В. Стоянов - Такие разные дороги жизни

– Когда вы заканчиваете институт? – спросил он. – Этой весной, – пояснила девушка.

Говорила просто, без жеманства, тихо, но четко отвечала на вопросы. И хотя этикет предусматривал после танца не задерживаться возле одной и той же воспитанницы, необходимо приглашать на танец других девушек, юноша уже не мог отойти от Дарьи. В течении вечера он приглашал других воспитанниц, сам ловил взглядом фигурку Дарьи, смотрел с кем еще танцует девушка, затем снова приглашал ее. Она только улыбалась, все понимала и не было в ее глазах укора. К концу бала юноша уже не замечал других воспитанниц, хотя среди них присутствовали очень красивые девушки, он видел только глаза Дарьи Сергеевны. Тот вечер так быстро закончился, юнкера разочарованно смотрели на настенные часы, им разрешили проводить барышень до экипажей, юноша помог взойти Дарье в экипаж, превозмогая стеснительность спросил:

– Увижу ли я вас еще когда-нибудь?

– Быть может, – улыбнулась она в ответ.

И он не решился спросить: где и когда? Ни он не располагал своим временем, ни она до выпуска не вольна своим поступкам.

В казарме, когда в тот вечер юнкера готовились ко сну, один из них посмотрел на притихших товарищей, задумчиво высказался: «Хороши барышни! Только не по Сенькам шапки!». Понимали, в училище учатся юнкера, чьи родители среднего достатка, невест они выбирают из своего круга. Воспитанницы Смольного после выпуска становились фрейлинами императрицы, вхожи в высший свет, замуж выходили за видных политических деятелей или военных. Котлинский целый месяц ходил под впечатлением от той встречи, не надеясь увидеть девушку. Хотя очень хотелось.

Второй раз Котлинский увидел Дарью весной в городском саду. Он получил увольнительную и решил погулять по городу. Девушка прохаживалась по парковой дорожке в сопровождении няни и матери. На сей раз она одета не в платье института, а в богато отделанную жемчугами юбку, на ней бархатная жакетка, на плечах меховая пелерина. Он взглянул на свои покрытые пылью сапоги, хотел нырнуть в кусты, но девушка заметила его, отступать стало поздно. Он собрал волю в кулак, смело подошел, учтиво поклонился, поприветствовал:

– Здравствуйте, Дарья Сергеевна! Здравствуйте, мадам! – поклонился он женщинам.

Девушка улыбнулась, сделала книксен, повернулась к маме, певуче проговорила:

– Знакомьтесь, маман, Владимир… э…

– Котлинский, – напомнил юноша.

– Да. Юнкер военного училища, – пояснила она.

Женщина посмотрела на него сквозь лорнет, сразу оценила его далеко не новое обмундирование, по-французски удивленно спросила дочь:

– Бог мой! Даша, где ты успела с ним познакомиться?

Дочь по-русски ответила, чтобы Владимир, понял суть вопроса матери:

– Мы познакомились с ним на новогоднем балу в военном училище. Много танцевали, правда, Володя?

– Имел честь, – подтвердил юноша. – Мечтал, чтобы подобное повторилось.

Девушка вскинула на него взгляд, улыбнулась. Маман опять посмотрела на него в лорнет.

– Молодой человек мечтает стать военным? – спросила она.

– Точно так.

– Дворянин?

– Никак нет, – запнулся юноша.

Женщина поджала губы. Сделал шаг в сторону выхода из сада. Юноша последовал за ними, с ним не попрощались, давая таким образом понять, он может их проводить.

– Ничего, мама, Володя дослужится до полковника и беспорочной службой заслужит дворянство, правда? – сказала девушка и с улыбкой посмотрела на него.

– Непременно, – ответил он уверенно.

Он шел рядом с девушкой, пьянел от аромата ее духов, напоенным весенними почками воздухом, не веря своему счастью, что он видит девушку, о которой мечтал, засыпая на жесткой кровати в казарме.

Солнце хотя и заливало ярким светом окрестности столицы, но день по весеннему погожий. С Невы дул довольно прохладный ветер. Он видел, как девушка слегка поежилась, и плотнее прижала к себе пелерину.

– К тому времени, Даша, ты станешь бабушкой, – бросила реплику мать по – французски, намекая на долгосрочность прохождения службы от юнкера до полковника.

Юнкеров учили французскому и немецкому языкам, языки юноше плохо давались, сколько не учил, разговаривать стеснялся, однако речь на слух воспринимал, сделал вид, что он не понимает реплик матери.

– А вы, Дарья Сергеевна, кем хотели бы стать? – спросил он, чтобы не молчать.

– Сестрой милосердия, – ответила девушка. – Только папа не разрешает мне ходить на курсы сестер милосердия. Говорит, не женское это занятие. Дело не во мне, как в женщине. Папа не хочет, чтобы наследница графского титула выносила горшки из под больных, – с сарказмом проговорила девушка и выразительно посмотрела на мать.

– Фи, Даша, – отреагировала мать. – Как вульгарно ты выражаешься, – и повернулась к няне: – Это ваше влияние? Та скороговоркой по-французски открестилась. Мать снова повернулась к дочери:

– Есть кому попроще заниматься больными людьми. Тебя в институте готовят к преподавательской деятельности. Не хватало еще, чтобы высокие особы пачкали свои руки о… – она не нашла с чем сравнить пачканные руки, дочь перебила ее:

– Высокие особы тоже болеют. Вон, маменька, граф Данилов ныне от белой горячки в психический дом попал. Буянил. Переломал там всю мебель, санитарам его связывать пришлось, – привела она пример.

Мать строго посмотрела на дочь, ей неудобно спорить с дочерью при постороннем молодом человеке. Вполголоса буркнула:

– Нашла о ком вспомнить.

Он проводил женщин до выхода. У тротуара их ждала карета. Юноша сожалел, что так мало ему пришлось пообщаться с девушкой.

– До свидания, юнкер, – сказала мать и поджала губы. Няня только кивнула.

Котлинский щелкнул каблуками и мотнул головой. Подал руку матери, помог ей взойти в карету. Мать по-французски бросила реплику:

– Надо же, не дворянин, а с этикетом знаком, – и добавила: – Впрочем, юноша симпатичный.

Поскольку девушка протянула ему руку, он наклонился и поцеловал ее, тоже поддержал ее, когда она поставила ногу на ступеньку. Девушка чуть задержалась, сказала:

– В следующее воскресение мы принимаем гостей по случаю окончания поста, я приглашаю вас. Сможете? – спросила девушка.

– Сочту за честь. Если меня отпустят в увольнение.

– Приходите.

И девушка назвала адрес.

Котлинский долго смотрел вслед карете, не веря своему счастью. Затем, когда возвращался в училище, раздумывал: принять ли ему предложение или отказаться. Все же кто они, и кто он?! Он сын крестьянина Карпа Котлинского, перебравшегося в город Псков, и женившегося на телеграфистке станции Псков-1 Наташе. Дарья графская дочь, ей уготовано блестящее будущее, замуж она выйдет тоже за графа или крупного чиновника. Социальная разница не позволит любить ее, даже просто общаться ему будет непозволительно. И все же он уже тогда знал, что непременно воспользуется приглашением. Ему еще раз хотелось посмотреть в ее глаза, услышать ее голос.