Александр Гофштейн - Опыты литературной инженерии. Книга 2

Ване очень захотелось увидеть настоящую пустыню. Оставалось только уговорить капитана взять его с собой. Вечером Ваня постучал в каюту капитана. Капитан сосредоточенно сопел над третьей по счету бутылкой пива и к просьбе Вани отнесся вполне благосклонно. Но заметил, что в кабине места нет и, если Ване так уж приспичило, то ехать придется на кузове.

Утром Ваня был готов к покорению пустыни. Из штурманского атласа он с сожалением узнал, что настоящие пески Чильмамед-кум расположены несколько в стороне от дороги. Но на всякий случай он приготовил фотоаппарат и даже выпросил у штурмана напрокат его знаменитую шляпу.

Как только грузовик вскарабкался на плато, преодолев крутой подъем, проложенный по той самой закопченной скале, в лицо Ване подул настоящий пустынный ветер. Ване показалось, что он стоит у открытой печной топки. Он поскорее присел на пол кузова, укрывшись за кабиной. Иногда он высовывался из своего убежища, ожидая увидеть настоящую пустыню. Но справа по ходу все тянулись плоские солончаки с редко торчащей сине-зеленой осокой. Слева изредка выступали блеклые, желтоватые скалы, пересыпанные серым, невзрачным песком. Ваня уже пожалел, что напросился в эту поездку, но ничего не оставалось, как терпеть. Часа через три неимоверного пекла и тряски Ваня обнаружил, что справа тянется уже сплошной песок, а слева – настоящие барханы и светлые скалы. Вдруг на дугообразной вершине одного из барханов Ваня заметил варана. Ваня застучал кулаком по кабине. Машина резко затормозила, на подножку вывалился рассерженный капитан:

– Ты чего грохочешь? Укачало, что ли? Или чего другого?

– Там варан, – почему-то зашептал Ваня, – настоящий варан!

– И черт с ним, с твоим вараном, – заключил капитан и полез в кабину.

– Можно, я его сфотографирую? – взмолился Ваня.

– Валяй, фотографируй, только недолго, – прорычал капитан из кабины.

Ваня спрыгнул на землю и упал, от долгого сидения в кузове затекли ноги. Поднявшись и отряхнув брюки, Ваня побежал к варану. Но чем ближе он подбегал, тем больше становился варан и тем недружелюбнее он смотрел на Ваню. Увязая в мелком песке, Ваня сбавил темп и начал подбираться к варану, изготовив фотоаппарат. Но варан вдруг приподнялся на неожиданно высоких ногах и сразу стал похож на большую злую собаку. Только вместо шерсти на этой «собаке» было подобие темно-серой матовой чешуи. Варан повернул в сторону Вани длинную шею, высунул устрашающий фиолетовый язык и зашипел так, что у Вани душа мигом ушла в пятки. Он навскидку сделал несколько кадров, попятился, не сводя глаз с жуткого зверя, потом повернулся и со всех ног бросился к машине. Узкоглазый шофер, который со своей стороны мог видеть все Ванины маневры, ехидно осведомился:

– Что, испугался наша крокодила?

В Небит-Даге капитан купил итальянский холодильник. Ваня изо всех сил старался помогать при погрузке громоздкого ящика. Этим он пытался смягчить возможное негативное мнение у капитана за свое бегство от местного звероящера. На корабль прибыли поздно вечером. Матросы быстро сгрузили холодильник. Грузовик уехал. Капитан откупорил бутылку пива, изъятую из отечественного холодильника в собственной каюте. Ваня, в который уже раз подивившись отсутствию старпома, поворочался на горячем диванчике и заснул сном праведника. Конечно же, ему приснилась Алена. И во сне все было не так, как в трущобном поселке. Куда лучше!

Когда самым малым ходом «Самур» выбрался с Красноводского рейда, вся команда была поднята по авралу. Матросы разошлись по всему кораблю с кистями и краской. Подкрашивали ржавые потеки, чем-то стучали, что-то передвигали. Всей суетой заправлял рыжий боцман. Из обрывков разговоров Ваня уловил, что «Самур» готовится к ходовым испытаниям на предельных режимах. Так было запланировано еще на заводе.

Перед острым носом корабля расстилался спокойный Каспий, добродушно относясь к тому, что по нему скользит большой и хищный корабль. «Дед» Степаныч поднялся на мостик, почесал живот под тельняшкой и сказал капитану:

– Давай, Васильич, начинай!

– Курс? – уточнил капитан у рулевого.

– Шестьдесят, – последовал четкий ответ.

– Штурман, что на локаторе по курсу?

– Чисто, капитан, – доложил штурман.

– Начнем, пожалуй, – сказал капитан, обращаясь ко всем сразу. И к Ване, который стоял тут же в рубке.

Капитан плавно сдвинул регулятор хода на «полный вперед». Турбина, которая до сих пор тихонько гудела в недрах машинного отделения, начала набирать обороты. Гул постепенно перешел в тугой рев, потом в свист. Корабль присел на корму, за которой вырос зеленый монолитный бурун. От носа в обе стороны разлетелись пенные усы. «Самур» несся по морю, как гоночный катер, рассекая воду и воздух. Ваня представил себе, что «Самур» – военный корабль и что он вот так, распластавшись ястребом, мчится в бой. Его охватил восторг, как у участника гонки. Жаль только, что рядом не было соперника, которому «Самур» утер бы сопли!

Петр Степаныч стоял на мостике довольный. Капитан вышел на правое крыло и смотрел в бинокль назад, на кильватерную струю, как врач на кардиограмму.

Внезапно какой-то посторонний звук вкрался в гладкий свист турбины. Сухой шорох быстро перешел в громкий стук, потом в лязг и скрежет. «Дед» тигром метнулся в рубку и рванул рукоятку на «стоп». Турбина оскорблено взвыла и умолкла. В рубку ворвался капитан.

– Кто остановил машину? – заревел он хриплой турбиной.

– Я, – ответил «дед». – Беда у нас! Бегу в машину!

– Старпома в машину! – прокричал капитан страшным голосом в микрофон и, опередив «деда», ринулся вниз по трапу.

«Самур», скособочившись, медленно сбавлял ход, слегка проседая на корму.

– Аврал! – раздался голос боцмана по громкой связи. – Водяная тревога!

Загрохотали сапоги по трапам и коридорам. Экипаж занимал установленные тревогой места. Сначала Ваня не понимал ничего из происходящего. Ему показалось, что продолжаются испытания и все идет по плану. Но внезапно вспомнился странный звук турбины, и Ваня встревожился. Как инженер он понял, что такой звук не мог быть нормой. Что-то произошло. Что-то сломалось. Но что? Турбина? Почему же корабль волочит корму, как будто ему перебили хребет? Почему на лицах матросов появилась решительность и озлобление? Штурман, который остался один с Ваней на мостике, негромко сказал:

– Поплавали. Теперь нырять будем.

Ваня непонимающе уставился на штурмана. Тот показал Ване рукой на корму. Теперь стало заметно, что корма погрузилась больше положенного, и «Самур» к тому же наклонился на правый борт. В подтверждение наблюдения, по металлической палубе со стеклянным стуком перекатилась к борту пустая пивная бутылка.