Егор Ковальчук - Книга, которая пишет меня

Тот ветер, что две недели несся с запада, сегодня обрушился Востоком, навстречу побежал он ко мне своими нарастающими порывами. Значит, вовремя выехали, подумал я и, плетясь, покатился к перевалу и городу Гори. Коля застопил машину и, проезжая мимо, меня подал мне знак. Я ответил, что дорога дается очень тяжело, поэтому сбавим темп и пройдемся еще по городу Гори. Я либо привык быстро наращивать темп и быстро уезжать в первые дни, покрывая многие километры и заглушая расставание усталостью, либо столь медленно, как выбрал сегодня. На самом деле, на Душе было так свело, и так хотелось еще провести время с Колей, что, побродив по Гори, мы решили пройти сегодня пешком километры, а уже завтра прибыть к Мцхете.

Колька – отличный знаток Кришны, а также разный мест в Индии. Знаток лайфстайла на практике в разных странах Мира, хоть и не знает, что означает этот термин. А также Колька теперь мой Крестник, и связан уже со мной на долгие времена. Мы шли очень беззаботно. Так как Коля хорошо знаком с развитием войн, он заполнял мои пробелы в этой области своими знаниями. Сегодня это была тема об Израиль-Палестинском конфликте, войне во Вьетнаме и Лаосе. Еще он поведал мне о разных сладостях, которые ему удалось поесть!) Позже я пересказал ему лекцию Отца Фаддея, и в то время, когда уже Солнце опускалось за сопки, мы приняли ночлег, который оказался так кстати.

Ферма

16 ноября 2014, под перевалом у пасечника, 47 км+ перевал Крестовый 2395 м

В 7—13 проснулся от стука капелек дождя. Выскочил и закатил велосипед под навес. В 9 утра, обнявшись, я попрощался с дядей Славой.

– «Ты сам знаешь, как, что делать», дядя Слава прощался со мной, дождик уже закончился, ведь мы в горах и сейчас после нескольких капелек начинается снег, вершины уже побелели. Я начал день с пробежки в гору. А уже потом заезжал своим ходом. До «Креста» (Крестовый перевал) было 13 км, я слушал книгу Старца Паисия и двигался ввысь. Снег уже покрывал мои руки, но было сухо, и поэтому перчатки я так и не одел до самого пика.

На заснеженном перевале, поставил велосипед у столбика и поднялся на холм к Кресту, после чего решил заглянуть к метеорологам. Пройдя 10 метров от креста, навстречу мне выбежал большой пес, по инерции я обратился в бег, но тут же понял, что это грозит мне большими проблемами, развернувшись и схватив с земли снега и травы, бросил в пса – пес был побежден. Через секунду уже бежал монах, отгоняя пса. Я взял благословение и принял предложение попить чаю.

В наполовину построенном будущем храме жили два молодых монаха, за 30 лет, внутри стояла печка и палатка, я устроился у печи, прогревая ноги и выкидывая порванный целлофан, в который утром я обернул свои ноги. Я улыбался, потому, как Колька мне сказал: «Тебе срочно нужна обувь, ты ведь и до Душети не доедешь. Я вообще не знаю, как ты будешь там ехать, там снег и очень холодно» Кроссы мои уже обветшались от острых педалей велосипеда, подошва лопнула на обеих ступнях, стельки и ткань я давно вырвал, так, что ноги были всегда на резине. Зато проветривались. Я улыбался, осматривая эти кроссы у печки, и так мне хотелось сейчас сказать братишке: «Кроссы не выдержали, но разве кроссы едут?» Монахи предложили мне обувь, но та оказалась 43 размера.

– «А куртка у тебя есть? Ну, показывай, а то сейчас куртку дадим»

Признаюсь, что одно из лучших блюд, что я ел, было сегодня, монахи накормили меня сваренным обычным рисом на воде, рис ел вместе с водой.

