Евгений Козлов - Целомудрие миролюбия. Книга вторая. Перводевственник

В законном браке и в любви телесные отношения разрешены Богом, но и в супружестве благоразумные люди могут отказаться от плотской уступки, важно помнить, что сие возлежание супругов на брачном ложе есть вид человеческого поведения направленного на продолжение рода человеческого, сие делается ради зачатия. Вне брака и при отсутствии любви телесные отношения есть скотское животное совокупление, греховное и омерзительное. Если бы родители говорили юношам и дочерям подобные правдивые речи, то может быть и не происходило поругание юношеской чести. Родители не говорят им о том, что каждая дева, и каждый юноша должны быть кроткими, целомудренными, и, несомненно, им должно сохранять девственность, высокая ценность которой не зависит от половых различий, религиозной принадлежности, и национальности. Таково строгое отношение к девству, и в оном чувстве долга должно воспитывать детей. Однако при личном общении с людьми, живущими иной жизнью, а именно не столь целомудренно, христианину или моралисту подобает относиться к таковым собеседникам с любовью. Необходимо тем самым постоянно предостерегать себя от осуждения, не накапливая в себе избыточные ожидания. Ведь, как правило, именно от девушки моралист ожидает невинности, скромности, молчаливости, и чтобы не быть разочарованным, ему следует общаться с женщинами как с единодуховными сестрами. Иначе может произойти неуместное разделение женщин на субъективно плохих и субъективно хороших. Поверхностные описания, которых будут лишь призраками эфемерной субстанции воображения моралиста, и ничего более, вроде некоего шаблона, в который не уместится ничья душа, но сей литературный шаблон моралиста служит предостережением того, чтобы реальный человек не опустился до гротескного облика описанного здесь на примере четырех субъективных женщин. Однако видение несовершенства человеческого удручает, призывает к осуждению, но осуждение недопустимо для христианина. Однако раскрытие правды о природе греха необходимо, как и установление заболевания, иначе не произойдет в человеке исправления, как в больном исцеления. Описание дурного примера – это не точное описание конкретного человека, скорее всего это простой облик поругания христианской заповеди, которая не терпит поблажек и оправданий, или же снисхождения. Нарушение заповеди влечет за собой наказание самой жизнью. Всегда видны те поправимые раскаянием изменения, кои вносит в душу человеческую грех.

Изучая жизни женщин, Миролюбов тем самым предостерегает самого себя от тех опасностей, коими жизнь наделена, тем самым он заведомо выбирает среди них ту самую идеальную деву, о которой столь грезит, пускай и пока что безнадежно. Однако всматриваясь в женскую испорченность, он видит корень их порочности в легкомысленности, отчего постигает неминуемое разочарование. Ощущает в себе хладное межличностное состояние, порою оное пагубное влияние толком не замечает, приписывая изменению в своем восприятии женщин, то дурному настроению, то излишней философичности на фоне одиночества, на самом же деле грех осуждения, как правило, приводит к одиночеству. Ведь одиночество, это когда человек не один, ибо всегда окружен людьми, но когда человеку не с кем поделиться своими мыслями, не с кем обсудить прочитанную книгу. Подобно и Миролюбов, будто бы прибывает в одиночестве, но на самом же деле душа его непрестанно рассуждает, создавая всевозможные образы и мысли, но никто не видит всё это, но никто не слышит. Несмотря на сие недоразумение, он продолжает свои измышления с прежней степенностью и лаконичностью.

