Е. Е. - Жил-был стол… Совсем другие истории

– Справедливость в том… что из обвинения нужно исключить квалификацию содеянного «как крупный ущерб»!

Прокурор сделал стойку. И сразу стал похож на сову. Глупую и лупоглазую… Жан Габен впервые взглянул на меня с интересом.

– Девушка! – я обернулся. – Девушка! Кто вам подарил этот телефон, в который вы играете? Это «Верту»?!

А у неё отнюдь не глупый взгляд. Просто растерянный. Ну, давай! Не подведи меня!

– Кто вам его подарил?! Сколько он стоит?! А тот… что у вас украли?! Айфон?!

Я сыпал вопросами! Времени не было! Сейчас меня прервут! Хорошо, этот идиот, хоть и понял, что что-то пошло не так… но что именно – ему ещё нужно время! Троечник ты! Троечник!!! Никогда ты не будешь хорошим юристом!

Но всё же он взвивается со своим протестом.

– Сейчас уже нельзя допрашивать никого! Я протестую! И вообще… мы уже всё выяснили! И цену! И за подарки… Зачем?

Ах, красавчик! Бумажки-то на этот случай нет у тебя! «За подарки» – тоже мне, гособвинитель!..

А потом была тишина… Тихо-тихо… Я слышал, как проезжали редкие автомобили на улице… как жужжала муха, то приближаясь к центру зала, то отлетая к углам… Я ждал… или получилось у меня… или нет… Сколько будет тянуться эта пауза?

Я посмотрел на прокурора. Кажется, он успокоился. Сел. Но всё смотрел на меня и хлопал глазами… Я посмотрел на его честь – председательствующего в заседании. Он молчал… У него был тяжёлый взгляд. Но я чувствовал – он точно понял меня… О чём он думал? О том, что всё пошло не так?! И нужно вникать в какие-то новые обстоятельства?! А приговор уже почти написан… А может, всё же о справедливости? О том, что потратить часа полтора на то, чтобы переписать текст, – это не так уж и много?!… Какой же у него взгляд… Я отвернулся. Мне не хотелось его раздражать. Тем более что всё теперь действительно в его власти.

И прозвучал, словно нехотя, его голос…

– Протест принимается. Защита не может задавать вопросы в этой стадии процесса.

Прокурор расправил плечи. Расправил их и я. Только он – от гордости. А я – как на расстреле… И даже муха где-то затаилась.

А Жан Габен повернулся ко мне. Ещё несколько секунд смотрел мне в глаза, а потом сказал:

– Но суд вправе во всякое время задавать вопросы участникам процесса… Потерпевшая… подойдите.

Я опускаю голову… и жду… Я – один сплошной слух…

И ещё… чем бы этот допрос ни кончился… спасибо тебе, Жан Габен… Знаешь, умирать буду – буду помнить… был в моей жизни настоящий судья… Моё вам почтение, Ваша честь…

А девушка отвечает на вопросы. И она совсем не дура. И что я так ненавидел её?! Ну богатые у неё родители… она-то чем виновата?!

Да, этот телефон подарил отец… и тот – тоже… Да, на следующий день… Сказал, не расстраивайся, будет лучше… Нет, она не знает точно, сколько они стоят… Ну «Верту» примерно тысяч двести… он золотой… А тот… Правда не знаю… Следователь сказал – пятьдесят тысяч… Да, он сказал, что это по-любому крупный ущерб… Да, поэтому я и написала… Папа?.. Папа – совладелец строительной компании… двух… Нет, с собой у меня не много денег… тысяч пятнадцать… ещё есть карточка… да… там очень много… Да, «Ягуар» внизу – моя машина… Ну папа купил, конечно…

Она идет на своё место. Я провожаю её взглядом. Симпатичная девушка. Честная. А большего от неё и не надо…

– Защита удовлетворена ответами потерпевшей?

– Да, Ваша честь…

– У вас есть что ещё сказать?

– Нет, Ваша честь… Защита рассчитывает на вашу справедливость.

Он кивнул…

Он кивнул мне ещё раз. Уже после приговора. Условный срок. Крупный ущерб исключен… Прокурор выходил – играл желваками. А я стоял… смотрел, как Жан Габен собирает бумаги. Как встает. Идет в свой кабинет. И уже открыв дверь, он обернулся и снова взглянул на меня… и кивнул… едва заметно… И я понял… Это был поклон… уважение… Я – достойный защитник… Благодарю, Ваша честь…

Да, так всё вчера и было. И было хорошее настроение. Я думал, что надо бы догнать девчонку – поблагодарить… что нужно невзначай столкнуться с прокурором и ехидно подмигнуть ему… думал, что такой приговор не отменит ни городской, ни Верховный суд… и жаль, что не было никого из посторонних зевак… тем более не было журналистов – всё же дело необычно обернулось… А потом всё померкло… Она рассказала мне про корову. Корову, которая в такой деревне, как Камешки, – это всё. Корову, которую она продала, и продала ещё много всего другого, и ещё взяла в долг… И меня уже совсем не радовали эти деньги… было стыдно и противно… и хотелось избавиться от них…

Странно, но вчера – когда в баре, совсем пьяный, я рассказывал эту историю, когда отдавал деньги… хоть и чувствовал себя лохом… как-то всё легко было… Легко виделось. Вот приеду… как скажу ей – не знал, но виделось, как она счастлива, как будем вечером сидеть за столом… и будут какие-то гости, ну, кто на самом деле переживал за неё… она будет говорить что-то хорошее, называть меня «сынок»… А почему же сейчас, когда я везу ей эту корову с целой пачкой документов, да ещё и с двумя поросятами… мне так плохо?! Почему?!

Водитель, не отрывая взгляда от дороги, запустил руку куда-то за сиденье. Зашелестел там чем-то полиэтиленовым и вытащил запотевшую банку «Туборга».

– От… Сергей Сергеичу казав купыт.

Я беру протянутую мне банку. Надо же… побеспокоился… Всё знает, всё предусмотрел. И чего я с ним тягался вчера?! Во всём он сильнее…

Щелчок крышки. Пена. По банке, по руке. На брюки, как я ни пытался убрать ногу. Зашипела, растаяла, и только крупные капли… вот и впитались… так же и вчера…

…Толчок в предплечье, которого я не ожидал, и хоть стакан не выпал из руки, но виски изрядно расплескался на стол, на руку этой девке и даже на грудь ей… И струйка сбежала по столу как-то так быстро, что я не успел ничего сделать, и она пролилась мне на колени…

Я обернулся. А он вроде как и не заметил – сидел спиной, облокотившись на стойку.

– Уважаемый, ты не мог бы поаккуратнее? – я был пьян, настроение отвратительное. И он подвернулся очень кстати. Ему-то за весь этот день и достанется.

– Извините, молодой человек.

– А что мне с твоих извинений?!

– Вот это ваше «ты» – уже лишнее. Я же извинился?!

А мне уже и не хотелось драться. И не потому, что было ясно с первого взгляда – против него я не выдержу. Просто он мне понравился. Я смотрел в его лицо – ещё один Жан Габен за сегодня. Понравился его голос, и как спокойно он извинился. Понравился его дорогой темный костюм с расстёгнутыми обшлагами. Понравилось, что не было на пальцах перстней, а на шее цепей и крестов. Понравились его спокойный взгляд и глубокие морщины. Понравилась его уверенность. Понравилось ощущение – в этой жизни он всё смог сам… Не как те двое, которые, как бы они ни преуспели, работали на дядю. И тем более не как я, мелкий мошенник.