Ирина Солоненко - Извилистая тропа

– Одно наверняка, Ева: мать была моим самым верным другом, советчиком, поэтому с её смертью вся моя жизнь пошла под откос.

– А ты на неё очень похожа, – утвердила Ева, кинув взгляд на размытые от старости черты на фотографии; голубые глаза бабушки, словно зеркало, отражали её доброе сердце.

– Да. – Светлана улыбнулась, и её лицо как-то преобразилось. Губы хоть и были бледными, а глаза пустыми и безжизненными, всё же Еве удалось рассмотреть в них то, что никогда не замечала, а именно, что, по-видимому, она слишком любила свою мать. Потерь в её жизни было слишком много, поэтому последний удар сломил её окончательно.

В шкафу лежала очень красивая пуховая шаль. Светлана дотронулась до неё, будто эта вещь была самым дорогим, что есть в доме.

– Твоя бабушка очень хотела бы, чтобы ты носила эту вещицу. Она всегда утверждала, что эта шаль приносила ей удачу. И пусть это только её мнение и никак не подтверждается, что это действительно так. Всё равно, возьми! Теперь она твоя.

Ева ничего не сказала, зашла в комнату, накинула шаль, посмотрела в зеркало. Она выглядела очень нарядно; шаль ей очень нравилась. И девушке казалось, что частичка бабушкиного тепла передалась ей. Да, Ева не знала бабушку лично, да и разговоров о ней в доме никогда не было, а если и были, то обрывались матерью в два счёта. Кто была эта таинственная родственница? От неё осталась лишь одна фотография, которая хранилась у матери и которую она не показывала до сих пор никому, а вот сегодня таки решилась поведать о ней Еве, после чего сложила её в свой блокнот, накрепко закрыла дверцу шкафа ключом и громко заплакала.

– Тебе очень идёт. Ты у меня красавица, – всхлипывала Светлана. Она покрутила Еву, взяла за руки и крепко обняла.

Ева не двигалась.

– Иди, а то опоздаешь на работу.

Ева одела босоножки, взяла сумочку, села в автобус, который за полчаса доставил её в посёлок Озёрное.

Она шла по зелёной тропе, в окружении больших деревьев, рядом небольшой памятник, вокруг череда старых скамеек. Если бы не каждодневная усталость, то Ева бы могла присесть здесь и понаблюдать за горожанами, смотря на лица молодых парней и девушек, которые жили другой, ей неизвестной жизнью. Было в этом то, что её привлекало. Она была девушкой очень любопытной, и при случае всегда становилась невольным наблюдателем каких-нибудь интриг. Но сегодня ей даже на мгновение показалось, что мать стоит на пороге какого-то выбора. Пусть она накричала, грубо начала разговор, но потом это признание, будто всё между ними налаживается.

Зеленая трава ковром растелилась перед глазами, подкрашенная жёлтыми лучами улыбчивого солнца, и те, кто не любит крымское жаркое солнце, прятались в тени деревьев, которые широко раскинули свои длинные ветви, привлекая своими высокими верхушками горлиц. Высокие стволы деревьев были покрыты пышной листвой, и, смотря на неё, можно поверить в то, что каждая пора, будь это лето или поздняя осень, расскажет путнику свою заманчивую историю.

Возле парка было кафе. Ева присела за стол, заказала чашку горячего кофе, так как до открытия салона это можно было себе позволить. Ей представилась неприятная картина. Ева частенько не могла оторвать глаз от происходящего здесь каждый день, но этот случай заинтересовал её намного больше.

Кто-то, будь он обычным посетителем или новым приезжим, сидел за соседним столом, перелистывая страницы утрешней газеты.

– Что будете заказывать? – спросил официант, подойдя к элегантно одетому господину.

– Чашку кофе. И быстрей! – приказал мужчина, не отрываясь от чтения.

Его глаза округлились, когда ободок от кофе становился меньше, и его количество стало уменьшаться с каждым выпитым глотком.

Этот господин был широк в плечах, на нём был элегантный светлый костюм. Внешность его была незаурядная: лысая голова, круглое лицо и щелочки вместо глаз. Ева предположила по нервному движению его пальцев, что он иностранец или актёр. Одним взглядом он убил официанта, который не успел принести ему заказ вовремя; и ему не понравилось обслуживание в этой,,забегаловке»», как он успел выразиться хозяину, который стоял, прикусив губу от стыда, и в тот момент услышал о себе больше гнусностей, чем когда бы то ни было.

Тот глумился недолго, присел на место, и, решив, что раз он всё-таки заплатил за утренний кофе, нужно его допить. Зачем портить себе утро из-за парочки неудачников?

Ева смотрела на лицо богача, и ей подумалось, что такие люди как он оскверняют землю, насыщают её грязью, недовольством и ненавистью.

Тот обратил внимание, что привлёк своим поведением девушку, и улыбнулся ей в ответ. Эта улыбка вызвала в ней лишь непонимание; его громкий грубый голос, услышанный несколько минут назад, продолжал звучать в её подсознании.

– Что за противный старик! – подумала она про себя.

Тот словно услышал, о чём она подумала; его улыбка скользнула по небритому лицу. Он подсел к ней рядом, так будто бы она была его прислугой, натянув на себя довольную гримасу.

– Молодая леди недовольна? – спросил он, оттопырив свой мизинец, оценивающе изучая её светлое лицо и голубые глубокие глаза.

– Чем это я, по-вашему, должна быть недовольна? Я, как и все, пришла просто выпить кофе перед работой, а утро сегодня не такое холодное, как обычно, поэтому причин злиться нет.

– Хм…, кстати, я Трофим Петрович. Для вас – просто Трофим. – Он взял её руку и, уставившись на тонкие ноготки, поднёс её к губам.

– Прелестное вы создание, но вам, право, надо бы отнестись к своей внешности более серьёзно. Не воспринимайте мои слова как неуважение, но если вы хотите чего-то добиться, то делать это нужно не с таким выражением лица.

– Что это вас так заинтересовало моё лицо? Еще некоторое время назад, позволю себе заметить, вы хотели убить молодого официанта только за то, что вам дали неполную чашку кофе. А я прохожу мимо этого кафе не раз в день, и мне нравится, как здесь варят кофе.

– А вы что, пробовали когда-нибудь другой кофе, сидели в дорогих ресторанах, где вам подносили холодные напитки через каждые двадцать пять минут, валялись на шёлковых простынях отеля где-нибудь, скажем, за границей, и вас встречали аплодисментами при виде вашей очаровательной улыбки?

– Ну, знаете ли, каждому своё. Каждый живёт соответственно своему материальному положению.

Ева разозлилась, медленно теряя всякое терпение. Ей никогда не стать кем-то важным, так как в кошельке у неё копейки, хватит расплатиться за кофе, дожидаясь своего молодого человека, который по обыкновению задержится выпить бокал пива. Она подождёт в его машине, вдыхая запах дыма сигарет, который въелся в кожаные чехлы, и когда пробьёт двенадцать, уйдет домой; повесит свою сумочку в холе, зайдёт еле слышно в свою комнату, минуя стук на кухне. А на следующий день поплетётся на остановку ждать первого автобуса.