Дмитрий Варюшенков - Одиночество вместе

Бизнесом это можно было назвать с натяжкой – так, небольшое дельце, интернет-магазинчик китайской одежды (шмотки, обувь, дамские сумочки, аксессуары, все, что можно подешевле купить и повыгоднее продать). Дельце, которое тем не менее внесло существенные изменения в жизнь Андрея. Это выразилось прежде всего в количестве сна. Он всегда считал себя совой, а оказался жаворонком.

Раньше, в школе, потом студентом, потом на всевозможных работах, которые он менял, как перчатки, не задерживаясь ни на одной из них дольше двух-трех месяцев (его личный рекорд – полгода), вставать рано было для него мучительным испытанием. Девять часов утра – и то мучение, а уж восемь или раньше – так это просто издевательство, невообразимое насилие над личностью! Но как только Андрей вышел из дверей своей последней работы и всей грудью выдохнул из себя затхлый воздух этой печальной юдоли, в которой он прокисал очередные несколько месяцев вместе с такими же неудачниками за гроши, он уже знал, что завтра проснется рано, как просыпается школьник в первый день каникул.

И действительно, следующим утром он проснулся ни свет ни заря и, открыв глаза, испытал блаженство от свободы; новый день, который еще даже не успел начаться, уже готовил для него что-то интересное, вкусное, приятное, словно искусный шеф-повар стряпает по секрету какое-то новое блюдо на своей кухне, пока еще неизвестное, но, судя по аромату, восхитительное. Это ощущение настолько понравилось Андрею, что он и дальше продолжал просыпаться рано.

Минуту назад ушла на работу Мариша. Как только дверь за ней аккуратно закрылась, Андрей спрыгнул с кровати и шагнул к окну, чтобы проводить взглядом свою обожаемую жену. Маленький любимый человечек решительно шагал, удаляясь по мокрой дворовой дорожке в сторону метро. У Андрея сжалось сердце. Захотелось броситься за ней, вернуть, и никуда больше не отпускать. Но работа есть работа. Всегда эта проклятая работа! Слишком хорошее место, чтобы плюнуть на него, отказаться, не уходить каждое утро, до самого вечера. Андрей ненавидел работу жены, как ненавидел раньше свою. Она отнимала Маришу у Андрея. Андрей не любил то время, когда жена уходила на работу, поэтому не провожал ее, а только смотрел из окна ей вслед.

Мимо шли еще люди, торопились в ненастных предрассветных сумерках. Возможно, и их кто-то провожал взглядом, полным сожаления и тоски.

Андрей пошел на кухню и включил чайник. Потом, надев халат, вышел на балкон курить. Воздух был теплый и влажный, с испариной.

«Сигарета отнимает час жизни, работа отнимает девять», – всплыла в голове поговорка. Андрей прикурил и, глубоко затянувшись, проглотил тлетворную гарь, прежде чем выпустить ее из себя. По мозговым рецепторам молниеносным пассажем пробежало нездоровое наслаждение, сковав виски до потери сознания. Торкнуло.

Андрей затянулся второй, третий раз, но эффект не повторился, только горло обволокло точно болотной тиной, и запершило. Бодрость, с которой Андрей спрыгнул с кровати, исчезла, так и не успев вступить в свои права, сменилась подавленностью. Андрей вспомнил: отец в больнице, не ходили ноги, опухоль, операция. Возможно, придется ехать в Питер. Ехать не на день-другой, как он привык, а надолго. Даже неделя в Питере казалась ему слишком длительным сроком. Чувство подавленности усилилось.

Отец подвел в этом году по полной. Этот год оказался для Андрея одним из самых удачных, если не самым лучшим в его жизни. Огромное количество ярких событий, путешествий, женитьба. Дела его наконец-то по-настоящему пошли в гору. И только отец с его непрерывным жалобами, болями, гримасами и отказами что-либо с этим делать, омрачал общую картину счастья, словно на безоблачном небосводе, сбоку притаилась грозовая туча, дуя холодом и ощериваясь трещинами молний.

Во-первых, весной, на тридцатилетие Андрея, они все вместе, вчетвером, поехали в Париж. Сложно себе представить более романтическое путешествие. Они давно планировали, мечтали, совмещали время, и вот наконец вырвались: он, Мариша (тогда еще не жена, но предложение уже было сделано и дата свадьбы назначена), Лидия Сергеевна и Петр Иванович. Тур брать не стали, а сняли частным образом уютную двухэтажную квартирку, отделанную под старину, в центре, недалеко от Нотр-Дам – родители внизу, Мариша с Андреем по чугунной винтовой лестнице наверх. Они гуляли круглые сутки, несмотря на то что Петр Иванович то и дело кривился и потирал низ спины, используя любую возможность, чтобы присесть (спасал корсет для спины, иначе Петр Иванович не прошел бы и километра).

Они покупали то тут, то там пузатые багеты, набитые всякой всячиной, поедая их прямо на улице, а под вечер, усталые и переполненные впечатлениями, опьяненные красотой города, заходили на уличный рынок, где набирали все, чем только может похвастаться кулинарная Франция: хрустящий хлеб, нежнейшую выпечку, сыры, устриц, спаржу, колбасы, паштеты, гигантскую клубнику, копеечное вино, и спешили домой, где объедались и упивались до изжоги этой национальной снедью.

Мариша непременно хотела в Диснейленд. Лидия Сергеевна и Петр Иванович сначала сказали, что не поедут, что они уже староваты для детских развлечений, но потом согласились, и не пожалели. Американские горки, особенно «Голливудская башня», привели их в восторг.

– Лифт скачет туда-сюда, а я смотрю – Лидина сумка, которая стояла на полу – прямо у меня перед глазами, прямо в воздухе! – восклицал снова и снова Петр Иванович.

К концу отдыха они окончательно чувствовали себя французами, вольготно сидели, раскинувшись и дремля под припекающим солнцем, на стульчиках перед фонтаном Медичи в Люксембургском саду; мужчины обзавелись шарфами поверх пальто, Андрей подстригся в одном из фирменных французских салонов и смело выговаривал продавцу багетов: «силь ву пле, ан багет тон» (один раз проходящий мимо француз что-то сказал ему по-французски и поднял большой палец, и когда Андрей не понял, повторил на английском: «гуд френч»).

Через пару недель после того, как они разъехались по домам (Андрей с Маришей в Москву, Петр Иванович и Лидия Сергеевна в Питер), Петр Иванович попал в аварию, злостно нарушив правила, – водил он всегда очень плохо и нагло. Машина восстановлению не подлежала, в виде груды металлолома была привезена эвакуатором и оставлена ржаветь на пустыре перед домом. Этой аварией Петр Иванович открыл свою «параллельную вселенную», череду досадных неудач, контрастирующую с белой полосой в жизни Андрея.

Летом Андрей и Мариша поженились. Свадьбу они организовали и оплатили сами, что дало дополнительные бонусные очки их только-только формирующейся, еще не оперившейся самодостаточности. Выглядели они превосходно – в течение двух месяцев перед свадьбой пришлось усердно попотеть в спортзале. Собрались только самые близкие, родители Мариши и Андрея, несколько друзей, всего человек десять, никого лишнего. Зато атмосфера была самой непринужденной, только желанные лица, только искренние тосты и веселье. Великолепный ресторан, великолепный запеченный целиком поросенок, великолепное асти – чем меньше гостей, тем лучше угощения.