Владимир Дяченко - Бегемот

Сергей Петрович захотел было успокоить Лиличку, сказать, что с должности её не снимут, тем более что Люба не утонула и что с ней всё в порядке, хотел сказать и ещё что-нибудь хорошее, но передумал и пошёл спать.

Всю ночь он пролежал в своём спальном мешке в коридоре, думая о том, что случилось вчера. А вчера с ним случилось вот что: после урока, когда все школьницы уже вышли из класса, а сам Сергей Петрович заполнял классный журнал, Люба Довостребования подошла к нему и сказала:

– Сергей Петрович, я люблю вас!

– Довостребования, я оценил твой юмор… Я даже не побоюсь сказать, твой искромётный юмор… – ответил Сергей Петрович, не поднимая глаз на Любу.

– Вы мне не верите? – удивленно спросила Люба. – Я вас люблю с той самой минуты, когда я вас впервые увидела.

– Люба, не паясничай.

– Я не паясничаю… – упавшим голосом сказала Люба. – Вот увидите, Сергей Петрович, я заслужу вашу любовь!

После этих слов, Люба вдруг неожиданно быстро наклонилась и поцеловала руку Сергея Петровича. Сергей же Петрович так быстро отдёрнул от Любиных губ свою руку, словно его руку целовала не восьмиклассница, а жалила змея, вскочил и крикнул:

– Довостребования, вон из класса!

Сейчас же, ворочаясь в своём спальном мешке, Сергей Петрович и так и эдак рассматривал вчерашнюю сцену и всё думал о том, правильно ли он вчера поступил, и связана ли эта вчерашняя сцена со сценой сегодняшней, случившейся в бассейне. Он всё подыскивал для вчерашней Любы какие-то другие слова, и сейчас ему уже казалось, что если бы Люба ещё раз призналась ему в любви, он бы непременно сказал ей что-нибудь хорошее вместо того, что он сказал вчера.

Всё утро Сергей Петрович ждал, что вот-вот и он узнает, что Лилечку сняли с должности; в школе нашлось бы немало людей, кто с удовольствием принёс бы ему эту новость. Но никто эту новость ему не принёс, зато принесли другую: его вызывала к себе в кабинет директриса Анжелика Александровна.

Анжелика Александровна предложила Сергею Петровичу чаю, спросила, что он сам думает о том, что вчера случилось с Любой.

– Анжелика Александровна, – сказал Сергей Петрович, – я, конечно, виноват, но вчера у меня в бассейне так разболелась голова, что мне пришлось уйти немного раньше… И поэтому я, собственно, ничего и не знаю, что вчера случилось… Говорят, что Люба упала в бассейн… Это всё, что я знаю… Но, наверное, вы об этом и без меня знаете…

– Знаю, – сказала Анжелика Александровна. – Я знаю… Но я бы хотела узнать и ваше мнение… И чтобы это не было для вас секретом, я хочу, чтобы и вы знали, что я уже со многими об этом говорила… Ведь вы же понимаете, когда в школе такое происходит…

– Что происходит? – спросил Сергей Петрович.

– Вот и я хочу узнать, что… – улыбнулась Анжелика Александровна. – Сергей Петрович, вы не обижайтесь, но я хотела бы задать вам несколько вопросов… Может быть, даже несколько щекотливых вопросов…

– Пожалуйста, задавайте, Анжелика Александровна, – ответил Сергей Петрович.

– Сергей Петрович, скажите мне… я хочу быть откровенной с вами… скажите… между вами и Любой Довостребования не было каких-либо особых отношений? Ну… Вы меня понимаете?

– Нет, я вас не понимаю, – Сергей Петрович улыбнулся. – О каких это таких особых отношениях, Анжелика Александровна, вы говорите?

– Сергей Петрович, не обижайтесь… – улыбнулась ему в ответ Анжелика Александровна и вдруг покраснела. – Сергей Петрович, вы высокий, красивый мужчина, у вас есть жена, умная красивая женщина… А Люба, ну, как бы это сказать, Люба… Ну, вы сами понимаете, Сергей Петрович, что я хочу сказать… Мне, конечно, трудно представить, чтобы с вашей стороны были по отношению к Любе предприняты, так сказать, ну… Тем более что Люба ваша ученица… Тем более что и я вас давно уже знаю… Вы не подумайте, Сергей Петрович, я сама бы до такого никогда не додумалась… Но я знаю, что однажды в учительской вы сказали о Любе такие странные слова. Вы сказали, что у неё красивые серые глаза… Что в неё можно влюбиться только за эти её серые глаза… И что всё это вы сказали в присутствии самой Любы… Это правда?

– Анжелика Александровна, я могу даже сказать вам, кто вам это сказал – улыбнулся Сергей Петрович. – Это Полина Митрофановна и Мария Казимировна… И я не вижу в своих словах ничего странного.

– Сергей Петрович, сейчас не имеет значения, кто именно это мне сказал… И ещё мне сказали, что вы говорили что-то о последней капле крови, которую Люба должна будет отдать своему любимому человеку, за то, что он на ней женится. И то, что вы говорили об этой последней капле крови при Любе… Это тоже правда? И что сразу после этих ваших слов она потеряла сознание и упала на пол прямо в учительской? Это всё правда?

– Да, Анжелика Александровна, это всё правда… – рассмеялся Сергей Петрович. – Всё от первого до последнего слова правда… В своё оправдание я могу сказать только одно: я не знал, что в учительской за моей спиной стояла Люба, а вот Полина Митрофановна и Мария Казимировна знали об этом, но меня не остановили. А обморок Любы, насколько я знаю, случился не от моих слов, а от голода. Вы можете об этом спросить у нашей медсестры.

– А зачем вы всё это говорили в учительской, Сергей Петрович?

– Анжелика Александровна… Я это говорил, потому что хотел защитить Любу и ещё потому, что хотел досадить Полине Митрофановне и Марии Казимировне.

– А что же они такое вам сделали, что вы им решили досадить, Сергей Петрович?

– Они говорили, что Люба не совсем нормальна. Они почему-то решили, что замкнутость Любы – это ненормальность. А поэтому я и сказал, что у Любы очень красивые серые глаза. Вы меня понимаете? Я им сказал, что в её возрасте девочки часто бывают толстыми, а потом с годами меняются. И ещё я сказал им, что у неё обязательно будет семья, муж и дети, и что она ещё будет счастлива…

– А вы сами как думаете, Сергей Петрович, эти ваши слова Люба могла как-то так истолковать, что это подтолкнуло её на прыжок с вышки?

– Анжелика Александровна, я не совсем вас понимаю…

– Я хочу сказать, что вы своими словами дали ей надежду, а потом эту надежду у неё отобрали… Вы понимаете меня, Сергей Петрович?

– Я, Анжелика Александровна, Любе ничего не давал и ничего у неё не отнимал. А почему вы тогда не спрашиваете меня, не подавал ли я надежду Кувшинникову? И не отобрал ли я её у него назад? Ведь он, кажется, разбил себе в бассейне голову… Может, это он из-за каких-то моих слов её разбил?

– Не паясничайте, Сергей Петрович! Всё совсем не так весело, как вам кажется… Скажите мне… Вы часто оставались с Любой наедине? – как-то сильно покраснев и как-то странно улыбаясь, и глядя куда-то в сторону, спросила Анжелика Александровна.