Вера Стах - Пять историй. Сборник рассказов

Всё изменилось после её тринадцатого дня рождения. Поначалу Сайла пыталась заверить себя, что она всё выдумывает и всё происходящее лишь плод её необузданного воображения. Но вскоре игнорировать странное поведение отчима стало невозможно. Она то и дело ловила на себе его сальные взгляды. А когда матери не было рядом, он, не стесняясь, отпускал в её сторону недвусмысленные шуточки. Сайла лишь хмурилась в ответ и, не проронив ни слова, удалялась в свою комнату.

Но этим дело не ограничилось. Каждый раз, проходя мимо неё в коридоре, Петер частенько норовил прикоснуться к ней. Сперва просто проводил ладонью по её руке, спине или волосам, а потом и вовсе осмелел и стал буквально зажимать её в коридоре по дороге в туалет, чтобы полапать, ущипнуть за ягодицы или грудь. Она больше не могла терпеть его натисков и со слезами на глазах рассказала обо всём матери. К изумлению девочки, та лишь разозлилась и, залепив ей звонкую пощёчину, процедила сквозь сжатые губы:

– Ещё раз услышу эти глупости, пожалеешь.

Петер всё это время стоял за дверью и подслушивал. Слова пассии прозвучали в его ушах как руководство к действию. И в первый же вечер, когда Агнес задержалась на работе, он решил наведаться к падчерице. На его счастье дверь в её комнату оказалась не заперта. Воодушевлённый своей удачей, он вошёл внутрь.

Сайла мирно спала в обнимку со старой мягкой игрушкой, то ли котёнком, то ли щенком. Глядя на эту идеалистическую картинку, он в предвкушении облизал пересохшие губы и начал медленно стягивать с себя засаленные растянутые треники. Оставив их на полу, мужчина подошёл к кровати. Осторожно сел на край и взглянул на безмятежное лицо девочки, на её гладкие, по-детски пухлые щёчки. Проведя пальцами по её мягким пушистым волосам, едва касаясь их, Петер придвинулся к спящей и, наклонившись, поцеловал её в губы. Сперва робко и невинно, а потом более решительно и настойчиво, отчего падчерица тотчас проснулась. Увидев спросонья опьяневшую физиономию отчима, она вскрикнула и отшатнулась от него как от прокажённого. Но её реакция не спугнула мужчину, а наоборот – возбудила. В нетерпении навалившись на девочку всем телом, он закрыл ей рот грубым поцелуем, а его огромные шершавые ладони принялись изучать девичье тело.

Сорвав с неё нижнее бельё, Петер, издав победоносный, похожий на поросячий, визг, попытался овладеть Сайлой. Но то ли из-за выпитого алкоголя, то ли из-за волнения не смог. И эта временная недееспособность привела его в ярость. Его рассудок помутился и, не зная, что ещё предпринять, он схватил лежащую рядом подушку и, накрыв ею лицо Сайлы, начал её душить. Девочка брыкалась, извивалась, царапала его руки, но всё напрасно. Она чувствовала как силы покидают её.

Неожиданно раздался звук открывающегося замка. Мужчина замер, невольно ослабив хватку, и прислушался. Входная дверь со скрипом отворилась, – Агнес вернулась с работы. В испуге он отбросил подушку и отпрянул от жертвы. И пока Сайла, вся пунцовая, тяжело сопя, жадно ловила ртом воздух и приходила в себя, Петер Эклунд быстро натянул штаны и поспешил в прихожую. Он на ходу придумал правдоподобную историю о том, как Сайла цепляется к нему в отсутствие матери.

– Урезонь свою похотливую сучку, иначе это сделаю я! – гаркнул он и, громко хлопнув за собой дверью для пущей убедительности, вышел из дома. Мать не усомнилась в его словах и, ворвавшись в комнату дочери, повалила её на пол и отхлестала кожаным ремнём.

С тех пор Сайла проводила вечера либо в библиотеке, либо в парке, а домой приходила, когда Агнес возвращалась с работы. Пока мать дома, она в безопасности. Пока мать дома, отчим не посмеет заявиться к ней в комнату и довести дело до конца. Но на всякий случай, перед тем как лечь спать, она придвигала к двери тяжёлый комод. Она прекрасно понимала, что столь несущественное препятствие не остановит пьяного борова. Но оно хотя бы задержит его на время, что даст ей возможность выскочить в окно, а оказавшись на крыше крыльца, она с лёгкостью спрыгнет на землю и убежит.

Вскоре после этого происшествия она рассказала обо всём учителю.

– Мы сейчас же пойдём в полицию и всё…

– Нет! – в ужасе оборвала его Сайла. – Петер Эклунд и есть полиция, а начальник полицейского участка – его двоюродный дядя. Как вы думаете, кому они поверят ему или мне? Прошу вас, мистер Моланд, не рассказывайте об этом никому, иначе сделаете мне только хуже, – взмолилась она.

Хамид какое-то время колебался, но в итоге согласился. И тогда девочка протянула ему письмо, написанное от руки и адресованное её матери. Письмо, которое она случайно обнаружила в мусорном ведре. Письмо от её старшей сестры.

– Помогите мне найти её. Пожалуйста! Она моя единственная надежда… У меня есть только её имя и фамилия. Конверт мать, видимо, сожгла… Я пыталась найти её в интернете, но поиски ни к чему не привели. Я понятия не имела, что в стране сотни девушек с этим именем… Вы могли бы нанять частного детектива. Хотя это наверное недешёвое удовольствие… Но может сестра согласится оплатить часть расходов… Я знаю, что слишком многого от вас прошу, мистер Моланд… И, конечно, не факт, что она захочет забрать меня к себе… – Слёзы в голосе, слёзы на щеках; девочка находилась на грани истерики.

– Сайла… – Учитель хотел подойти к ней, обнять, утешить, но не сдвинулся с места. Помня, через что ей пришлось пройти с отчимом, решил, что лучше держать дистанцию. – Сайла, не волнуйся, я обо всём позабочусь. Я найду твою сестру, чего бы мне это ни стоило, – заверил он; тихий, но твёрдый голос успокоил её.

От воспоминаний на глаза навернулись слёзы, но Сайла не дала им пролиться. «Всё позади, – в сотый раз повторила она про себя словно молитву. – Всё страшное уже позади».

Она достала из внутреннего кармана джинсовой куртки новёхонький паспорт, открыла страницу с фотографией и посмотрела на своё испуганное лицо. Затем перевела взгляд на имя. Марья Линд. Так теперь её зовут. А Сайлы Форсстен больше не существует. Она осталась в прошлом.

Девочка закрыла паспорт и, крепко сжимая его в руках, прижала к груди и беззвучно прошептала:

– Спасибо вам, мистер Моланд. Спасибо!

Из кухни доносились звяканье посуды и шум льющейся воды. Недовольно вздохнув, Юлия перевернулась на бок и, с трудом приоткрыв тяжёлые веки, взглянула на будильник. Семь часов утра.

– Да что ей неймётся, – нахмурившись, пробормотала женщина. – Знает же, что я поздно прихожу с работы. Издевается, небось…

Закрыв второй подушкой ухо, она попыталась уснуть, но тщетно – возня на кухне продолжалась, становясь всё громче.

«Сегодня же суббота!» – возмущённо прокричал голос в мозгу.