Данил Сазонтов - Провинция

Ульяна прекратила плакать. Она смирилась с утратой матери. Бабу Тому похоронили в лесу. В грузовике у Мухова нашлась лопата. Павел, как самый молодой, рыл могилу. Крест высекли наспех из собранного валежника. Мухов стоял у дороги, около автобуса и грузовика. Он курил и разговаривал с Владимиром Николаевичем.

– Боюсь следующим будет дед Егор, – сказал Владлен Мухов.

– Да. Он совсем плох, – согласился Уваров, – моя Аня тоже не важно себя чувствует. Вон лежит и все.

– Надо хотя бы еще километров триста сделать. Осталось не долго. Скоро поселок.

– Ты там останешься?

– Думаю да. Я с Пашей там людям помогать буду.

– А он тебе кто?

– Внук мой.

Они постояли с минуту молча. Кругом тишина и лишь совсем незаметный звук от затяжек Мухова показывал, что на этой земле еще осталась жизнь. Похоронная процессия вышла из лесу. Ульяна совсем осунулась. Мысленно она готовилась к смерти матери, но она никак не ожидала, что она уйдет при таких обстоятельствах.

Беженцы двинулись дальше. Еще через двести километров, дед Егор начал бредить. И на очередной остановке его похоронили. Капранов переживал за свою жену. Он не отходил от нее. Иногда, он сменял Уварова на месте водителя. Вскоре они достигли пункта назначения, в котором была больница. Тут работали магазины и заправки. Что бросилось тут в глаза, так это то, что военное присутствие тут ощущалась очень сильно. Военные ездили по дорогам, они ходили по улицам с оружием наперевес. Грузовик с людьми свернул с шоссе и начал петлять по поселковым улицам. Автобус за ним. У Мухова тут жили приятели и вся делегация подъехала к нужной двухэтажке. За рулем автобуса сидел Уваров. Он, по рекомендации Мухова, не глушил двигатель. Иначе его потом трудно завезти. Из грузовика вышел Владлен. Из кузова начали вылазить люди. Старики помогали женщинами и детям. Из двухэтажки вышла пара. Мужчина лет шестидесяти, с внушительным пузом и лысой головой. Рядом с ним, с печальным видом, стояла женщина такого же возраста. На голове у нее косынка, сама худая с впалой грудью. Мухов приветствовал их. Уваров вышел из автобуса. Люба пошла за ним.

– Пап, маме очень плохо, – сказала она, – надо ее в больницу.

– Знаю. Сейчас что-нибудь придумаю.

Уваров пошел к той паре и Мухову.

– Послушайте, есть в больнице свободные места? – спросил Владимир Николаевич.

– Тут все битком. Больных везут с границы, – начал говорить пузатый мужчина, – а что у вас?

– Да жене плохо. Таблетки уже не помогают.

– Сожалею, но тут действительно не вариант. Если хотите, то обратитесь туда, но думаю с вами даже разговаривать не будут. Советую проехать в соседнюю деревню. Там должно быть свободнее.

– Хорошо. Ну что мы делаем? – обратился Уваров к Владлену Мухову.

– Сейчас часть людей высаживается тут. Дальше они ехать никак не могут. Тут у многих родня. Остальные хотят попасть на поезд, на Восток.

– А что есть возможность?

– Да, но непонятно, как туда будут всех размещать, – сказал хозяин дома.

– Говорят, что город заняли. Это правда? Вы же из города? – спросила жена пузатого.

– Правда, – вздохнул Уваров, – черти эти, чтоб они все сдохли.

Вдалеке послышались звуки громкоговорителя. Военный джип ехал по главной улице. «Соблюдайте спокойствие. Поезд на Восток отправляется через два часа с главной платформы. Все желающие уехать, просьба явиться в штаб. Повторяю…» Уваров посмотрел на Мухова.

– Хочешь попасть туда? – спросил Владлен.

– А что еще делать? На этом автобусе мы не сможем так долго ехать.

– Больных они не возьмут. А вы сказали, что у вас жена болеет, – заметил хозяин.

– Мы попытаемся. Мухов, вы остаетесь или же с нами?

