Nikki Tozen - Все еще я

Всем существом я потянулся к твоему высокому, стройному, словно отлитому из белого мрамора, телу. Длинные прямые волосы, точно грива, развивались за твоей спиной каким-то причудливым оттенком темного вперемешку с медовым шоколада. Густые темные брови и два темных глаза, пристально всматривающихся в меня с нотками недоверия и нетерпения. Какое же красивое у тебя лицо! Я тут же протянул свои безжизненные руки и обхватил его ладонями. Огрубевшая плоть вмиг почувствовала бархатный мед твоей кожи.

Ты – сама жизнь, рассвет в безжизненном пространстве, в котором я дрейфовал, пока ты не замаячила передо мной ярко-красным огнем совершенного тела.

Кровавые губы твоего чуть изогнутого рта зашевелились, и ты прошептала мне свое имя. И в тот же самый миг я понял – ты сделаешь меня своим рабом.

Не знаю, зачем Сэму это было нужно, но, увидев меня сидящим на скамейке возле дома Эстер, он вдруг решил, что нам с ним необходимо развеяться. На днях ему позвонил один из его «непростых» знакомых и сообщил, что достал приглашение в клуб «Уэбстер Холл». Там как раз проходили дни электронной музыки. Так мы попали на рейв-вечеринку в самый эпицентр гламурных фриков Манхэттена.

Мы явно ошиблись с прикидом, потому как на мне была школьная форма, а на Сэме – его обычный изысканный костюм: узкие брюки, белая рубашка и приталенный пиджак на одной пуговице. Собравшаяся там пестрая толпа людей, скорее всего, в париках-дредах всевозможных цветов, была одета в удивительные костюмы из латекса, перетянутые ремнями разной длины и ширины, больше напоминающие костюмы для БДСМ-игр. И все они изображали подобие танца, содрогаясь в конвульсиях перед безумно популярным дабстеп-диджеем, ремиксы которого заставляли этих людей вытворять гротескные движения руками и ногами. Мне стало смешно, и уже через пару минут наблюдений, расположившись за стойкой, к которой нас припарковал Сэм, я разразился истеричным хохотом.

– Что будете пить? – к нам подошел чернокожий бармен с накрашенными розовыми губами, это заставило меня схватиться за живот в приступе болезненного смеха.

Не обращая внимания на мое истеричное поведение, Сэм поспешил заказать нам по коктейлю, в который, перед тем как употребить, я высыпал изрядную порцию порошка. И после этого я увидел, как беснующаяся толпа поплыла в каких-то странных сверкающих сценах с застыванием и последующим быстрым ускорением.

– Мы только пришли, – Сэму явно не нравилось то, что я уже был не в себе. – Не умеешь ты получать наслаждение, растягивать его.

– Да что ты. Значит, не умею? – пошатываясь, я сполз с барной стойки. – Тогда я доставлю его тебе, – я стянул с себя свитер, который был на мне еще с утра и являлся частью дурацкой школьной униформы.

Меня пустили в клуб только потому, что сочли Сэма за «дома», который привел своего «малыша» в школьной форме повеселиться.

Шатаясь, я направился в самую гущу бесноватой толпы в гротескной латексной одежде всех цветов радуги. По сравнению с ними я, должно быть, казался послушником церкви Святого Георгия или человеком, который сидит на очень тяжелых препаратах. Последнее вполне соответствовало действительности. Я начал двигаться в меру возможностей своего тела, подражая некоторым танцующим в толпе. Посмотрев на Сэма, я понял, что ему действительно нравится наблюдать за мной, потому как его глаза были хищно прищурены. А мне нравилось дразнить его, зная, что ему никогда не удастся подчинить мою волю, поработить и сделать своим.

Увлеченный шуточными заигрываниями с Сэмом, я не заметил, как какие-то люди из толпы начали тереться об меня, подходя все ближе и прижимаясь со всех сторон. Они трогали меня за волосы, талию, руки, лезли под рубашку, кто-то поцеловал меня прямо в губы. Я вскрикнул, когда один из них провел своими ногтями по моему животу, оставляя три кровавые полоски. Затем уже другой нагнулся и начал слизывать эту кровь. Меня затошнило.

Где-то вдалеке послышался скрип двери. Там, за окном, темный и спокойный лес. Ступая по мокрой и прохладной земле, я лишь забавлялся огнями глаз смотрящих на меня хищных зверей, готовых броситься и разодрать мою плоть.

– Ты здесь самый красивый мальчик, – прошептала она мне, подходя вплотную и отводя в сторону, заявляя свои права на меня как госпожа. Никто не смел перечить ей, она, облаченная в черное платье из латекса, высокие кожаные сапоги, с плетью в руках, была жрицей плотских утех. Ее тело было храмом, а мы – ее рабами. – Хочешь, чтобы тебя разодрали в клочья?

– А что, если хочу? – прошептал я ей в волосы, вдыхая медовый аромат.

– Привет, веселую компанию ты себе нашел, – Сэм уже был тут как тут, и хвост торчком.

– Она просто сводит мой пах с ума, – прохрипел я, облокачиваясь о стену в коридоре.

– Юкия, эта девушка, она немного не… это же любительница БДСМ-штучек. Мой тебе совет: не связывайся с ней.

– Да брось, – я отодвинул его руку в сторону, чтобы рассмотреть девушку. – Ты посмотри, какая красивая, я еще не видел таких красивых.

– В этом ты чертовски прав, – с каким-то благоговением проговорил Сэм, но тут же одернул себя, – Юкия, она тебя свяжет и исхлещет этой плеткой.

– Ну, это мы еще посмотрим, кто кого, – я подошел к ней и стал вырывать плетку из ее рук, покусывая при этомее немного округлое белое плечо.

Ей явно это не нравилось, но постепенно дикарка начала сдаваться и выронила плетку, тогда я развернул ее к себе и посмотрел прямо в глаза. Она вдруг прижала меня к стене с такой силой, что еще немного, и я бы подумал, что она трансвестит. Но, когда она положила мою руку на свою округлую, чертовски приятную выпуклость размером с мою ладонь, сомнения покинули меня, а внутри все загорелось желанием.

– Ты что это делаешь? А ну убери от нее свои грязные руки, – послышался злобный голос приближающегося к нам здорового бородатого мужика.

– А это, должно быть, ее папа? – не унимался со своими колкостями Сэм.

Он подбежал к нам, как взбесившийся вепрь, и с силой оттолкнул девушку от меня. Та, не устояв на высоких каблуках, упала на пол.

Я посмотрел на нее: судорога боли исказила ее лицо, дав мне сигнал к тому, что нужно усмирить бородача. Я схватил валяющуюся плетку и начал угрожающе рассекать воздух. Мужика это взбесило так, словно я размахивал перед ним красным пледом, и он бросился на меня, как бык. Но я начал хлестать его с такой силой, что каждый удар рассекал его толстую кожу, оставляя продолговатые красные отметины, из которых вскоре засочилась кровь. В знак своего подчинения, в меру своей извращенности, он опустился передо мной на колени, а я поставил на него свою ногу и еще раз рассек плеткой воздух. Судя по тому, что он застонал и забыл про свою госпожу, его это сильно возбудило.