Александр Гофштейн - Опыты литературной инженерии. Книга 1

– Послушай, а чего бы и нам с тобой в баньку не сходить? – вдохновенно зашептал на ухо супруге молодой Ге. – Ну, потом, после ребят?

Мысль показалась Милочке забавной, и согласие мужу было дано.

Могильный подключился к разговору и, как оказалось, прекрасно ориентировался в глине для замазки швов и ритуале растопки банной печи.

Как будто между прочим Ге вставил свою речь в общую беседу. Он изложил семейную просьбу хозяевам и тоже получил одобрение и согласие.

– Слушай, Коля, может быть, вы сначала, а мы потом? – усомнился Мозырец в справедливости очереди.

– Нет, – твердо отклонил предложение потомок живописца. – Мы собираемся мыться долго и основательно. Не хотим заставлять вас, давно немытых, ожидать.

Мозырец наклонил голову, сжал губы, прислушался к внутренним доводам и временно признал правоту коллеги-диверсанта.

Под предводительством Вой цеха Людвиговича Могильный и Мозырец удалились растапливать баню. Супруги Ге отправились в отведенные покои, отбирать вещички для будущего омовения. Кот на своем насесте насторожился.

Через полчаса со двора прибыл Могильный и с суровым лицом доложил, что баня готова. Мозырец вновь предложил молодоженам отправиться на помывку в первую очередь. Младший лейтенант охотно принял предложение, так же легко, как полчаса назад от него отказался. Милочка согласилась после некоторой паузы.

В предбаннике горела яркая стоваттная лампочка. Из-за нее произошла некоторая заминка с раздеванием. Милочка отчего-то уперлась, пришлось внуку Н. Н. Ге спешно сбросить с себя камуфляжные одежды и удалиться в моечное отделение. Там мл. лейтенант не стал терять время даром. Он зачерпнул эмалированным ковшиком водички из кадки, плеснул на каменку и остался доволен первой порцией пара. Под прикрытием паровой завесы в банный сумрак проникла молодая Ге, не утаившись, однако, от зоркого глаза супруга.

По всяким незначительным обстоятельствам молодой парочке не приходилось лицезреть друг друга в полный рост в обнаженном виде. Молодой муж настолько впечатлился, что вынужден был спешно прихватить припасенный Мозырцом березовый веник и прикрыть им свою неприличную готовность к подвигу.

Милочку пар взбодрил, и она двигалась по баньке совершенно непринужденно. Развела в деревянной бадейке теплой воды, из ковшика полила на голову и стала намыливать волосы душистым городским мылом.

Её благоверный категорически решил для себя, что поддавать пару больше не будет, так как он сокращает видимость до возмутительных пределов. Успешные боевые действия в условиях дымовой завесы практически невозможны – это азы воинской науки. Он уже и так три минуты сучил копытами, не решаясь броситься в атаку.

Милочка беспечно плескалась, а её супруг, если что и сотворил в банном производстве, так это макнул ладошку в таз с холодной водой и оросил пылающие щеки. Наконец нервное напряжение диверсанта достигло такого предела, что впору было выбирать: или выброситься из баньки, или решительно идти на приступ. Коля очень кстати вспомнил, что на второе действие узы брака дают ему полное юридическое право. Выскочив чертом из-за угла печки, юный фавн бросился к желанной русалке. Но Милочка, за мойкой головы не утратившая бдительности, ловко увернулась. Ге по инерции проехал пятками по скользкому полу до противоположной стенки. Развернулся и во всеуслышание объявил абордажный налет. Милочка завизжала, захохотала и в очередной раз уклонилась от патологически активного мужа. Плюнув на этикет, внук гордости русской реалистической школы отбросил паршивый веник и заключил супругу в скользкие объятия.

Визг и смех донеслись и до хозяев и до гостей, которые пребывали в тиши умиротворенной беседы. Могильный недоуменно поднял брови, а Мозырец, семейный человек, многозначительно почесал затылок. Хозяева тактично сделали вид, что ничего не услышали.

Через некоторое время банное буйство прекратилось, и молодожены вспомнили истинную цель посещения моечного заведения. Ге поддал пару, нашел запропастившийся веник и любовно стал обрабатывать возлежащую на полке царицу своих грез. Далее жертвой веника пал и он сам. Банная процедура тем и хороша, что не имеет четкого расписания, особенно если обязательства перед следующими в очереди на помывку так же расплывчаты, как и мыльная пена. Образ изумительно порозовевшей жены восхитил младшего лейтенант и одновременно натолкнул на мысль о прямом указании на продолжение рода, завещанном Всевышним.

Жилистому Ге, тело которого в школе диверсантов лишили последнего грамма жирка, оставив только кости, сухожилия и мышцы, нипочем были твердые доски. Ни его локтям и коленям. Милочка тоже не роптала, хотя временами испытывала незначительный дискомфорт, вызванный опасением свалиться на пол.

Пребывая в состоянии банного восторга, супруги не заметили, как в приоткрывшуюся незапертую дверь прокрался любопытный кот. Атмосфера парной пришлась ему не по вкусу, и он оскорблено удалился, унося разочарование на кончике принципиально задранного хвоста.

Рано утром Милочке нужно было успеть на автобус. Баба Ядвига приготовила завтрак – картошечку с курочкой, зажаренной до румяности. Вой цех Людвигович достал знакомую бутыль довоенного стекла и привел в готовность знаменитую маринованную капустку, поворошив ее красивой деревянной вилкой в глазурованной миске. Выпили за Милочку, за ее счастливую дорогу. Выпили за хозяев, за их здоровье. Потом отдельно за младшего лейтенанта и его воинскую удачу. Потом вроде бы за отремонтированный баян. Милочка только пригубливала из своего граненого стаканчика, а Ге, находясь в прекрасном настроении, легкомысленно следовал в колее за многоопытным Вой цехом Людвиговичем, не подозревая о коварстве медового самогона. Главным упущением потомственного интеллигента-внука было небрежение волшебной капусткой, сдобренной ароматным постным маслицем, которой следовало бы обильно закусывать выпитое. Последний стаканчик у младшего лейтенанта не пошел. Добрая треть его содержимого вылилась изо рта обратно. Перебравший Ге едва успел перехватить недопитое спасительным полотенцем.

Тепло распрощавшись со стариками с объятиями, слезами и поцелуями, чета Ге отбыла в направлении шалаша, из которого мл. лейтенант намеревался захватить два казенных матраца для доставки их на базу.

После непродолжительной борьбы бывалый диверсант умудрился скатать матрацы в огромный тюк, перетянув его бельевой веревкой Мозырца, так и не использованной в робинзонаде. Потом Коля взвалил тюк на спину, уподобившись улитке, и, подбадриваемый женой, направил свои стопы из леса. Комары кусали себе локти от досады, бессильно глядя вслед удаляющейся паре. В свободной руке Николай Ге нес Милочкину сумку, а Милочка несла пустые вещмешки и пакет с прощальными подарками от хозяев хутора.