Владимир Влялько - Рассвет модельера

Маслов был ошеломлен. Он ничего подобного еще не делал и не встречал на страницах глянцевых журналов. При реализации подобных моделей успех мог бы стать бесспорным.

─ Это что? Что это? Где вы видели такую модель? ─ спросил удивленный художник у своего юного коллеги.

─ Я сейчас это придумал. Мне показалось, что вашей дочери подошел бы такой летний наряд, ─ Иван скромно опустил голову. ─ Я могу еще много нарисовать разных костюмов. Хотите? ─ Иван вопросительно глянул на Маслова.

─ Нет, нет, не сейчас, ─ замешкался художник, обернувшись на легкие шаги подходившей к ним Марии. ─ Машенька, посмотри сюда, ─ он указал на рисунок Ивана.

─ Ой! Это же я! Кто меня нарисовал? Какой интересный наряд! ─ Мария подняла руки к щекам. ─ Я хотела бы иметь такое платье. Папа, это возможно?

─ Спрашивай у молодого человека, ─ он указал на Ивана. ─ Это его творение, которому осталось только дать название.

─ «Мария!» ─ тихо произнес Иван. Я бы хотел его назвать так.

─ Как здорово! ─ тезка наряда захлопала в ладоши. ─ Это не в мою ли честь он так назван?

─ Да, в вашу, ─ Иван опустил голову и покраснел.

Иван начал осознавать: женский наряд ─ его призвание. Женская фигура с некоторых пор начала волновать воображение юного художника. Вспомнилось, как еще совсем юным мальчишкой Иван увидел на безлюдном пляже девушку с оголенной грудью. Его потрясло это видение. Он уже видел подобное в музее на картинах или скульптурах. Но то было неживым и поэтому не поражало естественностью и запретностью, как образ той девушки на пляже.

─ Ну что, Иван, ─ из размышлений его вывел голос Маслова, ─ Как вы смотрите на то, чтобы реализовать ваш рисунок?

─ Я это не умею делать, ─ робко ответил Иван.

─ А вам ничего не нужно делать, ─ возразил хозяин дома. ─ Вы уже создали эскиз. Теперь остановка за выкройкой этой замечательной модели. Я об этом позабочусь.

─ Да, да, папа. Я хочу скорей получить такое платье. Оно мне очень понравилось, ─ залепетала дочь художника.

─ Хорошо. Через неделю ты получишь его, ─ сказал отец.

Глаза Марии заблестели от радости. С лучезарной улыбкой она становилась еще краше и привлекательней. Но Ивана не волновал ее образ. Ему хотелось поскорее увидеть готовым нарисованное им платье и начать работу над другими моделями.

Через обещанный Масловым срок наряд был готов. Мария сияла от счастья. Она была великолепна в новом одеянии, поражая им всех окружающих. Когда девушка шла по улицам города, все прохожие оборачивались и долго смотрели ей вслед, будто мощный магнит приковывал их взоры к платью Марии. Женщины часто останавливались, более смелые без стеснения дотрагивались до необычного наряда и спрашивали адрес магазина, где можно приобрести такое изделие. А однажды какая-то девочка-подросток подскочила к Марии и вцепилась в ее платье. Только усилиями матери ее удалось оторвать от Марии. Еще долго плач юной модницы был слышан на улице.

Между тем, Иван настойчиво изучал основы модельного искусства в доме Маслова. Подобному усердию молодого человека нельзя было не поражаться. В ущерб отдыху и другим соблазнам быстро проходящей молодости Иван сутками просиживал в своей комнате, как преступник, заключенный в одиночной камере. Его не волновали ни деньги, которые по договоренности перечислялись отцу Александру, ни скудная пища, коей потчевали его в доме художника. Все силы Ивана были направлены на совершенствование навыков рисования женских нарядов и их моделирование.

Хозяин дома, постоянно наблюдавший за работой своего юного помощника, не переставал удивляться его трудолюбию, граничившему с запредельными возможностями человека. С каким благоговением и радостью Маслов смотрел на рисунки Ивана, предвосхищая доходы, какие принесет воплощение в жизнь и продажа готовых изделий. Маслов задумывался над тем, каким образом сотворенное юным художником великолепие сохранить в своей коллекции и стать единоличным владельцем неповторимых моделей нового Микеланджело, которого преподнесла ему судьба.

Между тем, Иван продолжал неистово творить и как губка впитывать все лучшее из опыта наставника. Он получил доступ к всевозможным материалам Мастера (тканям, краскам, фурнитуре), из которых рождались новые наряды.

А платье Марии, казалось, живет теперь само, своей жизнью. Однажды сотворенное мастером оно теперь диктует тому, кто его надевает, свою волю, превращая в живой манекен.

Действительно, с тех пор, как дочь художника начала носить созданное для нее и названное ее именем платье, она стала другой. Перемена эта была не в лучшую сторону. Мария из жизнерадостной и веселой девушки превратилась в печальную Мадонну. И никто не мог понять: «В чем дело?». Каждый раз, надевая свое любимое платье Мария в «Марии» удивляла окружающих. Чем? Кротким взором, ранее не присущим ей. Печалью, ранее ей не свойственной. Грустными глазами, до этого сияющими. Складывалось впечатление, что Мария медленно угасает. Она вновь и вновь стремилась облачиться в любимый наряд, который, как магнит, притягивал к себе хозяйку и, казалось, сжигал ее заживо.

Через неделю Мария умерла. Ее загадочная смерть, происшедшая внезапно шокировала всех, кто ее знал. А отец девушки, поседевший за последние сутки, впал в тяжелую депрессию. Он не верил в случившееся, и постоянно находился у одра умершей дочери. Глазами, наполненными слезами, художник отстраненно смотрел куда-то вверх, словно искал там причину своих страданий.

Хоронили Марию в ее любимом Ивановом платье. Так пожелал отец. В конце душного летнего дня на город освежающей лавиной обрушился ливень. Присутствующие на похоронах люди не замечали этого. Они даже радовались водным струям, принесшим им, живым, небольшое наказание за большое горе, связанное со смертью юной девушки. Так причудливо в сложном миксере природы образовался коктейль из дождя и слез, любви и смерти, жизни и тлена.

На отца Марии жалко было смотреть, ─ таким непоправимым было его горе. Иван же наблюдал за похоронной процессией со стороны. Ему было очень жаль… платье Марии. Его первое платье! Оно через какие-то полчаса погрузится в темную могилу и исчезнет из реальной жизни, оставшись лишь в памяти юного художника.

«Нет! Я не могу допустить этого, ” ─ Иван нервно кусал губы. В его мозгу зрел дерзкий план, не вписывающийся в здравый смысл нормального человека.

Поздно ночью этот прожект начал превращаться в реальность. Полная луна выхватывала из темноты четыре зловещих силуэта у свежей могилы. В одном из них можно было узнать профиль Ивана. Скрестив руки, он смотрел на уменьшающийся могильный холм, разгребаемый могильщиками.