Алексей Новиков - Перепросмотр

Я понял, что мне не нравится ходить в детский сад. Я кричал по утрам и просил оставить меня дома. Я хватался руками за всё, что попадалось мне по пути: деревья, столбы, ограждения. Бесполезно. Мама продолжала везти меня в сад. Ей нужно было идти на работу, а меня не с кем было оставить дома. Я вынужден был находиться в детском саду целый день, до самого вечера. Это слишком долго, и ничего нельзя было с этим поделать. Я устроил там скандал, чтобы меня больше не пытали едой. Оказалось, нянечка прошла блокадный Ленинград и считала меня избалованным мальчишкой. После истерики ко мне прислушались, но взамен пришлось согласиться, что кушать что-то всё-таки надо. Зубную пасту, которую я любил есть тайком, пришлось исключить из моего рациона. Мне разрешили есть только хлеб и пить компот. Настоящая победа! Я стал более усидчивым, собирал разные деревянные башенки и занимался в группе, как все.

Обожаю наш двор. Мы часто собираемся с ребятами, играем в различные игры в зависимости от сезона. Есть хоккейная площадка. Зимой мы играем в хоккей на валенках с мячом. Мама мне купила две клюшки для игры мячом: загнутую и широкую (для вратарей), потому как я и на воротах иногда стоял.

Летом мы тоже играем этими же клюшками мячом. А иногда гоняем ими сушеных надутых лягушек. Я не знал, откуда они берутся на площадке. Когда я захотел это выяснить, мальчишка постарше из двора, которого все звали Клёпа, показал мне весь процесс целиком. Он повёл меня в соседний двор, показал болото, и я убедился, что лягушки вокруг заросшего котлована повсюду. Кваканье здесь не прерывалось. Сначала Клёпа наловил лягушек в трёхлитровую стеклянную банку. Меня тем временем он попросил найти тростинку с отверстием внутри. Я сорвал пару тростинок под корень, не зная, сколько ему надо, и отдал. Клёпа выбрал подходящую на его взгляд, вторую отложил в сторону.

– Cмотри внимательно и учиcь, – сказал Клёпа.

Я уставился на него и стал пристально вглядываться в его движения.

– Нужно оставить примерно сантиметров двадцать.

Клёпа откусил с двух сторон лишнее, продул тростинку изнутри.

– Проверим, – он сдул через неё песок с ладони, – хорошо.

В левую руку он уложил лягушку, а в правую взял тростинку. Далее он совместил руки на уровне глаз и будто прицелился тростинкой в лягушачий зад. Потом просунул её в клоаку лягушке лёгкими вкручивающими движениями. Засунув тростинку примерно на сантиметр, он остановился, перевернул лягушку поудобнее на левой ладони, зажал тростинку губами и начал тихонечко вдувать воздух в лягушку. При этом лягушка смотрит на меня, моргает глазами и двигает конечностями. Она вырастает до размеров моего лица и по-прежнему смотрит мне в глаза. Теперь это уже не просто лягушка, а нечто пугающее. Моя челюсть отвисла от удивления. Когда лягушка стала круглой, как мячик, Клёпа медленно вынул тростинку. Увидев моё ошарашенное от удивления лицо, он стал перекидывать лягушку с одной ладони на другую и улыбаться. Предложил мне надуть, но я был в шоке. Мне это показалось дикостью. Я отказался надувать лягушек и с отвращением смотрел, как Клёпа продолжал надувать остальных, словно это в порядке вещей. Затем мы пошли на коробку, и он раскидал надутых лягушек по всей площадке. Там лягушки сохли на солнце до готовности.

В соседнем доме жил мужчина-карлик. Мужчина необщительный и постоянно чем-то недовольный. Каждый день он выводил гулять свою огромную собаку породы колли. Мохнатая и злая, постоянно лает на меня, когда я бегаю из двора в подъезд. Обычно она была на поводке и в наморднике, поэтому я не обращал на неё особого внимания.