– Я остаюсь тут. Даже если здесь война начнется, я не хочу никуда ехать. Я слишком стар.

– А как же внук ваш?

Мухов не отвечал. Он закурил.

– Будет защищать Родину, – сказал он с достаточно мрачным взглядом.

– Он же такой юный! Да его же зашибут, – возмутился Уваров.

– Прежде всего он гражданин нашей великой страны. Потом он мужчина. А защищать отечество – это удел каждого мужчины.

– Вам его не жалко?

– Это мое дело и мой внук, понятно? Где ваш внук или сын?

Мухов стал чаще затягиваться. Он уверенно смотрел на Уварова.

– Внуков нет, зато дочь есть, и она сейчас сидит около своей матери и не хочет, чтобы та умирала.

Он выпучил глаза. Потом развернулся и пошел в автобус.

Больше Уваровы не видели ни Мухова, ни Пашу, ни этой милой пары. Каправнов с женой пытались пробиться в больницу. Они тоже пропали из поля зрения Уваровых. Люба с родителями отправились пешком в штаб. Там толпился народ. В обратную сторону шла старушка и плакала. Краем уха, Владимир Николаевич зацепил ее разговор с молодой сопровождающей, судя по всему, дочерью.

– Я же не больна. Я могу идти. Я могу идти.

– Мы найдем способ уехать.

Уваров в ужасе посмотрел на своих женщин. Анна Алексеевна выглядела из рук вон плохо. Она еле стояла и передвигалась с помощью Любы. Очередь в штаб двигалась довольно быстро. Там следовало сказать имя фамилию, при возможности предоставить паспорта. Сидящие за столами военные, оформляли людей и выдавали билеты. Кому-то отказывали из-за состояния здоровья. Уже через час, поезд должен отправляться, а Уваровы стояли еще далеко от столов с военными. Оставалось полчаса. Люба подошла к столу первая, таков был порядок, чтобы все по одному. Мужчина в военной форме, в годах, с седыми волосами и в очках спросил сначала, как зовут и откуда. Потом главный вопрос:

– С кем едете?

– С родителями, – ответила Люба с волнением.

– Сколько им лет?

Люба сказала.

– К сожалению вас на Восток отправить не получиться. Есть места до N.

– Это подойдет. Давайте, – обрадовалась Люба.

Военный выдал ей один билет, что немного озадачило Белозерову.

– А родителям билеты?

– Я должен их увидеть. А вы проходите дальше.

Военный указал на место позади себя. За ограждениями уже виднелся вход в вокзал. Люба прошла и стала ждать родителей. Владимира Николаевича пропустили быстро и тоже выдали билет до N. Настала очередь Анны Алексеевны. Ее продержали у стола дольше остальных. Люба начала нервничать, а Уваров не находил себе места. Перед ним стоял образ той несчастной женщины в слезах, проходящей навстречу. Владимир Николаевич нес сумки и даже не поставил их на пол, когда они с Любой ждали Анну. У них отлегло, когда увидели довольную Анну Алексеевну, переходящую ограждения. Семья была в сборе. Люба тут же подставила свой локоть маме. Она изо всех сил не показывала, что ей плохо перед солдатами. Заветный билет до N, выглядывал у нее из руки. Они стали ждать поезда.

Путешествие по железной дороге тоже не имело под собой оснований, считаться безопасным. Людей в вагоне набивалось страшное количество. На одну полку приходилось пять человек. Все терлись друг о друга, но ехали подальше от войны. Так прошли сутки. Спали сидя и кто, как мог примоститься на сантиметрах личного пространства. На станциях некоторые люди сходили, новые заходили. На одной станции, из соседнего вагона вытаскивали покойника. Человек не выдержал жары и случился сердечный приступ. Еще через сутки в вагонах начали раздавать воду. Солдаты на станциях просовывали бутылки через открытые окна. Народ жадно выхватывал их. Владимиру Николаевичу удалось захватить сразу две штуки. Одну из них, он тут же отдал Анне Алексеевне. Ей становилось все хуже и хуже. Поездку до места назначения, она выдержала.