Елена Оуэнс - Горький вкус соли

– Ах, до чего же энто всё любо! – невольно вырвалось у Вари, и она открыла форточку.

В избу ворвался свежий воздух, смешанный с утренними деревенскими звуками: хлопающими дверьми сараев, кудахтаньем кур, мычаньем коров. Она услышала плеск воды, фырканье и бас соседа: «Ух! Хорошо! Ух! До́бро!»

«А ведь и правда – как всё хорошо, как всё до́бро!» – Варя протанцевала от окна, что-то мурлыча себе под нос.

Затопив печь, она водрузила на неё чугунок с водой, подошла к рукомойнику, умылась и стала внимательно рассматривать себя в зеркало. Нечастые золотистые веснушки-крапинки на носу словно прыгали, играя с солнцем в переглядки. Две параллельные прямые чётко прочерчивали по горизонтали высокий лоб. Она потёрла их – не исчезли. Варя вздохнула, безжалостно нащипала скулы – щёки порозовели.

«Так-то так, – улыбнулась она своему отражению. Мелкие морщинки тут же окружили глаза лучистой сеточкой. ― Предатели, можно подумать, я улыбалась столько раз, сколько вас тут повысыпало…»

Она взяла детский крем и жирно намазала им лицо.

– Ишь, развелись, от я вам! – сказала она вслух, но тут же рассмеялась.

«Вот я, тетёха… самой уже под сорок, а выпендриваюсь будто девчонка», – застыдила она себя, заплела косу, свернула её в улитку на затылке и опять стала напевать.

Легко она проскользнула в погреб, набрала в миску картошки, моркови, выдернула луковицу из связки и, окрылённая, принялась готовить. Картофелины крутились в её руках, словно в вальсе, в считанные секунды освобождаясь от своей кожуры.

«Было же у меня сало, было, было», – напевая, Варя шарила по полкам. Наконец она нашла жалкий, завёрнутый в тряпицу кусочек и бросила его в суп.

«С наварчиком, с наварчиком», – она радостно покружилась около печи. Хотелось взлететь и парить, танцевать и петь, но места не хватало. Хотелось, чтобы душа порхала, дышала, становилась яркой, как солнце, и чистой, как небо…

Варя сделала ещё одно па посреди кухни и села завтракать. Холодная варёная картошка, щедро приправленная крупной солью, была сегодня особенно вкусной. Она наспех попила чаю, поправила холщовую скатерть, чтобы не росли появившиеся на углах новые прорехи, сняла суп с огня и побежала переодеваться.

«Берегу, берегу, а пошто? Истлеет уже скоро в шкапу… – думала Варя, приглаживая на себе белое платье со снегирями. Она завязала синий поясок на тонкой не по годам талии. – Прям по фигуре… Слишком… баско. Увидят же, начнут лясы точить», – она сняла поясок.

На дне шкафа лежала большая коробка с надписью «CEBO 23 23 CEBO (буквы – латинские) – по-русски произносили «Цебо» – очень модная по тем временам марка чехословацкой обуви. ». Варя достала её и бережно развернула газетную бумагу.

«И ведь не одёванные же, ни разу не одёванные, – Варя примерила чёрные туфли-лодочки и цокнула язычком своему отражению в шифоньерном зеркале. Она поохорашивалась, покрутилась, посмотрела на себя со всех сторон, потом обернулась на окно и вздохнула:― Куда там, по селу, коров смешить», – и снова убрала туфли в шкаф.

До речки она дошла быстро, никого по дороге не встретив.

Берег, пологий и песчаный со стороны села, был непривычно пустынным. Обычно здесь купалась ребятня, а чуть ниже по течению жёнки полоскали бельё, но сейчас было слишком рано.

Варя почти бегом взошла на мост. Свежеструганные деревянные перила пахну́ли ароматом смолы, крепко прилатанные друг к другу новенькие доски скрипнули. Она оглянулась. На дороге было пусто.

«Никто не заметил», – облегчённо вздохнула Варя и, не задерживаясь, сбежала на другой берег. Скоро должны были повести коров в поскотину за реку и могли её увидеть.

Очутившись в берёзовой роще, Варя огляделась. Вокруг – никого. Тоненькие деревца в белых сарафанах с чёрными кармашками застыли, лишь изредка шелестя листвой, словно перешёптываясь. Варя прижалась спиной к дереву и перевела дыхание.

«И чего это я, навела переполоху? Чего я боюсь? Рази грех какой? Я ж никого не обманываю, пошто мне прятаться, пусть себе бают…»

Шёлковый ствол берёзы нежно ласкал её ладошки и голые ноги. Варя вспомнила про Олега, вспомнила его вчерашний поцелуй.

«От тетеря! А в какое время-то ведь не спросила! От тетёха так тетёха! В кои-то веки пригласили на свидание, а я время не спросила. Утром… утро у кого в четыре начинается, а у кого – в десять, – стала ругать себя Варя. – И что теперь делать-то? Только зря выходной взяла».

Расстроенная, оторвалась она от дерева и пошла вглубь рощи, свернув на узкую тропку. В конце дорожки сквозь плакучие ивы мелкой рябью поблёскивала речка.

«Ну и бог с ним, со свиданием!» – Варя вдруг сорвалась и побежала к воде, на бегу уклоняясь от тонких прутиков берёз и расстёгивая пуговки платья. На берегу она на мгновение застыла. Речка переливалась, с каждым движением стряхивая с себя остатки дремоты и утреннего тумана.

Варя скинула платье и забежала в воду, подняв за собой кучу брызг. Утиный выводок ошарашенно отпрянул, мать-утка закрякала, захлопала крыльями по воде и проворно спряталась в камышовых зарослях, а за ней и утята – мал мала меньше.

– От полоротые! – засмеялась Варя, зашла глубже и поплыла, держа голову над водой.

Холодная вода тут же согнала утреннее оцепенение, тело взбодрилось. Варя поднырнула. Светло-зелёный свет выхватывал под водой расплывчатые травинки, проскользившую по самому дну стайку мелких рыбёшек. Она выдохнула и вынырнула. Нерушимой стеной на другом берегу стоял хвойный лес, солнечные лучи едва достигали его кромки и исчезали в нём, от чащи отражалась только молчаливая темнота. Добравшись до середины реки, Варя легла на спину и поплыла назад. Она расслабилась, плавно перебирая руками и ногами и глядя на безоблачное голубое небо. Приятная прохлада обволакивала её тело, в голове было спокойно, а душа, казалось, сама наполнилась золотисто-розовым светом счастья.

Вдруг Варя почувствовала, будто на неё кто-то смотрит. Она резко перевернулась на живот. В реку входил мужчина. Варя не могла разглядеть его лицо. Он шёл к ней, высокий, здоровый, вода впереди него раздвигалась, будто от лодки. Сердце, словно перепёлка, часто и сильно забилось, ударяясь в груди, как в клетке. Варя нащупала ступнями дно, выпрямилась, вода едва прикрыла её грудь. И тут она узнала его. Олег подходил всё ближе, она уже могла разглядеть его мускулистые руки, белый блестящий шрам на груди, рядом с сердцем. Он приблизился, прижал Варю к себе и стал целовать её шею, плечи. Она чувствовала горячее дыхание, терпкий аромат махорки, смешанный с запахом речной воды. Ничего не говоря, Олег легко подхватил её на руки и понёс к берегу. Варя обняла его, чувствуя, как его мышцы постепенно, одна за другой, становятся твёрже, словно наливаются силой: плечи, руки, живот. Вскоре они оказались на земле, но Олег нёс её дальше, в сторону от тропинки.