Владимир Дяченко - Бегемот

– Пройдёт время и она похудеет, девочки в её возрасте часто бывают толстыми…

При этих своих словах Сергей Петрович увидел, как по лицам Марии Казимировны и Полины Митрофановны поползли какие-то особенно язвительные улыбки, словно Сергей Петрович сказал сейчас что-то особенно весёлое. И снова он собрался было стушеваться из учительской, но все-таки договорил:

– Полина Митрофановна, вы просто никогда не заглядывали в ее глаза… У Любы Довостребования совершенно удивительные глаза: серые, яркие, умные… Я таких глаз никогда и ни у кого за всю свою жизнь не видел… Да только за одни эти её глаза в неё можно по уши влюбиться…

При этих своих словах Сергей Петрович увидел, как улыбки Марии Казимировны и Полины Митрофановы совсем расползлись по их лицам, и что они смотрят не на него, а мимо него, на что-то, что находилось за его спиной; Сергей Петрович оглянулся: в дверях учительской стояла Любовь Довостребования в обнимку с целой охапкой настенных карт и смотрела на него своими серыми, яркими, умными глазами. Затем Люба посмотрела на Марию Казимировну и спросила:

– Мария Казимировна, в какой кабинет нести карты, в 8 или 9?

Сказав это, Люба вдруг побледнела, закрыла свои яркие серые глаза и вместе с охапкой карт упала на пол.

Когда Люба пришла в себя, Мария Казимировна и Полина Митрофановна отвели её в школьный медпункт, где, после недолгих расспросов, выяснилось, что Люба, пытаясь похудеть, вот уже три дня ничего не ела, и с ней случился, как сказала школьная медсестра, «самый обычный голодный обморок».

При встречах с Любой Сергей Петрович, как и раньше, старательно избегал её взгляда, но теперь ему казалось, именно казалось, потому что он не смел, как и раньше, открыто заглянуть в её глаза, что теперь в её серых ярких глазах, если бы он смог заглянуть в них, он увидел бы не ненависть, как раньше, а что-то новое, что-то такое, отчего сердце его билось бы то чаще, то замирало бы от страха.

Никто, кроме самого Сергея Петровича, не замечал этих новых глаз Любки-Бегемота. И уж, конечно, никто и представить себе не мог, чем все эти новые Любины глаза вскоре закончатся.

На открытие бассейна в спорткомплекс школы-интерната съехались все отцы города Н. и Н-ской области, все спортивные начальники и начальнички, все местные спортивные знаменитости; приехал и сам знаменитый олимпийский чемпион Кувшинников со своей супругой, одетой в длинную, до пят, серебристую шубу.

Первым говорил красивые слова о новом спортивном комплексе и, конечно же, о героине дня – о Лилии Феоктистовне Жилиной – новый начальник городского отдела народного образования Всеволод Всеславович Ласточкин. После него говорил красивые слова и бывший начальник городского отдела народного образования Зот Филиппович Охапкин: в своей речи он, с удовольствием посматривая на виновницу торжества Лилию Феоктистовну, назвал открытие бассейна «нашей олимпиадой», сам бассейн – «нашей олимпийской надеждой», а Лилию Феоктистовну – даже «нашей олимпийской богиней».

После Охапкина выступала и сама «наша олимпийская богиня». Сама же «богиня», как про себя отметил Сергей Петрович, была уже сильно навеселе, и была так возбуждена происходящим, что даже и выступать вышла со своим вечным вязанием в руках, так что Зоту Филипповичу даже пришлось забрать из её рук это её вязание под добродушный хохоток на трибунах бассейна, заполненных учениками и учителями городских школ.

Дождавшись, когда торжественная часть покатилась к своему концу, Сергей Петрович решил, что пора – и взял да и смылся домой. И надо сказать, что смылся он вовремя, потому что неизвестно, чтобы ещё случилось в бассейне, останься он там.

