Олег Гаврюшов - Идём в САК

Наш БМРТ делали на судоверфи в польском городе Гданьске. Двадцать пять лет назад. Он давно сгнил, но ледовый пояс у него подходящий, это полоса такая, стальная, по всему борту судна идёт в районе ватерлинии, поэтому каждую зиму его гоняют на Аляску. С августа и по декабрь наш БМРТ и ему подобные, ловят минтай возле Камчатки, а в январе – на Аляску, в советско-американскую кампанию, сокращённо – САК.

Я про эту кампанию только здесь в Находке и узнал. Каждый январь десяток траулеров (американцы их называют – «процессоры») шурует к Аляскинским берегам. Туда же подгребает пара десятков американских шхун («кэтчеры»). «Кэтчеры» ловят рыбу и передают нам – «процессорам», а мы обрабатываем, и морозим. Рыбу забираем себе, американцам платим твёрдой валютой. У нас на борту два американца – переводчик и наблюдатель. Переводчик переводит. Наблюдатель наблюдает, чтобы мы ничего лишнего, кроме трески и камбалы не морозили. Вот и всё. Очень просто. Треска и камбала. Шесть тысяч за рейс гарантировано. В русских рублях и ещё триста американских долларов. По тем временам – целое состояние. Можно было за один рейс автомобиль купить. Поэтому, эти БМРТ такие популярные. Популярность столь высокая, что надо было садиться на него за рейс до советско-американской кампании. То есть сначала ты идёшь на Камчатку на три месяца, потом десять дней в Находке и на полгода на Аляску. Попасть на «процессоры» можно было только в трёх случаях: если ты член коммунистической партии, если ты «блатной» или «на шару».

Я попал «на шару», год назад. За неделю до отхода, ихний рыбмастер заболел, что-то у него с животом случилось, его скорая помощь из дома забрала в инфекционку. Меня из резерва и выдернули. С тех пор я уже третий рейс на этом корыте делаю. Один раз в САК ходил.

Но в этот раз, как поговаривали у нас в роте, «шара» оказалась квадратной. И сейчас я стою в фуфайке на шлюпочной палубе и любуюсь на звёздное Камчатское небо, сквозь сизый дым горящего аварийного дизель-генератора, и думаю, повлияет ли этот пожар на наш следующий рейс, который планируется в САК, или не повлияет. Возле меня – рулевой матрос, который озвучивает мои мысли и, отрешённо глядя на суету вокруг пожара, произносит:

– Накрылась советско-американская кампания.

Сейчас бегают – тушат всей командой. Я тушить не умею, стою не мешаю. Буду нужен – позовут.

Эх, звезды какие. Луна…Горит генератор. Горит синим пламенем, накрывается САК, будь он неладен. Медным тазом, зараза, накрывается. Долбанные польские корабелы, руки им оторвать, что такие генераторы делают.

Почему-то сам пожар не беспокоит. Я знаю, каким-то чувством, что потушат. Ничего серьёзного. А то, я бы уже давно грёб в спасательном жилете подальше от нашего крейсера. Капитан всё-таки молодец: сразу «SOS» дал. Вокруг нас пароходов собрало-ось… Огней – целый город. К какому-нибудь из них доплыл бы.

Генератор в отдельном помещении, на промысловой палубе стоит. С жилыми каютами не сообщается. Огню деваться некуда. Главное: по кабелям, внутрь судна не пустить, но наш боцман – белорус это знает, кабеля давно залил угольным огнетушителем, так что огонь, как говорится, локализован, остаётся его только водой залить. Что сейчас и делают полкомандой, мешая друг другу. Тут другое дело: что начальство наше решит, когда мы в Находку придём, посылать нас в САК или нет? Всё-таки аварийный генератор – не шутка.

