Николай Болотов - ПАРАДОКСЫ интеллектуального чтива. Книга шестая. Девять эссе – «Все про все»!

Степень романтики Воронежского лесоустроительного Юго-Восточного предприятия, в котором я до того поработал в качестве рабочего, и которое обустраивало по большей части горные леса Кавказа и Алтая, меня в 1961 году не устраивала.

Ехал я в Приморье, конечно же, мечтая о встрече с тигром.

На это меня сподвигло удивительное описание Арсеньевым фактов общения аборигенов при встрече с тигром, один на один.

И хотя с тех пор таких аборигенов (удэгейцев, нанайцев или орочей) осталось чуть более одной тысячи человек, среди них в Тернейском районе эта мера тотемной «договоренности» с тигром остается в силе. Может быть и поэтому самый крупный хищник из кошек вообще полностью уничтожен не был, и в Сихотэ-алинском заповеднике сейчас уссурийский тигр чувствует себя в относительной безопасности.

До сих пор ни один удэге не пойдет охотиться на тигра, в отличие от современных «новорусских охотников» с «калашами» наперевес и со сворой здоровенных «медвежьих лаек». Тигру не остается ничего более, как только вести неравный смертельный бой. Сам же по себе он на человека почти никогда не нападает.

Я в этом уверен!

Этому могут быть свидетельства всего двух моих «невстречь» с уссурийским тигром.

Поясняю видимую «странноватость» этой «невстречной» терминологии. Дело в том, что с тигром в те времена, когда их оставалось на все Приморье менее 50 особей, я не мог встретится, но они со мной – множество раз.

Правда, я про то узнавал только дважды, и лишь постфактум.

Первый раз это случилось в самой обжитой тайге южного Приморья, в Шкотовском районе. Дело было в стационарном «таборе» – полевом лагере моей таксаторской группы. Это полудюжина палаток на капитальных настилах с комфортным таёжным обиталищем восьми человек с капитальным кострищем и даже баней в виде 200-литровой бочки из-под солярки на самодельной печке. Плюс ещё и откуда-то приблудившая дворняга, которую мои работяги – бичи прозвали «Жуликом» за настырное воровство с кухни у таборщика. Это был молодой и веселый пес, который вносил некое разнообразие в унылую повседневность таборной жизни, гоняясь за птицами и облаивая всякую мелкую живность.

И такая жизнерадостность «Жулика» никак не соответствует следствию его неожиданного исчезновения.

Я это хорошо помню, поскольку был соучастником его гибели.

А дело было так.

Как-то «Жулик» настырно посреди ночи стал лезть в мою палатку. Я, естественно, вытолкнул ногой это блохастое существо: – Иди, дурак, под настил, там теплее!

Он, скуля, уполз, и я его больше не видел…….Это потом, дня через два, таборщик нашел куски шерсти «Жулика» и кончик хвоста всего в сорока метрах от табора, с хорошо заметным следом тигровой лапы на моховой подушке из «кукушкина льна».

Как он мог выкрасть испуганную собаку из-под настила палатки?

Понятно, что для него собака или волк – любимое блюдо, но как его съесть так тихо, что никто из нас ничего не слышал!

Второй раз это было также не в Сихотэ-алинском заповеднике, где я проработал в самых сокровенных тигриных уголках, а опять в близи большого села Ивановки Михайловского района Приморского края (место вовсе не дикое, рядом трасса).

Какие тут тигры!

Только вот иду я себе с работой, верчу головой по окрестному древостою, все больше поверху, перехожу большой широкий ручей, которых в Приморье множество, и вижу на чистом песочке отпечатки четырех здоровенных тигровых лап.

И в самый глубокий отпечаток…….Ещё заливается водичка……

Так что «полосатый» хозяин этого отпечатка, весом никак не менее 2-х центнеров, только что пересек мой путь.

Пару секунд назад – и без всякого шороха!

Так что с тигром право, лучше не встречаться. Видимо он беседовать может только с аборигенами, а с нашим «русским братом» предпочитает помалкивать.

Медведь – другое дело – это хозяин тайги. Он так тихо ходить не умеет и не хочет. Да и любознателен он иногда до любопытства.

У меня описан один такой случай в «Диком ручье» в Приморье. Так эта небольшая речка называлась тогда на картах. Действительно, этакое диковатое полуущелье с крутыми берегами и густым многоярусным лесом.

Я медленно пробираюсь вдоль русла и слышу по косогору параллельно бредет медведь. И не только не скрывает своего присутствия, а нарочно трещит и фыркает.

Я останавливаюсь, что бы сделать записать в журнале таксации, он тоже останавливается. Я пошел далее, он тоже двинулся.

Я его окликнул:

– Эй, что тебе надо!….. Он фыркнул и побыстрее пошел вперед.

Дохожу до крутого оползня по правому берегу ручья, слышу, с горы катится приличный валун!

Вот, кричу, гад, кирпичами бросаешься!

Не хочется думать, что это он умышленно, но чем черт не шутит….Так и идем дальше, покуда мне не надо взбираться на крутой гребень распадка, чтобы перейти на другой выдел по абрису на фотоснимке. Взбираюсь к нему навстречу, и он затихает где-то поблизости.

А гребень такой узкий (всего пару-другую метров), что я, перепрыгнув валежину, чуть было не наступаю на полусонного жирнеющего барсука, который самозабвенно готовит себе зимнюю нору пред спячкой (дело было в середине октября).

Барсук, что было сил, бросается наутек, и любопытный мишка за ним.

Вряд ли он догнал барсука, у того наверняка была запасная нора поблизости. Шума погони не было слышно, и дальше я уже шел без провожатого.

Видимо он очень чем-то расстроился.

И судя по дневниковым записям от октября 1961 года в необходимость «разговора» с сильными хищниками я уверовал после двух дневного общения с одним старым охотником удэгейцем на берегу Тернейской бухты в ожидании проходящего парохода на Владивосток. Он живоописывал массу примеров из своей жизни на сей счет.

По его словам выходило, что с тигром надо уметь разговаривать, да и с медведем тоже.

Старый охотник точно знал, что летом всё хищное зверье сыто и само по себе на человека нападать не будет, струсит. А на мои детские знания, что при встрече с медведем надо быстро ложиться и притворяться мертвым, он сильно и долго хохотал.

Ну, а то, что убегать от медведя бесполезно, я знал и из курса охотоведения в институте.

Медведь точно бегает много быстрее любого чемпиона мира – спринтера на стометровке (36 км в час для него не скорость). В лесу он может догнать и молодого лося!

Так что остается при встрече с ним – только беседа «по душам».

А поскольку медведей в Уссурийской тайге в три тысячи раз больше чем наших тигров, то таких «бесед» у меня в дневнике оказалось не мало…..Вот, пожалуй, самый характерный, случай из раскрученных кинобоевиков: «неизбежного нападения» медведицы на человека, когда она «самоотверженно» бросается на защиту своего медвежонка.