Сергей Ленин - Профи высший класс. Светлана Булкина

Игнат припомнил, что сыр Дружба – это легендарный плавленый сыр. Он обладал полувековой историей и являлся одним из самых известных плавленых сыров в России. Выпускал его Московский завод плавленых сыров «Карат», основанный в 1934 году. На основе сыра Дружба разрабатывали и выпускали разные его производные с шестидесятых годов. Игнатий неплохо знал историю и вкус этого сыра. Он с огромным удовольствием, откусив от сыра кусочек, стал медленно пережевывать.

Федора от видения такой картины аж передернуло.

– Игнатий, ты че сюда жрать что ли пришел?

– Ты ведь только что сам сказал – закусывай.

– Я думал, что ты знаешь правила. Закусывать сыром – это по-нашему значит, что его надо понюхать. Такой вот пацанский ритуал. Закусывая запахом сыра, ты сохраняешь весь кусок для дальнейшего времяпрепровождения. У нас на зоне так было принято. Да и в кругах иркутских босяков такой экономный подход прижился в натуре. Клево так получается – бухаешь, а закусон всегда с тобой.

Игнатий чуть не поперхнулся.

– Да ладно, жуй уже. Это я так, наперед предупредил, – Фёдор наполнил стакан для себя.

Выпил одним махом, смачно крякнул и жадно втянул ноздрями молекулы чарующего, еле заметного запаха плавленого сыра.

– Ну теперь и побакланить можно.

– О чем говорить будем, Фёдор? – спросил начинающий хмелеть Игнатий.

– О бабах. О чем ещё можно говорить. Ты ведь в магазине сказал, что берёшь вино для встречи с дамой, если я правильно помню?

– Да. Сегодня я жду в гости Зою Петровну. Она в библиотеке нашего института работает. Она красивая, умная и добрая, – начал мечтательно рассуждать наш герой.

– Ага, все эти шалавы нам сначала такими кажутся. А на поверку…

– Не надо, Фёдор, ты её совсем не знаешь и не имеешь права судить строго…

– Ой-ли. Я на своем веку повидал такое…, – и здоровяк погрузился в тягостные воспоминания.

Фёдор на удивление оказался поэтичным человеком с тонкой душевной организацией. Игнатий это понял, когда Делим вдруг неожиданно начал петь песню собственного производства.

Выпили ещё, потом ещё. И наш герой тоже стал погружаться, только не в воспоминания, а в сладко-хмельную мечтательную дрёму. Перед ним всплывал образ Зои Петровны. Она была обнажена. Игнатий прижимался губами к роскошной груди своей возлюбленной. Целовал её карие очи. Наслаждался прикосновениями к прекрасному телу своей смоковницы. Он и не заметил, как Фёдор, дотащив до квартиры, положил на диван опьяневшего от принятого на грудь спиртного и разомлевшего от любовных грёз Игнатия. В памяти нашего героя запечатлелась только финальная фраза собеседника:

«Слушай, братан, если тебя кто-то захочет обидеть, скажешь, что он будет иметь дело с Фёдором Делимом. Меня все в Иркутске знают, и никто против не попрёт. Это однозначно!»

Проснулся Игнатий Прокопьевич глубокой ночью. В горле сухо. Во рту будто бы кошки насрали… Он, кряхтя, посеменил на кухню. На столе стояла ваза с цветами, которые он недавно в сумерках нарвал с клумбы своего двора. Рядом стояла непочатая бутылка «Солнцедара». А на блюдечке скромно пристроился плавленый сырок «Дружба», немного надкушенный с одной стороны.

Игнатий проверил исправность своего городского телефона. В трубке звучал длинный гудок. Он был длинным, как внезапно нахлынувшая на Игнатия тоска. Тоска по несбывшейся мечте. Тоска по несостоявшейся счастливой семейной жизни. В голове нашего героя звенело тягостное предчувствие чего-то неведомого, страшного.

– Если бы Зоя Петровна позвонила по телефону или постучалась в дверь квартиры, я бы непременно услышал, – горько подумалось Игнатию. Спал-то наш герой очень чутко.

Только потом он узнал, что его Зоеньку внезапно и бесцеремонно перехватил Борис Дубович – новый сантехник их института. Ему, холостому кабану, уж очень приглянулись выдающиеся женские формы Зои Петровны. В тот вечер, когда должна была состоятся встреча Игнатия и Зои, Борис проводил ремонт батареи отопления в библиотеке. Как бы случайно он облапал трепетную женщину. Зоя Петровна, истомившаяся в ожидании активных действий от Игнатия, не смогла устоять перед напором молодого кобеля… Потом они сыграют свадьбу. Но это будет потом.

А сейчас Игнатий Прокопьевич чувствовал себя зверски обиженным. Его самолюбие было ущемлено и даже растоптано. Но на Бориса и Зою Петровну он жаловаться своему новому другу Фёдору Делиму не стал. Ни к чему это. Сам дурак. Зое Петровне надо было устраивать свою личную жизнь, и она сделала выбор не в пользу учёного. Тут уж не до поэтической любви. Женщина выбрала более решительного и предсказуемого мужика. Ничего тут не поделаешь…

И тут в сознании Игнатия всплыли стихи, которые читал Фёдор, когда его собутыльник уже начал впадать в забытьё.

Наш герой горько заплакал. Опять одиночество, опять холодная постель…

PS. Игнатий Прокопьевич вскоре все же нашел свое счастье. Некоторое время спустя к ним на работу пришла лаборанткой молоденькая красавица Екатерина. Открытая и искренняя, она горячо полюбила неудачливого ученого. Теперь они муж и жена. В их семье уже двое детей – мальчик и девочка.

Если ты не ходишь на выборы, значит, управлять твоим городом может совсем не тот человек, который нужен. Который не сможет привести его к процветанию.

В Иркутске избрали нового мэра. Звали его как положено – Остап Ибрагимович. Но фамилией не удался – не Бендер, понимашь, а Байкальский. Зато созвучно с названием священного моря – озера Байкал. Это уже радовало. Было мэру 25 лет от роду. Энергия перла у него изо всех щеле… Ой, изо всех извилин.