Эх… САК! Я был однажды прошлой зимой. Хороший рейс. Команда, как на подбор. Дисциплина. Матросы опытные, всё умеют, всё знают, всё сами делают. Ни на кого орать не надо. «Кэтчеры» работают без сбоев. Рыба постоянно на борту, по два трала, только успевай – обрабатывай. Снабжение опять же, кормёжка. Всё-таки два американца на судне. В грязь лицом не ударить бы, вот и дают всякие деликатесы. Фрукты – йогурты, сгущёнки – тушёнки. Не рейс, а туристическая прогулка.

В Находку вернулись в июле. Я сразу дачу купил, недалеко от Юрмалы. Четырнадцать тысяч, как одна копеечка. Теперь каждое лето ездить буду. Хотел с этого САКа машину купить, «семёрку». У боцмана видел. Он меня как-то до работы подвозил. Хорошая тачка. Быстро бегает. Пластмассками её обвешу, как иномарка будет. Так нет, ведь. Сейчас генератор догорит и САК нам задробят.

Как же без аварийного генератора за границу ходить? К нашим идеологическим врагам. Теперь только в Берингово море. Туда без аварийного генератора можно. Туда и без главного двигателя можно. Вёсла в иллюминаторы вставляй и греби между вахтами. На вахте рыбу обрабатывай, выполняй продовольственную программу. Да-а… Не поездить теперь на «семёрке».

Капитан снова пробегает, нервный весь такой, жалко его почему-то. Ведь не сам же он этот генератор поджигал, а всё равно ему отвечать. Капитану за всё отвечать: плохой заработок – капитан виноват. Судно утонуло – капитан утопил. Трал оборвали – тоже его вина. Обед в столовой плохой – капитан повара дерьмового взял. Кинофильмы старые? Так капитан тоже не молодой.

Меня за плечо тряхнул – от мыслей о «семёрке» отвлёк.

– Иди, – говорит, – Сынок внутрь, глянь: никого там не осталось?

Умный какой. Сам туда сбегать не хочешь? Вон какой дым из надстройки валит, туда только в КИПе можно (кислородный изолирующий прибор). А КИПы, как раз все в этой надстройке, фиг до них доберёшься. Можно, конечно и без КИПа, только не надолго. На несколько секунд, как раз на столько, сколько без дыхания протянуть можешь. А потом вдыхай всеми лёгкими угарный газ и подставляй грудь для медали «За отвагу на пожаре», посмертно. Очень весело.

– Я, – говорю, – с удовольствием, только дайте хотя бы противогаз, ведь там же всё в дыму.

Капитан глянул, вздохнул:

– Да, действительно.

И убежал. Нет, капитан у нас хороший. Знающий мужик и рыбак приличный, ни одного пролова, постоянно с рыбой. Интересно, если судно ко дну пойдёт, он последним в шлюпку прыгнет или первым? Ну первым-то точно нет (первым я буду), но и не последним. Глупо, наверное, последним? Судно всё равно не спасти, независимо от того первым ты прыгнешь или последним. Но ещё раз говорю, не придется прыгать. Интуиция у меня. Я всегда знаю, что всё нормально будет. Не герой я. Поэтому никаких героических ситуаций не случится. Все люди, о чём-то мечтают. Кто-то моряком хочет стать, кто-то лётчиком, кто-то героем. И мечтая, все-таки, что-то такое чувствуют, ну, сбудется у них мечта или нет. Я же никаким героем стать не мечтаю и ничего такого не чувствую. Я о «семёрке» мечтаю. А капитан наш: «Сбегай вниз». Это, вот, у боцмана, на белорусской морде написано, что героем быть хочет. Вот он пускай и бежит вниз. К тому же «семёрка» у него уже есть, а у меня ещё нет.

Кое-как пожар, конечно, тушат, как я и говорил. Потом сутки переговариваются с береговым начальством, решая продолжать нам промысел или идти в Находку. Хотя, какой, к чёрту, промысел: половина промысловой палубы выгорела, но начальники у нас такие – они и вообще без промысловой палубы могут рыбачить заставить. Что начальству-то? Ведь, не у них же, в кабинете, аварийный генератор сгорел и половина парохода без света осталась.