На улице стояло лето. На дорогах толстым слоем лежал тополиный пух. Я приближался к дому, разглядывая тополиный пух под ногами. Я взял пух в руки и удивился: как он похож на снег посреди лета! Краем глаза я заметил, что Колли бежит на меня. Собака была без поводка и намордника. Она прыгнула на меня с разбегу, толкнув передними лапами в грудь, повалила на землю, вцепилась в руку зубами, рычит, дёргает руку из стороны в сторону, словно пытаясь оторвать. Глаза злобные и текут слюни. Кое-как её оттащили от меня. Пришлось идти в ветеринарную клинику неподалёку и терпеть жуткие уколы от бешенства. Рука болит, но перелома нет. К счастью, она быстро зажила.

Больше карлик и его собака не появлялись в моей жизни. Если он и выгуливал её, то только на поводке, да и обходил меня стороной, чтобы не пересечься.

В другом соседнем доме жил мальчик Марат, который любил играть в шахматы. Я попросил его научить меня этой игре. Он учил, и мне нравились шахматы. В четыре года у меня появилась своя складная доска с лакированными фигурками. С ними я ходил везде, где знал, что будет, с кем поиграть в шахматы.

Ещё мы играли в шахматную трясучку. Брали шахматную доску с фигурками, трясли, затем открывали доску и вытягивали фигурки по очереди так, чтобы другие не шевелились. Фигурки поднимали только руками, без помощи посторонних предметов. В итоге должна остаться пустая доска. Признаю, поначалу мне это казалось сложным заданием. Фигурки лежат друг на друге, а иногда прижаты фигуркой другого цвета, которую может поднять только соперник – прикасаться руками к фигуре другого цвета запрещено. Продумывать нужно следующий ход так, чтобы у соперника не оставалось вариантов поднятия своих фигур. Нужно вынудить соперника пошевелить при поднятии другие фигуры. Такая тактика приносит победу. Либо же все фигуры просто убираются поочередно до последней и получается ничья. Шансы равны, всё зависит от игрока.

Кроме игр с шахматами Марат научил меня чистить обжаренные семечки подсолнечника без помощи рук, а во рту – с помощью языка и зубов. До этого я умел чистить семечки только руками. Из-за этого у меня под ногтями скапливалась чёрная полоска от шелухи. Хотя иногда эта полоска появлялась и от обычной уличной грязи. Я не ел семечки, пока не подстригу ногти и не избавлюсь от этой грязи. А когда ногти острижены, возникает другая дилемма: с подстриженными ногтями неудобно чистить семечки, поскольку грани семян бывают острыми и больно врезаются в кожу. Я вынужден был отказываться от семечек, когда ногти были острижены и когда они были слишком длинные, с полоской грязи. Я мог есть семечки только в те дни, когда ногти чуть вырастали, но ещё были чистыми. В эти редкие дни я легко врезался ногтями в семечку и счищал шелуху. Потом шелуха забивалась под ногти и вызывала неприятные ощущения при чистке. Таким образом, я ел семечки не чаще раза в неделю. Каждый раз, когда мне предлагали семечки, я сначала смотрел на свои ногти, а потом уже соглашался или отказывался принять в дар целый кулак. Мне было грустно отказываться. Я удивился, когда в первый раз увидел, как Марат ловко закидывает нечищеную семечку в рот, затем выплевывает ненужную шелуху и съедает очищенную семечку. Я думал он меня разыгрывает и проглатывает нечищеную. Видя моё искреннее недоумение, Марат показал мне сначала нечищеную семечку в руке, затем её во рту, рот закрыл, что-то там поколдовал с ней и выплюнул шелуху. Открыл рот и, вытянув язык, показал очищенную семечку на языке. Я попросил её достать и он показал, что семечко действительно хорошо очищено со всех сторон. После этого убедительного доказательства мне пришлось признать, что я в своём умении чистить семечки руками застрял в развитии.