Юрий Вяземский - Молот Тора

– Я, Сань, как бы молчал. Это тебе показалось, – удивленно ответил Драйвер, моргая зелеными глазищами.

И снова заговорил на карельском. Но Трулль теперь смотрел на него и видел, что губы его не двигаются.

А следом за этим кто-то на чужом, непонятном языке стал отвечать Петровичу как бы с порога прихожей. Но когда Александр посмотрел в ту сторону, то никого не увидел.

«Чертовщина какая-то! – подумал Трулль. – Я явно перестарался с зарядкой».

– Давай, Саша, принимай душ, переодевайся, – велел Петрович. – А я буду накрывать на стол. А то Профессор придет завтракать, и всем нам опять достанется!

«Размечтался! Профессор к нему завтракать придет!» – подумал Трулль.

– Сегодня четверг. Утренняя уже ушла. А следующая только к вечеру. Не вопрос, – сообщил Драйвер, будто прочел Сашины мысли.

Телеведущий покачал головой и пошел приводить себя в порядок.

Когда Александр вышел к завтраку, Профессор сидел за столом. Перед ним стояла яичница-глазунья. Он на нее тупо смотрел (именно каким-то тупым взглядом) и отправлял в рот маленькие кусочки хлеба, которые отламывал от большого ломтя.

Митя ел манную кашу, роняя сгустки на стол и один раз – себе на рубашку.

Труллю Петрович подал овсянку. Александр сел рядом с Митей.

Помолчали.

Первым нарушил молчание Драйвер. Подкравшись сзади к Сенявину, он игриво спросил:

– А не прикажете ли водочки подать? Всего одну рюмочку. Холодненькую. Запотевшую!

Профессор, совсем теперь не похожий на Тургенева, не оборачиваясь, сделал лицо, похожее на… «Такое лицо я видел, кажется, у Брейгеля Старшего», – вспомнилось вдруг Труллю.

– Понял-понял. Сегодня постимся. Понял-понял, – затараторил Драйвер.

Сенявин ему не ответил.

А Митя обернулся к Александру и сообщил:

– Вы мне сегодня приснились. Мы с вами восходили на какую-то большую и очень высокую гору… Я сначала вас не узнал. Но потом понял, что это точно вы.

– Ну, раз точно я , тогда не вопрос , как говорит Петрович, – ответил Трулль и солнечно улыбнулся Сокольцеву.

Хельги сын Авальда был из рода ярлов. Ярлами были его отец, его дед, его прадед и прапрадед. Сами они утверждали, что до них было еще десять ярлов и прапрадед был одиннадцатым по счету, прадед – двенадцатым, а дед тринадцатым. Но знающие люди возражали, что эти десять предшествующих предков жили в век сожжений, а потому о них трудно утверждать что-либо достоверное.

Доподлинно известно, что конунгами Авальды никогда не были, что их родовое гнездо было в Авальдснесе в северо-западной части Рогаланда и что старший сын в семье всегда получал имя Авальд – так у них повелось. Они, чтобы не путаться, себя обычно по номерам называли: Авальд Одиннадцатый, Авальд Двенадцатый и так далее, а прозвища им присваивал народ. Другие же их родственники носили другие имена.

Все Авальды-ярлы были людьми красивыми, возвышались над войском и хорошо одевались.

Все были людьми богатыми, постоянно увеличивали свои богатства и расширяли свои владения. Про них говорили, что Авальды, дескать, богаче тех, кому они служат, то есть конунгов Рогаланда.

Все – и прапрадед, и прадед и дед, – были влиятельными правителями в своей области. У них был многочисленный двор, и своих дружинников они щедро одаривали, а те почитали за честь и за счастье служить Авальдам.

Авальды-ярлы и их люди были успешными воинами. При Авальде Одиннадцатом, Авальде Могучем, как раз начались походы северных людей в заморские страны. Его внук, Авальд Тринадцатый, или Справедливый, участвовал в нападении на Линдисфарн у берегов богатой Нортумбрии. У них были красивые боевые корабли, носы которых украшали головы различных птиц и животных. Всем троим выпала удача и досталась победа.

Воинами Авальды были искусными. Авальд Могучий, например, ставил своего сына – не другого Авальда, а третьего по счету, Эгвальда, – он ставил его, как рассказывают, под дерево с маленькой дощечкой на голове и сбивал эту дощечку стрелой, не причиняя ни малейшего вреда своему сыну.

В стрельбе, как известно, важна не только меткость, но и сила удара. Так вот, как рассказывают, Авальд Справедливый, внук Авальда Могучего и сын Авальда Богатого, мог пробить тупой стрелой слабо натянутую воловью шкуру – так туго он умел натягивать свой лук.

Часто бывает, что, когда ярлы добиваются влияния и богатства, они не довольствуются уже своим положением и начинают соперничать с конунгом, пытаясь отобрать у него власть. Ничего похожего, судя по всему, не было в помыслах Авальдов-ярлов. С давних времен они верой и правдой служили конунгам Рогаланда.

Когда конунг Рагвальд, не доверявший своим сыновьям, предложил Авальду Могучему жениться на его, конунга, дочери и стать после смерти Рагвальда его преемником, Авальд, как рассказывают, так отвечал:

– Предки мои были ярлами. И я не желаю носить более высокого звания, чем они. Я прошу у вас, конунг, чтобы вы позволили мне быть самым большим мужем с этим званием в вашей стране.

Все три Авальда, о которых идет речь, строго следовали клятве, данной своему правителю.

Все трое брали на свое содержание, как принято, лишь треть налогов и сборов, а остальное честно отсылали конунгу.

Все трое поставляли конунгу в его войско положенные шестьдесят воинов, и это были самые храбрые и опытные из их людей.

Конунги Рогаланда не любили плавать в дальние походы. Вместо них со своими людьми плавали Авальды, добывая богатство не только для себя, но и для своих правителей.

Самые щедрые и богатые пиры Авальды устраивали для конунгов, когда те их посещали.

Чем дальше, тем больше рогаландские конунги доверяли Авальдам. Об этом можно судить хотя бы по тому, что если раньше, в век сожжений, двор конунга находился поблизости от Авальдснеса, на острове Кармэй, то уже, как рассказывают знающие люди, при Авальде Могучем конунг подарил этот остров Авальдам, а сам перебрался дальше на юг, в Санднес, доверив добрую четверть своей страны заботам Авальдов. Конунг же Эйрик Тетерев еще дальше на юг перенес свою резиденцию – в Нэрбу, поближе к Агдиру.

Мало того, Эйрик Тетерев доверил Авальду Справедливому воспитание своего старшего сына, Эйвинда по прозвищу Кривой Рот. И дед Хельги его заботливо воспитывал вместе со своим сыном Авальдом, чужому ребенку уделяя больше времени, чем своему родному и, к слову сказать, единственному отпрыску.

Доверительно относились конунги Рогаланда к ярлам из рода Авальдов. И это при том, что, в отличие от других ярлов, Авальды пользовались большим уважением у народа. Когда Авальд Одиннадцатый вставал, чтобы произнести речь перед народом, все бонды тут же поднимались на ноги. Еще большим уважением пользовался у людей Авальд Тринадцатый, который был искусным судьей и всегда заступался за несправедливо обиженных, даже если их противниками были люди конунга Рогаланда. За это его и прозвали Авальдом Справедливым.