Александр Гофштейн - Опыты литературной инженерии. Книга 2

Вообще-то, у ТПК хватало и положительных качеств. Главное его достоинство – способность плавать. Полуоси полноприводного автомобильчика выходили из понтона через гофрированные резиновые уплотнители. То же касалось и рулевых тяг. В моторном отсеке был установлен маленький трюмный насос для откачки воды, просачивающейся сквозь дефекты уплотнения. Правда, в самом понтоне насоса не было, а для слива воды были предусмотрены эдакие миниатюрные кингстоны – отверстия, затыкаемые резиновыми пробками. Значит, в безвыходном положении автокораблик способен был достойно самоликвидироваться и лечь на дно! Передаточные числа в коробке были подобраны очень удачно – на светофорах эта козявка вырывалась далеко вперед, нервируя водителей барских иномарок, солидных волг и юрких жигулей. Ко всем радостям езды на такой машинке прибавлялась одна понижающая передача, используя которую можно было вообще пускать автомобиль самоходом, что и было предусмотрено замыслом конструкторов: рулевая колонка, имеющая карданчик, наклонялась чуть ли не до пола. Водителю оставалось разложить сиденье, лечь на платформу животом, а газ добавлять или удалять отдельной манеткой, выведенной под панель. Ветровое стекло укладывалось на капот, и малютка становилась практически незаметной на поле боя, прячась за кротовыми холмиками и травинками.

Подвеска ТПК была весьма комфортной и абсолютно не пробиваемой – торсионной. Для пуска в лютые морозы было предусмотрено устройство впрыска эфира во впускной коллектор. Я им, честно говоря (а через мои руки прошло около десятка ТПК), не пользовался ни разу. Но верю, по опыту пуска первобытных дизелей, что штука это эффективная.

К достоинствам машины следует добавить абсолютно плоское днище и рельефный протектор шин. Для знатока это ясные сигналы о ее великолепной проходимости. В книжке-инструкции по эксплуатации ТПК было написано, примерно, следующее: «Машина предназначена для езды по бездорожью, способна преодолевать мерзлую колею, железнодорожные рельсы, траншеи и рвы, проволочные заграждения, водные препятствия шириной до 150 м…» и что-то еще в этом роде.

В начале девяностых, когда большая часть населения нашей страны была озабочена проблемами выживания, на какой-то богом забытой военной базе в Ростове я наткнулся на Клондайк: десятки списанных ТПК по причине изменения военной доктрины. Сравнительно малоезженых и почти готовых к реализации в частные руки.

Я немедленно занял деньги у товарищей и занялся перегоном автомобилей в Карачаево-Черкесию, где в то время жил. Сам процесс перегона был весьма занятным. Ни один гаишник не отказывал себе в удовольствии «тормознуть» диковинку под брезентовым тентом и полюбопытствовать:

– Что это за насекомое?

Кстати, о тенте. Ехать под ним было невозможно даже при умеренном ветерке. ТПК швыряло во все стороны, зад норовил навсегда оторваться от дороги. Машина изображала из себя лягающегося Конька-Горбунка, чем пару раз сильно напугала водителей, дерзнувших неосмотрительно приблизиться сзади. Срочно пришлось рационализировать конструкцию: установить самодельную дугу над водительским местом и переместить туда тент. А хвост – черт с ним, пусть мокнет. Все равно железный!

В Черкесске все ТПК я разбирал до размеров молекул. Лечил и восстанавливал с надеждой если не на обогащение, то на честно заработанный кусок хлеба.

Первым покупателем был милиционер. По совместительству охотник. Рано утром он пришел с приятелями и с улицы поверх забора долго наблюдал за тем, как я орудую гаечными ключами. Налюбовавшись вдоволь, он заявил о своих покупательских намерениях и заказал тест-драйв. За руль осторожный милиционер сесть не рискнул, предоставив это право продавцу, то есть мне. Он и его ближайший коллега уселись по бокам, опустив ноги в колодцы и беспомощно озираясь в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться руками. Остальная орда, числом в три единицы, расселась сзади на платформе, на услужливо подстеленном мною тенте. Держаться там можно было лишь друг за друга.

Объектом демонстрации уникальных качеств лота должен был стать большой пруд в зоне отдыха Черкесска – Зеленый остров. От стойла до пруда у ТПК было около километра асфальта, который он, бодро жужжа, преодолел за пару минут. Пруд находился за высокой дамбой и, получив согласие покупателя, я резко вывернул руль влево. Машина встала на дыбы, испытатели на платформе дружно ойкнули и ухватились за что ни попадя, то есть за сидящих на боковых сиденьях. ТПК горным козлом взлетел на дамбу и запылил по проложенной колее. При полном безветрии пруд казался зеркальным. Под плакучими ивами клевали носами редкие рыбаки, и вдали трусцой перемещалась группа любителей здорового образа жизни. Милиционер милостиво кивнул, и я снова крутанул руль влево. Спрыгнув с уступчика, образованного отступившей водой, ТПК с утиным плеском свалился в воду. Надо признать, что для меня это было первое в жизни плавание на моторизированном корыте, и я тоже испытывал некоторую неуверенность. Мои сухопутные попутчики, трусливо поджав ноги, уставились на кромку борта: с учетом перегруза, ТПК выступал из воды едва ли на высоту спичечного коробка. По пруду пошли волны, рыболовы побросали снасти, а физкультурники с воплями устремились к нам на помощь. Обстановка предполагала единственное толкование: не проспавшиеся пьяные мужики на чем-то приехали топиться!

А амфибия с брызгами и урчанием уверенно поплыла на середину пруда, где было глубоко, но уже не страшно. Движение и управление ТПК обеспечивал собственными колесами, развивая скорость приличного пешехода. Около противоположного берега со дна торчали стебли осоки и, едва зацепившись за них колесами, машина резко ускорилась и буквально вылетела на обрывистый склон. Почтительная рыболовно-физкультурная толпа окружила амфибию. Гордый милиционер, облокотившись о капот, снисходительно давал пояснения, предварительно нахватавшись от меня технической терминологии. Я же мысленно потирал руки, считая сделку свершенной. Но, оказывается, зря. Струсившие друзья отсоветовали милиционеру покупать борзоватую технику. Расстроенный милиционер сунул мне ладонь дощечкой и отбыл восвояси, оставив меня наедине с железным земноводным.

Автомобильчики мои продавались трудно, хотя цена была божеской. Отпугивала необычность. Преобладали любопытство и недоверчивость. А устраивать шоу для каждого покупателя становилось уже накладно.

Как-то раз мы с товарищем, помогавшим мне в реализации автомобилей, возвращались домой после очередных неудачных торгов и решили по пути заехать на знаменитые провалы на обширном плато над аулом Хабез. Свернули с асфальта на проселок, затем и вовсе на накатанную колею. Колея довольно круто уходила вверх. Справа она ограничивалась травяным склоном, слева – небольшой дамбой, за которой параллельно дороге бежал ручей. Свернуть с этой колеи было невозможно. И когда за очередным витком дороги мы заметили, как с территории фермы, раскинувшей свои хлевы на плато справа по ходу, гусеничный трактор с лопатой выгребает на дорогу продукты жизнедеятельности коров, легкая дрожь пробрала нас и нашего четырехколесного друга. Выбор, конечно, был: сдавать задним ходом около двух километров и навсегда покрыть позором бессмертную славу вездехода.