Как «работа» облагораживает и кристаллизует чувствительность. Ну и расположение монахов.

– «Да нет, я не сразу принял монашество, я же пять лет жил с ними, присматривался, не врут ли, не скрываются ли. Постриг принял два года назад», рассказывал Отец Серафим 32 лет.

Мои многие друзья и даже близкие мало что знают о монашестве, как, впрочем, и я, но ребята многие считают, что монахи – это очень слабые люди, что ушли от Мира, от безысходности и т. д. Пытаются выставить их в дурном свете. В то время как сами идут по тропке «коллективного бессознательного», делая многое, не зная для чего, так кто в итоге бежит то? И от себя ли, или к себе, или к Богу?

– «Ну что, женщину не хочется?», спокойно спросил Отец Серафим, он имел в виду женитьбу, и так далее.

Мне хотелось спросить его о том же, но это был слишком обывательский вопрос с моей стороны, к тому же ответ я уже знал. Что для них это не мера Радости Жизни и не вся ее полнота.

Через час в храмик зашли три девушки, молодые, другие эпитеты к ним весьма подходят.

– «Это наши друзья»

Девушки, видимо, ехали с воскресной Литургии.

– « Я думал, в монастыре тихо, людей нет, никто не мешает, а тут их еще больше», смеясь, говорил Отец Серафим, указывая на девушек. Одна из них, как только зашла, рассказывала какую-то историю, не умолкая, просто трещала на грузинский манер. Я смотрел на нее, в то время как две другие были более скромны, одеты в черные юбки и балахоны, а та, что рассказывала, находилась в короткой юбке.

– «Она с Кахетии, любит выпить, видишь, разговор только про гулянки», Отец Серафим продолжал смеяться. Меня же завлекала речь, не часто можно услышать так чисто речь человека на другом языке «без других помех». Тут я задумался, влияет ли речь на определенном языке, к примеру, на ритмику сердца. Ну, допустим, что речь – это определенная интонация, вибрация, вызывающие определенные частоты дыхания и т. д. Так вот, есть ли зависимость от того, на каком языке мы говорим и на наши внутренние импульсы сердца и других органов. Если кратко. Вы так же считаете, что смотреть на девушку, которая в короткой юбке тараторит что-то и думать, глядя на нее о сердечных колебаниях и взаимосвязи речи это сумасшествие? У всех свои тараканы.

Что ж говорить о монашестве. Это определенная Жизнь, где есть свои огромные ступеньки развития. Где своя многогранность, свои трудности, изъяны. Я все еще размышлял в голове, что если уж «рвать с Миром», то полностью без остатка, без айфонов в черной рясе, без друзей и близких, без бытовой расположенности, хотя это, опять же, ступенька исихастов и пустынников, которая нам в большинстве не достижима. Мы же сейчас проросли в этот Мир.

– «Ну, домой то когда приедешь?» Отец Серафим ранее сам ответил на этот вопрос, когда рассказывал про одного монаха, рядом с которым он почувствовал, что оказался дома. Мне это близко, Дом – это когда рядом человек, с которым так чувствуешь себя. Дом – это когда в Сердце Мир. Дом – это состояние внутреннее. Дом там, где Мама, где Близкие и Родные.

– «Ну поезди еще. Но на вопросы не ищи логического объяснения, это нельзя узнать, можно только почувствовать. Нашему настоятелю не знаю, за что так везет. Наш монастырь самый сумасшедший в Мире. Все мы там трудные дети. С улицы. Вот он из нас Людей делает. В Тбилиси у нас детский монастырь, куда молодые мамочки приносят новорожденных и оставляют, когда детки подрастают, некоторые родители их опять забирают. Редко очень. Сейчас трудные мамы знают, что это место, где им могут помочь, что могут не убивать абортом, а оставить свое чадо тут, в монастыре. А трудности ты должен притягивать как магнит, без трудностей нет смысла, когда легко все.»