Светлана Волкова - Подсказок больше нет. Роман

Костик остро ощущал нехватку своих друзей по сноуборду, особенно здесь, в новой школе, и никак не мог найти ответ на вопрос, почему они исчезают из его жизни с появлением первых проталин. И телефоны у всех под рукой, и живут в одном городе, а как-то не вспоминают друг о друге до следующей зимы. Он даже пару дней назад позвонил по одному номеру, записанному в мобильнике как «Колян гора». Хотел просто поболтать, рассказать о переходе в другую школу, снять нервное напряжение, но как только услышал в трубке удивлённое: «Чего тебе?», быстро перевёл разговор на тему креплений для доски и, получив ненужные короткие ответы, отключился.

Дружба – понятие внесезонное. И, как сказал классик, круглосуточное.

На уроках физкультуры Костику всегда всё давалось легко. Брусья – пожалуйста, шест – не вопрос, прыжки через перекладину – и это сдюжим. Был лишь один «субъект» в спортивном зале, с которым у него никак не налаживался контакт. Имя ему – козёл. В прямом и переносном смысле. По мнению Костика, это был снаряд, специально придуманный для того, чтобы дискредитировать его как спортсмена, выставить перед всеми на посмешище и, в довершение позора, оставить синяки на бёдрах, коленях и других немаловажных для полноценной жизни местах. Красотой этой даже и не похвастаешься по-пацански, она – свидетель твоей полной немощи перед его сиятельством Козлом, знак триумфа бездушного четвероногого чурбанчика над человеком. Впрочем, в его бездушии Костик стал сомневаться. Есть, есть у него душонка! Коварная, ехидная, смакующая мальчишескую трусость. Было в этом даже что-то мистическое. Как назло, девчонкам он покорялся без особого труда: разбежались, прыгнули, оттолкнулись руками о кожистую спину монстра, приземлились на мат, фасонно прогнув поясницу. Делов-то! А он, сноубордист, обычно стоит на старте долго-долго, не в силах начать разбег, нервничает, потеет, проклинает и физрука, и урок, и того, кто выдумал этот, с позволения сказать, спортивный – нет, настоящий пыточный снаряд. Потом всё-таки пересиливает себя, несётся на козла с уверенной мощью и в самую последнюю секунду словно обмякает, не в силах запрыгнуть на него, останавливается, будто перед стеной, или сворачивает в сторону, как строптивый конь, не желающий брать препятствие в конкуре. А однажды случилось ещё хуже. Он поборол свой невероятный, почти языческий страх перед этим козлищей, оперся руками, оторвался от пола, мечтая скорей перемахнуть через чудище, но в секунду отрыва что-то подломило его локти, загасило скорость. И через миг Котик неудачно приземлился на козлиный круп, больно ударившись копчиком и заработав неприятную гематому в деликатном месте. Но самым гнусным был громкий гогот одноклассников, навзрыд, до икоты, как будто смешнее в жизни ничего нет. До сих пор стоит в ушах…

Костик смотрел на чёрного козла в зале новой школы и чувствовал, что кошмар повторяется. Так бывает в ужастиках: монстр жив, добить не удалось. Последний кадр фильма как заявка на продолжение: I’ll be back! Грамотный сюжетный ход. Это же страшилище возродилось почти пафосно: по всему было видно, что оно новёхонькое, с фабрики, или откуда их там привозят? У Костика обострился нюх и зрение, ему чудилось, что он вдыхает запах «молодого дерматина», и глаза особо чувствительно улавливают недобрый блеск черной спины.

– Ну что, друзья, обновим снарядец! – словно в подтверждение его мрачных мыслей произнёс Ватоль.

«Обновим… Моей пятой точкой… И моей репутацией», – с грустью подумал Костик. – «Под дружеское ржание новоявленных корешей».

Он стоял почти в самом конце строевой линейки. Приступили к прыжкам. Сперва девочки – у всех получалось гладко, кроме одной, полненькой. Пацаны таращились на попы одноклассниц, хмыкали, подгоняли, словно кобылок, удалецким «гоп-гоп», потом очередь дошла и до них самих. Костик почувствовал, как взмокли ладони. Будь он проклят, козлище!

Вот в очереди перед ним три человека, два, один. И все без исключения перемахивают через ирода легко, точно и выверено, как будто играют в чехарду, и под ними мягкие спины приятелей.

– Следующий! Пошёл, пошёл! – замахал Костику физрук.

«КАКОГО РОЖНА! – закричало у него внутри. – Я ДЖИБОБ! Я не намерен делать то, чего не хочу! Это в корне противоречит принципам джибобства!»

– Вадим Анатольевич, – спокойно и с достоинством произнес Костик, отойдя в сторону к шведской стенке. – Я не буду прыгать.

– Почему? Как фамилия? – вскинул брови Ватоль.

– Рымник. Я новенький.

– Нога болит?

– Нет, не болит, – Костик выдержал интригующую паузу. – Я не хочу.

Кто-то присвистнул, девочки зашептались.

– Мало ли, что ты не хочешь! – физрук почесал пузо под футболкой. – Давай. Толчковой! Я подстрахую, не боись!

Костик присел на скамью.

– Я не боюсь. Я просто не делаю того, чего не хочу. Это мой принцип.

– Он джибоб, они такие! – с восхищением подала голос Кэт.

– Да мне-то что с того, какой он боб или кто там ещё! – взревел физрук. – Двойку захотел?

– Ставьте. Прыгать сегодня не буду. Завтра – может быть…

Бросив на Костика инквизиторский взгляд, Ватоль поспешил к столу, заваленному рулонами бумаги, пружинами от эспандеров, какими-то пакетами, сдвинул пятернёй весь этот хлам и открыл классный журнал.

– Ты думаешь, малец, физкультура это так, не главный предмет, можно наплевать? Ну-ну!

По шевелению его правого локтя Костик понял: физрук что-то торопливо и размашисто пишет.

В зале стояла тишина, ребята смотрели на новичка с уважением.

– Слушай, Костян, – прошептал Потехин. – Ты это, не ссорься с ним. Двойку в четверти влепит, как пить дать, а она тебе всю картину подпортит.

– Да я не ссорюсь ни с кем. Джибобы – мирное племя. Мы просто не терпим насилия над личностью в любом виде, а то, что сейчас происходит, – самое, что ни на есть, насилие. Не всегда удаётся делать в жизни только то, что хочешь, но что НЕ хочешь – уж точно НЕ делаешь, понимаешь? Ты свободен вот здесь, – Костик стукнул себя по груди. – Вот и вся философия. Проще простого.

Несмотря на полученную двойку и явно назревающий конфликт с учителем, Костик почувствовал себя настолько счастливым, что даже прикрыл глаза. Как он раньше не додумался до этого? Отец и дед искали эту свободу, он знал, – искали, потому что любили говорить о ней часами на кухне, ещё в старой квартире, не обращая внимания на него, маленького. А брат? Да наверняка! А всё оказалось просто: ты поступаешь так, как считаешь правильным именно в этот самый момент. Сиюминутная правда – она первична. Делай, если хочешь или считаешь нужным. Не делай, если не желаешь этого! Принимай решение, коли оно созрело в голове. Не принимай, ежели оно тебе в тягость. А её, тягости, и не может быть, не может! Ты – индивид и живешь по своим законам! А общество? Что ж, многие его правила вполне логичны, так почему бы ни следовать им? Найдётся что-то неприемлемое для индивида – ни секунды не задумывайся, просто иди своим путём, никому не мешая. Войны нам не надо: войны приносят дискомфорт.