Александр Иванченко - Камбала. Роман в двух книгах. Книга первая

– Мы поступать будем в институт. Документы сдаем…

Тут чуйка моих «боевых» товарищей подвела. Когда был «разбор полётов» в общаге, в назначенный час, ближе к рассвету, мне описали этих «абитуриентов», стало ясно – это и были мои обидчики.

Шум и гам в городе только нарастал. Его переняли дворовые собаки частного сектора поселков и казалось, что не спал никто. И неизвестно ещё, кто был злее, собаки или те, кому эти собаки, шум, гам и крики не давали поспать в одну и так самых коротких ночей в году. Было много сломанных штакетников, много разбитых носов, иногда, даже чаще незаслуженных. Большинство тех, над кем зависал «дамоклов меч» их свежо-крашенных планок или уже облупившейся под действием южного беспощадного солнца, сезонных дождей и степных ветров из сальских и калмыцких степей.

Очень быстро все поняли, что учинять допросы и расспросы результата не дают. Да и кто сознается, что дерзкое избиение студента, да еще, практически на территории, прилегающей к студенческому общежитию – это был вызов. И мы его приняли. Скорее всего, это была последняя капля, перевесившая чашу весов терпения. Потому что, то там, то там, чаще всего на поселках происходили случаи, когда студентов, провожающих своих девушек встречали в таких местах, как парк, который пролегал границей между городом и поселками Дубки и Темерязева, так называемое Шаманский сад с кладбищем – одно из неприятных мест, рядом с которыми проходила дорога на Тимерязевку. Но они были, как бы «в назидание», чтобы показать, что там есть «хозяин» и его требования – закон.

В нашем случае, как говорится, ребята «рамсы попутали», начали права качать на исконно нашей студенческой территории. Получилось так, что «боевые действия» перешли все границы и «наказывать» обидчиков пришлось в их же логове. Кто попадал под «горячую руку»? Да, все, кто попадался, даже загулявшие студенты, если с перепугу не понимал, кто перед ним и не успевал объяснить, что «Я – свой! Не бейте меня, пацаны!»

Справедливости ради хочу сказать, что особая жестокость не проявлялась, основная цель – «воспитательная» выполнялась при этом на все сто. Вот сейчас я порой смотрю по телевизору, как на Украине, Беларуси, а в последнее время всё чаще в США, молодые люди выходят и громят всё и всяк. Боже упаси. То, что мы делали, по сравнению с нынешними погромами – это небо и земля.

Не знаю, попадались ли еще кому-то, из наших «боевых отрядов» или групп в ту ночь мои обидчики, но даже, если они «залегли на дно», то их вспомнили на утро другие, те, что пострадал в результате «урока с воспитательной целью», но не принятыми в системе образования методами. Важно одно, чтобы любой человек, при совершении проступка знал, что проступок всегда рано или поздно ведет к наказанию. Кто выполнить карательную функцию – не важно. Не Бог, так сама жизнь накажет тех, кто тебя когда-то обидел. Хорошо, если приговор не будет содержать какую-то статью уголовного кодекса.

В те годы, подобные вещи происходили часто, но имели разную подоплеку и разную реакцию на действия противодействиями. Я помню, когда у нас, молодежь села, парни, конечно, выходили драться в кулачном бою с парнями другого соседнего села, если там кого-то из девушки, практически всегда был повод – «ты, зачем у нас уводишь девушку?» В лучшем случае тогда вечерами приезжал отряд «бойцов» и так же искали обидчиков или просто били тех, кто попадется. Но для таких ситуаций нужен был повод. Все «войны» начинались из-за девушек.

***

Резонным будет вопрос: «А куда милиция смотрела?» Могу высказать своё личное мнения, исходя из того, что помню из событий тех далёких лет и из собственных наблюдений позже.

Мне кажется, что из-за того, что даже при массовых столкновениях, когда в драке участвовали даже десятки человек, слава Богу, случаев битья до полусмерти или, упаси Бог, до смертельного исхода – случаев вопиющих, неординарных, практически не было. Даже «буцание, как мячик» упавшего человека, было из ряда вот выходящим. Хотя, отморозки попадались везде, но народ не был озлоблен условиями жизни, политическими решениями правительства и пр. Исключением можно, правда, назвать бунт рабочих из-за, непривычных в то время, повышений цен на продукты и их физическое подавление, расстрелом. Этого, конечно, в нашей мирной стране, с народной властью и такое, никто не мог и в страшном сне увидеть.

Милиция, до определенного «накала» соблюдала нейтралитет. Не раз мне приходилось наблюдать, например, как милиция «пряталась» за дверки своих «ПМГ» или как они тогда назывались. Обычно их было два, ну в лучшем случае три человека. К примеру, дерущихся было 10—15 человек, а иногда и больше. Что они сделают? Применить оружие? А потом самому сидеть или, опять же, вдруг в неразберихе и сутолоке кто-то завладеет табельным «ПМ». Другое дело, когда едет «воронок», медленно, как крадётся и его экипаж, как правило два человека: водитель и старший патрульной спецмашины. Куда легче им остановиться у изрядно-выпившего человека, мирно-отдыхающего на уютном месте где-нибудь на скамье, в худшем случае на земле, а если в грязи, то и поднимать не стоило – измажет всех и машину тоже.

Вот с таким контингентом и работать приятней, безопаснее и прибыльнее, однако. Нет-нет, да и перепадёт «чирик» в карман. Я не осуждаю милицию. Может быть, у них на разводе «установки» делают и наверняка инструктируют, как в какой обстановке действовать. Честно скажу, что если бы, прошедшей ночью, одну из групп, скажем, «попросили объяснить» повод поздних прогулок, со штакетником в руках, то нашелся бы весельчак, который ответил бы: «Решили доброе дело сделать, субботник организовали. А ночью, чтобы сюрприз получился. Вот ветеран войны утром проснётся, а у него палисадник новым штакетником огорожен. Комсомольский отряд мы, во…». А в худшем случае, если не нашли ничего для объяснения – «атасс» ещё никто не отменял. Сколько направлений у «Розы ветров» по стольким же «векторам направления движения» устремились бы в рассыпную все, что неизвестно за кем гнаться и оно вот это нужно?

Как быто не было, толи из-за глухой ночи, когда даже под ожесточённый лай собак, дежурные, посапывая спали за пультом у телефона, за рулем «УАЗика», а кто-то и осмелился на ночь грядущую и остаканиться.

Хоть и среди наших «гвардейцев» задержаний в эту «Варфоломеевскую ночь» не было, но на утро по всему городу поползли слухи. Версий было много. Кто-то даже чего-то видел, но побоялся выйти в темноту. Оставалось надеяться, что заборы преподавательских домов в эту ночь пострадали меньше всего и в случае, если правда о событиях этой ночи раскроется, то на предстоящих ещё в будущем сессиях, они отомстят каверзными вопросами на экзаменах.