Виктор Кабакин - Президентские тайны

Вдруг незнакомец встрепенулся, как будто что-то толкнуло его, и стремительно поднялся. Тут же застонал и снова упал на спину. Однако резкое движение и боль окончательно вернули его к действительности. Он поднял на Тома осмысленные глаза.

– Расскажите, как я здесь очутился? – спросил он.

– Вы были сброшены с моста. К счастью, я успел вытащить вас. Иначе вы бы утонули. У вас были связаны руки.

– Сволочи. Они вкололи мне какой-то наркотик, все тело ломит. А вам спасибо. Вы кто?

– Я художник. Скажите, что это за люди? Бандиты?

– Если бы, – усмехнулся незнакомец и добавил. – Они хуже бандитов, ибо лицемерно прячутся под маской порядочных людей.

– За что они решили с вами расправиться?

– Долгая история. Если вкратце, то они считают, что я перешел им дорогу. А дорожка у них ох, какая скользкая!

…Утром, после завтрака, незнакомец попросил Тома позвонить по номеру телефона, который продиктовал, и произнести следующую фразу: «Лавина пришла в движение».

Так Том и сделал. На другом конце мужской голос обрадовано сказал, что они немедленно приедут. И действительно, буквально через полчаса возле моста остановилась дорогая машина. Из нее вышли двое мужчин. Они помогли спасенному подняться и бережно отвели его к автомобилю. Затем один из мужчин вернулся к Тому, крепко пожал ему руку и сказал, что его благородный поступок забыт не будет.

Художник мрачно сидел на лавке перед пустым столом. Мысли у него были невеселые, под стать месту, в котором он находился. Камера полутемная, душная. У стены – узкая кровать под тонким одеялом.

Металлическая дверь с лязгом распахнулась, и появился мужчина средних лет с гладкими, зачесанными назад волосами. Его острый с насмешливым прищуром взгляд устремился на Тома. Он сел на лавку напротив молодого человека и сказал.

– Я хочу с тобой поговорить.

– Мы разве знакомы? – хмуро отозвался Том. – Почему на ты? Здесь так принято? И кто вы?

– Да ладно. Не будем играть в кошки мышки. Я из службы безопасности.

– Безопасности чьей?

– В том числе, и твоей, – усмехнулся мужчина.

– Я преступник? – спросил Том.

– Ты перешел некую границу.

– Какую?

– Двойную, – усмехнулся мужчина. – Знаешь, когда едешь на машине, тебя от встречки отделяет прерывистая, сплошная одинарная или сплошная двойная линия. Так вот, нарушать двойную – самое опасное дело.

– У меня нет машины, – отрезал Том.

Чиновник положил на стол тонкую папку, которую принес с собой, облокотился на нее. Потом повторил:

– Нам надо поговорить.

– Почему здесь, в тюрьме?

– Так надежнее. Обычно тут люди становятся сговорчивее.

– Я не из таких.

– Увидим.

– За что меня посадили в тюрьму? В нашей стране – демократия или тоталитаризм? Я раньше считал – демократия.

– И то, и другое. Или ни то, и ни другое. Как хочешь, так и понимай. Чистой демократии нет ни в одной стране. К тому же есть еще такое понятие, как безопасность государства.

– Я не посягал на безопасность государства.

– Ну-ну, а что ты делал под мостом недалеко от резиденции президента?

– Писал. Я свободный художник и занимаюсь творчеством там, где мне удобно. У вас странная логика: а если бы я просто проходил мимо резиденции президента, вы бы меня тоже задержали по какому-то нелепому подозрению?

– Ладно, не будем заниматься схоластикой и тратить попусту время. Перейдем к серьезным вопросам.

– А если я откажусь говорить с вами.

– Это тебе невыгодно.

– Хорошо. Я выслушаю вас.

– После нашего разговора тебя освободят. Ты куда-нибудь уедешь и сможешь там заниматься любимым делом. Исчезнешь, одним словом. По-моему, отличная идея.

– И что я должен сделать за такую милость? – ехидно спросил Том.

– О, совсем немного. Никаких разговоров о том, что случилось с тобой вчерашней ночью. Считай, что все это тебе приснилось.

– А если я не соглашусь?

Агент сощурил глаза и холодно заметил:

– Я тебе это не советую.

Он вытащил из тонкой папки уже знакомый портрет мужчины и, вперив в Тома проницательный взгляд, спросил:

– Кстати, ты знаешь этого человека?

Художник с досадой ответил:

– Нет. Я об этом уже говорил

– Это очень опасный государственный преступник, и ты должен помочь нам его поймать. Но если ты его скрываешь, – тут сотрудник сокрушенно покачал головой, – тебе может сильно не поздоровиться. Постарайся это запомнить.

– Зачем вы мне угрожаете? Я и так пойму, без угроз. Если это государственный преступник, я помогу. Только я не знаю, где он находится

– Не знаешь?

– Нет. И еще мне нужна гарантия.

– Какая? – живо спросил его собеседник.

– Гарантия в том, что вы мне не врете. Если мне солгали, что у меня в палатке была не дочь президента, а сумасшедшая девушка, то могу ли я верить, что разыскиваемый вами мужчина – опасный преступник?

На лице чиновника мелькнуло удивление, а потом он рассмеялся:

– А ты совсем не глуп, как я погляжу. Считай, что мы заключили с тобой сделку. Гарантию тебе я обещаю.

Том остался один. Странное чувство владело им. Он не то чтобы испугался. Просто, будучи человеком весьма далеким от политики и всяких интриг, связанных с нею, от понимания особенностей государевой службы, он никак не мог взять в толк, почему и за что его держат в тюрьме. Совершенно не нужная ему девушка, оказавшаяся дочерью президента, случайно встретилась на пути и повела нить его судьбы в непонятную сторону. Она совсем не вписывалась в целостную картину его жизни, которую он запланировал, решив полностью посвятить себя искусству. Случайная и досадная помеха.

Впрочем, нет, не помеха, а, похоже, источник серьезных неприятностей, которые, как паутина, опутали его со всех сторон и стиснули в своих липких объятиях. И он понимал, что так просто от них теперь не отмахнешься. Поэтому должен принять какое-то решение.

Через три часа его действительно освободили. Чиновник, который его допрашивал, дал команду подчиненным: «Установить за ним скрытое наблюдение. Он сам нас приведет туда, куда надо».

Но этого Том, конечно, не знал. Когда он прошел два-три квартала, размышляя о превратностях судьбы, а также о том, что ему теперь делать, возле него вдруг остановился автомобиль. Распахнулась дверь, и не успел растерявшийся Том опомниться, как оказался в кабине. Тут же машина резко рванула с места и умчалась с бешеной скоростью.

Редко ему удается – вот так посидеть в кресле и просто поразмышлять. Все дела да дела. День Президента расписан по минутам. Да что там день – многое распланировано на недели, на месяцы вперед! Это только со стороны кажется, что жизнь Президента – делай, что хочешь. Всё в твоих руках, и все тебе подчиняются. Ничего подобного – он повязан по рукам и ногам. Он – словно раб на галерах: ежедневно гребет и гребет, и конца-края этому не видно.