Анатолий Ким - Дом с протуберанцами

В последней, самой дальней, четвертой из расположенных на втором этаже анфиладою комнат, бывшей спальной купца Силкина, где он держал кованый сундук с капиталами, сейчас сидела на стуле посреди большого помещения с единственным окном, забранным в чудовищной мощности кованую решётку, красавица-библиотекарша и смотрела на вошедшего мужчину чёрными сверкающими глазами.

– Я шахидка, – сказала она. – Я тебя предупредила, чтобы не трогал меня.

– Знаю, – ответил мужчина. – Я навёл справки. Твой родственник Валиев – начальник земельной управы, ты жена его брата. Валиев устроил тебя сюда библиотекаршей.

– Теперь ты всё узнал. Ты должен умереть, – прозвучали слова юным, почти детским голосом. – Я тебя предупреждала. Показала, что у меня есть пистолет. Но ты как будто не обратил внимания. И вот пришёл опять, чтобы умереть, – говорила шахидка-библиотекарша.

– Сейчас пистолеты многие имеют для самозащиты, – произнёс спокойным голосом мужчина. – Пистолетом меня не удивишь. Но если ты шахидка, как говоришь, то должна иметь пояс со взрывчаткой.

– У меня есть пояс, – ответила шахидка. – Он на мне. И я нажму на кнопку, если ты сделаешь ещё шаг.

– Да не сделаю я шаг, успокойся. Давай поговорим. – Мужчина взял свободный стул у стены и сел напротив.

– Всё равно ты уже не уйдёшь отсюда живым, – детским голосом, с детской улыбкою на лице говорила красавица-шахидка.

– Почему это?

– Потому что мы должны теперь умереть вместе.

– С какой стати? – улыбнулся без всякого страха на лице мужчина. – Я не хочу.

– Ты узнал, кто я. Я нечаянно выдала себя, потому что ты нахально вёл. Но я не могла на месте застрелить тебя, Никишка помешал. Я эти дни ждала, что придут за мной, и не снимала пояса.

– Не пришли же.

– Значит, ты не выдал меня, дядя?

– Значит, не выдал.

– Почему?

– А догадайся почему.

– Ты всё равно отсюда не уйдёшь живым.

– Да ладно! Вот заладила. Слышали. А теперь послушай меня. Тебя для какой-то цели спрятали сюда. Для какой?

– Я шахидка. А тебе-то, дядечка, зачем теперь знать, для какой цели я здесь? Мы скоро умрём вместе, из-за тебя, между прочим. Нас с тобой не будет на свете, дядя, зачем же тебе знать всё это? Нас разорвёт на куски, и этот дом тоже разнесёт, не всё ли равно тебе, с какой целью я пряталась здесь? И будет как будто бы и не было на свете ни тебя, ни меня. Так зачем ты хочешь всё знать?

Они сидели Друг против друга на стульях, в трёх шагах расстояния, но расстояние между ними было не три шага, а в миллиарды разы больше. Свет души от одного до другого никогда не сможет преодолеть это расстояние и рассеется чёрной пылью во мгле космической бури.

Тем не менее немолодой моложавый человек зачем-то говорил погибающие сразу же после вылета из его рта слова:

– Ты мне понравилась сильно, как только увидел тебя, вот и потому не выдал. Ты шальная голова, таких отчаянных никогда не встречал. Шахидка ты или нет, мне всё равно. У меня в детстве была девочка, на год моложе меня, тоже кавказская. Бела Дидикаева. Осетинка. Она очень похожа на тебя. Убьёшь ли ты меня из пистолета, или разорвёшь гранатой, мне так же всё равно. Я здесь в районе самый крутой человек. У меня тысяча гектаров пахотной земли, я сдаю их китайцам, они выращивают резиновые помидоры и огурцы. Ну и что? Деньги китайцы платят исправно. Я богаче даже твоего родственника Валиева, ну и что? Я могу переспать с любой женщиной во всей округе, могу кого хочешь деньгами задушить. Но мне всё это не нужно. Мне даже не нужно, чтобы и ты переспала со мной.

– А что тогда тебе нужно, дядя? Неужели умереть вместе со мной? Смотри, вот кнопка. Сожму руки – мы взорвёмся. Ты этого хочешь? – спрашивала красавица-шахидка-библиотекарша.

– Я хочу, чтобы ты показала свой пояс, – охрипшим голосом молвил мужчина.

– Ладно, смотри, – сказала шахидка и расстегнула на груди длинную чёрную рубаху.

Она развела в стороны полы рубахи, под нею были свободные белые груди, под грудью висело в подсумках взрывное устройство.

Библиотекарша-шахидка не раз примеряла их наедине с собою, зная, что её никто не видит. Обычно это происходило глубокой ночью, в моей дальней комнате на втором этаже. Она плакала при этом, тихо всхлипывая.

– Ну, вот ты и увидел, чего хотел, теперь пришло время нам умирать.

– Давай, – спокойно молвил немолодой моложавый мужчина. – Нажимай кнопку.

– И зачем только ты пришёл ко мне в библиотеку, дядя? Дурачок какой-то ненормальный, – пробормотала библиотекарша.

Она подняла над плечом чёрный продолговатый предмет – и вдруг ворвался в комнату по коридору своего пространства Никишин, сзади кинулся к шахидке и выхватил из её руки чёрный предмет. Взрыва не произошло, девушка не успела нажать на кнопку.

– Опять ты, дурачок Никишка, встрял не в своё дело! – злобно прорычал мужчина. – Откуда ты взялся?

– Она хотела всех нас убить, – своим тусклым тихим голосом возвестил Никишин.

– Ну а ты что, неужели испугался, жить захотел? – мужчина лютым взглядом измерил сверху вниз и снизу вверх всё ничтожество Никишина.

– Я не хочу жить, я хочу, чтобы она жила, – ответил тот. – Чизвлик, – завершил свою речь бесовским словом.

– Чего сказал? – взревел мужчина, в этот день без шляпы, одетый в джинсы и джинсовую рубаху. – А меня ты спросил, хочу ли я жить? – И он протянул перед собою руку, ладонью вверх. – Отдай мне взрыватель.

– На, – ответил Никишин и показал чёрный длинный предмет на своей ладони.

Мужчина в джинсах сделал шаг вперед, к Никишину, но тот отступил на шаг, втягивая противника в своё пространство, и расстояние между ними не сократилось. Мужчина вспылил и с возгласом «ах ты, тварь такая» кинулся на Никишина, но тот отступил, опережая преследователя, и вскоре в дальней комнате на втором этаже осталась одна библиотекарша, красавица-шахидка. Она отупевшим взглядом уставилась в безлюдное пространство перед собой. Потом встала со стула и направилась, пошатываясь, к кровати, на которой была разворошенная постель с нарядными, в голубых цветочках, простынями. Усевшись на край постели, сняла одним заученным движением пояс с зарядным устройством и засунула его под подушку с наволочкой с такими же голубыми цветочками, что и на простынях. И после этого принялась застёгивать пуговицы на чёрной блузке-рубахе с засученными рукавами. Начала застёгивать с самой нижней пуговицы, неторопливо перебирая пальцами белых нежных рук, в них я угадал холёные руки всех тех женщин, которым в жизни не выпадал грубый житейский труд и постоянная стряпня на кухне.

Не успела девушка-библиотекарша-шахидка застегнуть блузу на все пуговицы, как в комнате вновь оказался Никишин. Она этому не удивилась, уже зная из практики, как и я, о многозначных и многомерных свойствах Никишина.