Павел Опанасенко - 33 – несчастье? Карибский кризис

– Я сделаю глоток, проверю, не отравлена ли вода, и немного смочу губы, потом возьму этот кувшин с собой в дорогу, – подумав, сказала Даша.

– Хорошо, – сказал я. – Идём дальше: вы оказались перед огромной стеной, влево конца не видно, и вправо конца не видать, да ещё и высокая она, не перепрыгнуть… Ваши действия?

– Пробью стену, – вдруг сказала Аня, – найду брешь и пробью.

«Ого! – про себя отметил я. – А так, по первому взгляду, и не скажешь…»

– Пойду искать проход вдоль стены, – сказал Константин, вытирая кисточку о салфетку.

– А я лестницу попробую собрать, – ответила Даша, любуясь своей ложкой.

– Ну что же, настало время ответов, – сказал я, потирая руки от удовольствия. – Итак! Стена – это метафора жизненных трудностей, и то, как вы с ними справляетесь, когда сталкиваетесь. Константин идёт искать лёгкий путь, Даша строит план на месте, а ты, Аня, ломаешь стену.

Все оторвались от своих ложек и уставились на меня с озадаченными лицами. Видимо, до этого тест воспринимался не больше, чем шутка. Но интерпретация ответов всех удивила.

– Про кувшин давай, – не скрывая любопытства, сказала Аня.

– Кувшин с водой в пустыне, и что мы с ним делаем – это интерпретация нашего сексуального влечения, и то, как мы вступаем в новые отношения… – сказал я и посмотрел на округлившиеся глаза Константина. Портрет скромного историка с магистратурой за плечами и пятью дипломами шёлкового умника на олимпиадах по биологии рассыпался за пять секунд.

– Ага, в тихом омуте-то черти водятся… – засмеялась Аня, глядя на Константина в упор.

Тот от неловкости смял салфетку в кулаке и уставился на меня с вопросительным выражением на лице.

– Ты, Аня, тоже кувшинчик не прочь один, другой опрокинуть, – засмеялся я, – так что вы с Костей друг друга стоите.

Мы с Аней смеялись взахлёб, только ничего не понимающие Даша и Константин хлопали глазами, глядя на нас и переводя взгляд с одного на другого.

После этого мастер-класса я больше их в музее не видел. А нас с Аней взяли работать вдвоём на одно место.

До вылета из Томска я списался со своим старым знакомым, Васей из Москвы. За простым русским именем скрывается непростая судьба моряка, объехавшего весь мир вдоль и поперёк. Именно после его историй о приключениях я загорелся морем ещё больше.

Само наше знакомство стоит отдельного упоминания в книге. В свой последний отпуск в армии я долго решал, куда мне поехать: домой в Читу или в Екатеринбург к другу.

Помню, как стоял в очереди в железнодорожную кассу и перебирал в мыслях варианты поездки. В итоге, как под гипнозом, купил билет в Калининград и сообщил родным, что не приеду.

Мама была в шоке, сестра в восторге. Дело в том, что мы когда-то жили в Калининграде, с тех пор прошло уже, наверно, лет десять. И вот теперь я еду осуществлять нашу общую семейную мечту – вновь посетить город у моря.

В первый раз я увидел Васю при посадке в поезд «Москва-Калининград». Атлетичного телосложения, с длинными волосами, закреплёнными ободком, и аккуратной ровной бородой. Мне почему-то показалось, что он либо спортивный гимнаст, либо стриптизер.

На станции в Белоруссии проходил паспортный контроль. Пограничник растолкал меня и попросил документы на проверку. Резко вырванный из сна, я, как ни старался заснуть, больше не смог. Чтобы как-то развеяться, решил выйти на улицу, пока поезд стоит на станции. Там уже стоял Вася и читал таблички на белорусском языке. К нам подошел старичок с тележкой и спросил, не хотим ли попить пива. Вася решил купить пару бутылок, но у старика не нашлось сдачи. Он предложил забрать оставшиеся четыре бутылки. Четыре бутылки было слишком много для одного Васи, вот тогда он и обратился ко мне с просьбой составить компанию. Старик, со своей тележкой на скрипучих колёсах, был так рад удачной сделке, что заковылял по платформе чуть ли не вприпрыжку.

Ну, а мы с Васей полночи простояли в тамбуре поезда. Пили пиво, разговаривали о море, путешествиях и дальних странах. Холодное пиво утоляло жажду в душном вагоне, как летний морской бриз на побережье Корсики. Запах хмеля медленно погружал нас в туман воспоминаний и фантазий, с каждым глотком становясь всё ярче. Лёгкая горечь белорусского напитка была приятной и манящей. Она, как пузырёк из сказки про Алису, тихонько кричала: «Выпей меня!». После приезда в Калининград я познакомился с друзьями Васи. Они тоже были моряками. Весь оставшийся отпуск мы гуляли, ездили купаться на Балтийское море и просто развлекались.

От общения с этими ребятами я так загорелся желанием отправиться на учебу в Калининград на моряка, что даже ходил в морскую школу. Верхом моей решимости было посещение кадетского корпуса и попытка попасть в команду на легендарный фрегат «Крузенштерн». Тот самый парусник, что совершил кругосветку.

Но диалог с секретарем в приемной комиссии как-то сразу не задался.

– Ты откуда такой приехал?

– Я с Урала, – сказал я, улыбаясь во весь рот.

– Ну, так чего ты к нам приехал? У вас там что, своего морского училища нет, что ли? – сказала женщина в чёрном пиджаке на два размера больше, не поднимая глаз от стопки документов на столе.

– Понимаете, я с Ура-ла приехал… Город Зла-то-уст, – повторил я, стараясь чётко выговаривать каждое слово.

– Я не тупая, с первого раза поняла и услышала. Езжай к себе и там поступай, – сказала женщина тем же равнодушным голосом и с грохотом переложила стопку бумаги с одного стола на другой.

Тогда я набрался смелости и показал ей на карте, расположенной на стене, где находится Златоуст. Видимо, это было моей самой большой ошибкой.

Комсомолка несколько секунд таращилась на карту, понимая оплошность в географии, и морщила лоб. После этого разговор сошел на нет, и мне пришлось уйти. Так моя карьера моряка закончилась и не начавшись.

На мое предложение встретиться в Москве Вася ответил радостно.

– Конечно, приезжай, звони!

– Удивительно, ты уже и женат, и не моряк вовсе, да и живешь не в Калининграде, а в Москве, – сказал я, глядя на храм вдалеке.

– Чему удивляться, я всегда понимал, что всю жизнь моряком не буду работать. Семья, дети – на это нужно время. Не так, чтобы по полгода их видеть, а потом в рейс уходить, – сказал Вася серьезным тоном делового москвича.

– А помнишь, как ты на меня обиделся, когда я той девушке-экскурсоводу соврал, что ты американец, а я твой переводчик, чтобы познакомиться с ней? – спросил я.

– Нет, не помню, – сказал Вася и почесал бороду.

– Ты так на меня тогда смотрел, будто я ей жениться обещал и обманул, – сказал я и засмеялся.

– Наивный был, – засмеялся Вася.

– Знаешь, вот слушаю тебя, и прям два разных человека. Хотя внешне совсем не изменился, – сказал я и поправил браслет на руке.