Надо добавить, что смылся Сергей Петрович из бассейна не столько от скуки, сколько оттого, что в бассейне он ежеминутно натыкался глазами на взгляды Любы Довостребования, нарядившейся по случаю праздника в своё огромное чёрное платье; в руках она держала охапку алых роз и была, как показалось Сергею Петровичу, настроена весьма решительно; и вот как раз от этой-то Любиной решительности Сергей Петрович и смылся домой в первую очередь. Но об этом чуть позже.

В этот торжественный день Лилечка вернулась домой неожиданно рано, была неожиданно трезвой и неожиданно для Сергея Петровича и Верочки так бурно разрыдалась на кухне, что напугала и самого Сергея Петровича и Верочку. Пришлось Сергею Петровичу поить Лиличку каплями валерьянки… – рассказчик обречённо вздохнул, но тут же торопливо прибавил: – Будем придерживаться только фактов… И только по порядку… Как выяснил после долгих расспросов Сергей Петрович, случилось всё так: видимо, как раз в ту минуту, когда он уже выходил из спорткомплекса на чистый морозный воздух, а Лилечка заканчивала свою речь, с десятиметровой вышки для прыжков, на которую когда-то поднимался и сам Сергей Петрович, в бассейн то ли прыгнула, то ли упала Любовь Довостребования.

Следом за этим последовала не менее эксцентрическая сцена: сам олимпийский чемпион Кувшинников, скинув с себя пиджак и сорвав галстук, бросился в воду спасать Любу и неожиданно сам стал на глазах у всех тонуть (как потом выяснилось, у него случился сердечный приступ). Спасать Кувшинникова бросился новый начальник городского отдела народного образования Всеволод Всеславович Ласточкин. А затем и ещё много всякого народу бросилось в воду на помощь…

Вскоре и Любу и Кувшинникова вытащили из бассейна: лицо Любы были залито кровью и именно на крови Любы Кувшинников, попытавшись подняться, и поскользнулся, и упал так неудачно, что, ударившись головой о скамейку, разбил себе свою олимпийскую голову.

Ещё Сергей Петрович узнал от Лилечки, что женой Кувшинникова была Мальвина Кузнецова; да-да, та самая Мальвина Кузнецова, с которой Сергей Петрович когда-то танцевал в общежитии. Ещё Сергей Петрович узнал от Лилечки, что Кувшинников приехал на открытие бассейна уже изрядно пьяным, и что Мальвина сама сказала Лилечке о муже: «Эта свинья уже умудрилась где-то назюзюкаться…»; от себя Лилечка прибавила, что когда Кувшинников полез в воду, Мальвина «взяла да и уехала домой» и, может быть, «даже и до сих пор ничего не знает, что случилось с её мужем».

При этих словах Сергей Петрович вспомнил о чёрной сверкающей лаком машине, которая чуть было не сбила его, когда он шёл по скользкой, обледенелой дороге к автобусной остановке.

Сергей Петрович не без любопытства узнал и то, что скорая помощь отвезла и Любу и Кувшинникова в городскую больницу, и то, что на голову Кувшинникова наложили двенадцать швов и то, что Люба пришла в себя, и чувствует себя весьма неплохо.

Когда же Сергей Петрович (он иногда и сам удивлялся своей наивности) спросил Лиличку, отчего же она так расстроена, если и Люба и Кувшинников живы, Лилечка посмотрела на мужа такими выразительными глазами, что сам Сергей Петрович устыдился своего вопроса, ещё не успев сообразить, чего же ему следует стыдиться. Лилечка тут же принялась объяснять Сергею Петровичу, что из-за «этого ЧП» её завтра же непременно снимут с должности, что ей уже даже намекнули на вопиющие нарушения правил техники безопасности, да ещё и на то, что, возможно, это был не несчастный случай, а попытка самоубийства школьницы, а поэтому этого дела так просто не замнут. Лилечка снова разревелась и рассказала ещё и том, что на банкет после соревнований, а соревнования, несмотря ни на что, прошли до конца, и даже удались, не пришли ни главный прокурор города, ни начальник милиции, да и все остальные вскоре улизнули, сославшись на дела…