, как ко мне относятся, – говорит Лисов. – И я постараюсь исправить то, что натворил.

– Вот и хорошо. Перезвоню позже, подъезжаю к магистрали. Люблю тебя.

– Пока, мам. Я тоже тебя люблю.

Трудно забыть чужой страх, пусть и промелькнувший в глазах всего на долю секунды.

Светлана едва вышла на работу, а уже столкнулась с неподобающим отношением к ученику.

Лисов не заслуживает такого отношения, и ей не терпится разобраться в ситуации.

– Михаил Сергеевич, расскажите, пожалуйста, о Лисове, – просит она завуча.

Высокий тощий мужчина с залысинами и узкими прямоугольными очками приподнимает голову, отрываясь от документов.

– А что о нем рассказывать? Хулиганьё, учится плохо, никого не уважает, друзей нет. – Завуч поправляет очки, стирает тонкими пальцами пот со лба. – А почему вы проявляете к нему такой интерес?

– Хочу выяснить, правда ли он виноват в сложившейся ситуации.

– А, ну это дело благое, – кивая, Михаил Сергеевич суетно собирает вещи со стола. – Простите, но меня ждут дела. Поговорите о нем со школьным психологом. Вам уже провели экскурсию по школе?

– Еще нет.

– Как выйдете в коридор, поверните направо, там на стенах висят стрелки-указатели. Справитесь? – Он уходит, не дожидаясь ответа.

Постучав в дверь, Светлана заходит в кабинет. За столом сидит крупная женщина с кудрявыми закорючками высветленных волос и разгадывает кроссворды в смартфоне.

– Проходите-проходите, проблемы себя сами не решат, – говорит психолог, не поднимая головы.

Светлана садится на стул перед столом, читает на табличке: «Бобыль Мария Ивановна».

– Я бы хотела уточнить у вас информацию про одного ученика, – начинает она.

– Про Лисова, небось? Спрашивайте, не стесняйтесь. У нас о нем вся школа знает с тех пор, как он в первом классе налил клей на стул директора. – У Марии Ивановны большие светлые глаза, пухлые щеки и губы и тонкий нос. – Светлана, верно?

– Да. Рада знакомству. – Она протягивает руку, но психолог качает головой.

– Новенькие всегда спрашивают про Лисова. Жалуются, что не могут с ним совладать. Теперь еще и этот случай с бедным мальчиком.

– А можете рассказать о Лисове побольше?

– Вас интересует что-то конкретное?

– В каких отношениях он был с погибшим?

– Ну, Рома мальчик бойкий, задиристый. Учится плохо, за языком не следит. А Полосков, наоборот, учился хорошо, никаких проблем не создавал. Когда того выбрали старостой класса, Лисов начал сильнее его задирать. Подставлял на мероприятиях, провоцировал и доводил до драк. Лисов у нас любитель помахать кулаками. Думаете, справитесь с этим двухметровым хулиганом?

Помедлив, Светлана отвечает:

– Не бывает ситуаций, которые нельзя исправить.

– А я вот с вами не соглашусь. Полоскова с того света уже не вернешь. – Психолог кладет смартфон на стол, берет документ и протягивает его Светлане. – Знаете, я сегодня хотела зайти к Михаилу Сергеевичу, но у меня так болит спина, да и ноги отекли… Не могли бы вы передать ему мое заявление?

Светлана окидывает бумаги взглядом.

– Вы уходите в отпуск? – удивляется она. – Но… но сейчас же в школе ЧП! Как так?..

– Я работаю тут десять лет и много чего видела. – Психолог с усмешкой оглядывает Светлану. – Вы-то еще молодая, все впереди, а у меня свой ребенок на подходе. – Мария Ивановна бережно поглаживает выпуклый живот. Черты ее лица смягчаются. – К тому же я пыталась помочь Лисову многие годы, но вывод один, и довольно печальный. Есть такие люди, которые не поддаются дрессировке. Роман – проблемный подросток. Не могу сказать, что он опасен для общества, но большинство в школе его не жалуют.

Светлана молчит.

Да и что сказать в такой ситуации? Когда против одного человека вся школа, ее слабые попытки защитить его вряд ли встретят одобрение. Общество осудит, начальство тоже. Остается только одно. Светлана поеживается, понимая, что ее инициатива весьма нахальная.

– Позвольте дать вам совет, – говорит психолог. Светлана рассеянно кивает. – Не прикипайте к ученикам. Если позволите им влезть в ваше сердце, однажды они вырвут его и растопчут.

Едва она выходит из кабинета, как ее подхватывает под руку учительница химии и ведет по коридору.

– Светочка, милая, вам сейчас нельзя свободным временем раскидываться, – щебечет она. Тонкие жирные волосы она собирает в «кубышку», прилизывая так, что они намертво липнут к круглой голове. – Михаил Сергеевич просил вас подойти к нему, вы не слышали?