Третья субъективная женщина, присутствующая в его воображении, не обладает той примечательной для мужского взгляда внешностью, ибо она небольшого роста, она полновата, что, кстати, позволило ей, дольше, нежели чем другие женщины сберечь свою девственность. Нравственность её непостоянна, особенно, будучи в нетрезвом состоянии вовсе расшатывается, после сих излияний она обыкновенно приставала к молодым юношам, и те, того не стыдясь, лишили её нецелованности. По всему виду из-за похоти её разжигавшей, та желала большего греха, однако её внешние данные отталкивали блудников, и посему поводу она горевала и сетовала. Так одних слабых дев соблазняют безнравственные юноши, а оная третья субъективная женщина сама хотела, чтобы её соблазнили, как и самолично пыталась искушать, что у неё плохо получалось. В конечном счете, нашелся тот блудник, который не погнушался её округлыми формами, потому преступно лишил её добродетели девства, сотворив из неё блудницу. И сие горестно, прискорбно воображать, ведь Господь уберег эту женщину от греха, но она самочинно пала, самолично тянулась к греху, почитая сие за современные “нормальные отношения” между молодыми людьми, она желала быть как все, желала не быть изгоем толпы.

Сей воображаемый Миролюбовым пример показывает, сколь искусно дьявол обольщает девушек, каковы бы те не были, к каждой лукавый подыскивает особый подход. Поэтому всякому моралисту должно рассказывать о тех капканах, коими устлана жизнь человеческая. Впрочем, верна отчасти поговорка, гласящая о том, что свинья всегда отыскивает грязь, и неважно до какой степени свинья привлекательна, грязь примет любого желающего искупаться в пыли её страстей. Однако Господь милостиво и заботливо уберегает людей от свершения зла, ведь в нужный момент перед оными людьми сияла истина, правда совести говорила о том злодейском поступке, который они вознамерились совершить. Совесть воротила их назад, упрашивала поступить иначе, отворачивала взор, вразумляла разум. Их Ангелы хранители противясь злу, увещевали своих подопечных о благочестии, о целомудрии. Но те не прислушивались к гласу совести, некоторые вовсе противились правде, насаждая в себе грязные идеи гедонизма.

Четвертая и последняя субъективная женщина, на которую мысленно воззрился Миролюбов, отличается от остальных верою. Своею верою та избрала православие, ту государственную национальную религию, о которой задумывается всякий человек, проживающий на оной территории земли и которую государство навязывает всеми возможными способами. Она вроде бы стремилась к тому идеалу нравственности, о котором поведал нам Своим образом Спаситель. Однако не убереглась от блудодейства. В ранней своей юности, она не была столь привержена вере, мало задумывалась о ней, потому преступив заповедь, утратив девство своё в пылу девичьей глупости, она тем самым посадила в себе семечко греха, и с годами оно всё разрасталось, покуда не укрепилось в ней корешками страстной болезни. Оная женщина не смогла отказаться от греха, ибо грех стал для неё привычен и даже необходим, по крайней мере, в том она себя неистово убеждала. Порочное общество её в том поддерживало, так на примерах своих близких, она видела, сколь много те грешат, блудят, но остаются, как бы внешне невредимы. Она не связывала постигающие её беды с грехом, однако ожидала внезапную кару. Того наказания, по милости Божьей, не происходило, отчего оная женщина решила для себя, будто её поступки если и грешны, то незначительно. В ней видимо происходила постоянная внутренняя борьба, ибо одновременно она желала быть православной, и то же время якобы современной. Но известно, что двум господам служить нельзя, одного следует любить, а другого ненавидеть, следует любить добродетель и ненавидеть грех – о том глаголет Евангелие. Сие доподлинно верно. Скорей всего, столь противоречиво поступая, она хотела удержать подле себя мужчину, отчего грешила с ним, она отдавалась ему, тем самым лишая себя свободы. Однако при всей своей душевной худости, она способна каяться, она ведает о таинстве исповеди, она внешне соблюдает все обряды, однако душа её надломлена. Потому она своим примером приводит моралиста в исступление ужаса, ведь не таковым должен быть образ христианки, некоторые из православных чрезмерно увлеченные обрядоверием вполне могут так двулично жить, но точно не истинные внеконфессиональные христиане. Сие плачевно, однако есть здесь и радость надежды, ведь она быстрее других может исправиться, ибо ведает о Христе. В то же время она более остальных ответственна за свои поступки пред Богом, ибо ведает, что нравственно, а что безнравственно, она обладает четким знанием, которое поддерживает вера.